Свободные отношения
Шрифт:
— Не сомневаюсь, — ворчу недовольно, делая попытку слезть с него.
— Сидеть, — командует, одной рукой удерживая, а второй завязки на брюках распутывая. Чуть приподнимается, спускает одежду, выпуская на свободу своего бойца в полной боевой готовности.
А у меня внутри сразу все плывет, плавится, завожусь моментально.
Задрав платье до пояса, сдвигает в сторону полоску белья и усаживает меня сверху, проникая так глубоко, что даже колет, сладко, чуть больно. Смотрит бессовестно туда, где тела соприкасаются.
— Ты красивая, — проводит пальцем по раскрытым губкам, останавливаясь на чувствительной точке. Гладит, медленно, задумчиво, — я хочу, чтобы ты перешла на эпиляцию, гладенькая была. И вот здесь, — вычерчивает пальцем на лобке узор, — сделала маленькую тату.
— Даже не мечтай, — я как-то была на эпиляции. Сбежала в середине процесса, не в состоянии терпеть такую боль, так это были всего лишь подмышки! Так что никогда и ни за что. Лучше уж бритвой. Три минуты и красиво. — никаких эпиляций и тату!
— Отказываешься? — хищно прищурился.
— Да!
Толкает вверх. Резко, глубоко. Охаю, цепляясь за его плечи.
— А мне кажется, что мы с тобой договоримся, — снова толчок, и по венам лава катится, — и ты сделаешь, как я говорю.
— Не мечтай. Ой, — очередное движение, от которого внутри сводит сладкой судорогой. Илья пальцами настойчиво ласкает, продолжая свои движения.
Изнемогаю. Прикрываю глаза, тону в ощущениях.
И тут…
Открывается дверь, которая, оказывается, была незапертая! И в номер входит уборщица, толкая перед собой тележку!
Меня холодный пот прошиб от стыда и ужаса. Попробовала вскочить с Ильи, но он лишь талию крепче сжал, с силой усаживая на себя до самого конца и не давая пошевелиться.
Смотрю на него испуганно с мольбой, а у него в глазах черти веселые беснуются! Ему весело!!! Он не собирается меня отпускать.
— Моя убираться? — ломано спрашивает уборщица, а я и слова вымолвить не могу. Меня парализовало. Паника.
Эта тетка стоит в трех метрах от нас! А я сижу на Илье! На его каменном члене! И рука у него под моей юбкой, в этот самым момент продолжает незаметно наглаживать сокровенное. Ладно хоть подол широкий, прикрывает все это непотребство!
Я сейчас точно от разрыва сердца помру!
— Конечно, — Мартынов одобрительно кивает, — мы не помешаем, посидим тут тихонько в уголке.
Она, конечно, поняла только то, что ей можно приступать к своей работе. Этим и занялась. Взяла цветную, яркую метелку и начала подметать.
Снова пытаюсь слезть с мужа, и снова провал. Улучив момент, когда наша гостья отвернулась, медленно двигается, чуть подаваясь бедрами вперед.
— Илья! — шиплю на него, — ты что творишь???
— Трахаю тебя, — продолжает движения.
— Мы не одни!
— Здорово, да? — насмешливо наблюдает за моими мучениями, — возбуждает, правда?
— Не правда! — снова
— Твое тело говорит обратное. Ты мокрая, как мышь.
— Хватит!
— Спорим, если я сейчас продолжу, ты кончишь через минуту.
— Отпусти меня! — мне плакать хочется от всего происходящего. Но тело, мать его! Оно жаждет продолжения.
— Чувствуешь, как мой член пульсирует внутри? В тебе? — хриплый шепот, доводящий до безумия.
— Илья! — беспомощно повторяю его имя.
Он снова двигается вперед, погружаясь еще глубже. И тут же замирает, с беспечной улыбкой глядя на уборщицу, проходящую мимо нас. Она, ни о чем не подозревая, умиленно улыбается в ответ. Конечно! Мы же такие милые! Сладкие молодожены! Прямо уси-пуси! Куда деваться! Знала бы ты, что у меня под юбкой происходит!
Уборщица отходит, и Мартынов тут же принимается за старое. А стоит ей скрыться в ванной комнате, как он начинает двигаться размашисто, быстро, руками помогая мне подниматься и с силой опуская вниз, натягивая на себя.
Все силы уходят только на то, чтобы не начать стонать в голос. Его дыхание тоже сбивается, взгляд становится темным, безумным. Дыхание не хватает, когда по спине вниз теплой волной удовольствие. Трясет в сладких судорогах, скручивает так, что зажимаю себе рот руками, пытаясь удержать крик.
Илья наблюдает за мной, жадно ловя каждый судорожный вздох, каждый жест. Его грудная клетка тяжело вздымается и чувствую, как внутри меня подрагивает напряженный член. Замедляется, потом и во все останавливается, все так же не позволяя слезть с себя. Я знаю, чувствую, что ему хочется дальше, глубже, быстрее, но он сдерживает себя.
Дожидается, когда уборщица наконец свалит, пожелав нам хорошего дня, и потом набрасывается на меня. Перетаскивает на кровать, наваливается сверху и безжалостно трахает, выколачивая крики, заставляя забыть свое имя.
В конце резко выходит, кончая мне на живот.
— Черт, — выдыхает через силу, словно марафон пробежал, — вернемся, начнешь пить таблетки.
Я ничего не соображаю, во мне не осталось ни единой мысли, только сладкая нега в каждой клеточке.
Таблетки, значит таблетки. Мне все равно.
— В следующий раз, перед тем как начинать…это…
— Называй вещи своими именами. Заниматься сексом, трахаться, совокупляться, сношаться. Как угодно. Как тебе нравится. Но только не позорное «это», — перебивает он, — тебе не кажется нелепым, заниматься сексом, но бояться говорить о нем в слух?
— Хорошо, — сдаюсь, потому что все равно не отстанет, — в следующий раз перед тем, как начать… заниматься сексом, надо убедиться, что на двери табличка «не беспокоить».
— Она была, — нагло улыбается Мартынов, — я специально ее снял. И время специально подгадал, когда она появится.