Свободный выбор
Шрифт:
— Вот дочь наша, Весеника, — подойдя к девушке с двух сторон, положили ей на плечи руки обе матери.
Недовольное сопение отца Веся отчетливо слышала за спиной.
— Представьтесь, сыновья клана Ястреба, и поклянитесь беречь дочь нашу пуще своего глаза, — мрачно произнёс князь, и ястреб, сидевший в центре, встал.
— Ансерт. Клянусь.
— Даренс, клянусь, — вставая, сверкнул голубыми глазами второй.
— Ранзел, клянусь, — пробасил третий.
— Лирсет, клянусь, — звонким юношеским голосом отчеканил четвертый.
— Берест, клянусь, — глуховато произнёс последний,
Кроме Ансерта. Он спокойно достал из нагрудного кармана неширокий браслет и подал Весенике.
Однако девушка и не подумала протянуть навстречу руку, точно зная, что это ловушка.
— Дочери клана Куницы обещан свободный выбор, — грозовым раскатом пророкотал голос отца, и за эту помощь Весеника простила ему всё.
В конце концов, негоже оставлять за спиной старые обиды и распри. Всегда лучше помнить только хорошее, тогда не будет в дороге жечь душу запоздалое раскаяние.
— Мы привели для неё тэрха, — кротко сказал Ансерт, и его глаза победно блеснули, — а он привязан к браслету. И никаких иных обязательств этот дар не несёт.
— Давай, я передам, — миролюбиво предложила старшая мать, и Весеника лукаво усмехнулась. Если там и есть что-то, кроме привязки к тэрху, после рук матери исчезнет, как ни бывало.
— Вы нам не доверяете… — с наигранной обидой произнёс княжич, но браслет княгине отдал.
— Встань, дочка, — мягко сказала Лерсея, и Весеника мигом поднялась с места, повернулась к столу вполоборота, позволяя женихам изучить всё, чего они раньше в её фигуре не разглядели. — Дай правую руку, браслет чист.
Защёлкнув на запястье названной дочери подарок, княгиня вынула из кошеля свой браслет.
— А это тебе от родного дома. Снять его с руки ты сможешь только по собственному желанию, и никакое зелье или наговор не смогут тебя заставить. И только он послужит знаком, что выбор сделан.
— Спасибо, матушка, — ошеломлённо выдохнула Весеника, склонившись, чтобы приложиться к руке княгини, и не удержалась, бросила тайком взгляд на женихов.
А те разом жевать перестали, губы у всех недовольно поджаты…
И тут Лерсея перехватила девушку, прижала к груди и, делая вид, что целует в щёку, тихонько шепнула на ушко:
— Спасибо тебе, за Марилю.
— Да… — Веся хотела сказать: «За что»? Но вовремя прикусила язык, нечасто княгиня кого-то благодарила, ох, нечасто!
Вот только эту благодарность нужно понимать немного иначе, чем она звучит. В ней и хвала за то, что не сломала в душе сестры нежный цветок любви, и за то, что оказалась смелей других девушек, рыдавших на весь дом и цеплявшихся за двери, когда их увозили в чужие кланы. И обещание помощи или поддержки, как будущей княжне клана Ястреба, и пожелание не промахнуться с выбором, и предупреждение, что он всё-таки должен быть сделан, этот выбор.
Назад ей дорога заказана.
А значит, и признательности за слова матушки от неё никто не ждет, но любую просьбу исполнят… разумную, само собой. Нахальных и жадных в клане Куницы не жалуют.
— Я бы Рыжа взяла… если можно, — вспомнив о том, что поедет она на тэрхе, так же тихо, как старшая мать, выдохнула Веся и скромно потупилась, хваля себя мысленно за то, что
— Ну, так возьми, — помолчав, веско сказала мать и потрепала дочь по плечу. — Иди, приведи, покормишь перед дорогой.
Княжна даже не сразу поверила её словам, выученные рыси были в доме большой ценностью, бойцами наравне с мужчинами, и их берегли и холили, как северяне своих тэрхов. Но в отличие от ездовых животных, которых ястребы отлавливали в ущельях и приручали зельями и заклинаниями, рысят просто разводили, и они были преданы тем, кто их кормил, обучал и выпускал гулять. А Рыж больше всех любил Весю, когда-то он был самым слабым котенком в помёте, и она выкармливала его из соски, а потом держала долгими вечерами на коленях, сидя за работой.
Наконец до Веси дошло, что шутить с нею никто не собирается, она сорвалась с места, совершенно забыв и про пирог, и про женихов, и стрелой помчалась на задний двор, в рысятню.
— Рыж! — ещё только подбегая, крикнула девушка, и крупная тень метнулась за прутьями двери. Весной не занятых в работе зверей выпускали погулять после обеда, и сейчас выход был ещё закрыт.
— Гулять, — разрешила Веся, открывая запор, и Рыж стремительным прыжком выскочил из клети, промчался по подмёрзшей за ночь соломе, щедро устилавшей двор, поскрёб острыми когтями столб и заинтересованно уставился на хозяйку жёлто-зелёными глазами.
— Идём, покормлю и поедем кататься, — забирая поводок и намордник, объясняла Веся, твёрдо уверенная, что Рыж отлично её понимает.
И крупный лобастый зверь пошёл за ней так послушно, словно и в самом деле всё понял.
Это хорошо, что лиц женихов не видно, — радовалась девушка, входя в столовую с рысью на поводке, — но ещё лучше, что они не могут рассмотреть её ехидную усмешку.
В комнате за время отсутствия княжны заметно поубавилось домочадцев, и Веся точно знала, где они все. Побежали одеваться и выносить её вещи, хотя сейчас княжне дают с собой всего три сумы с одеждой и столько же с продуктами. Впрочем, продукты не только для неё, и это закон кланов, не отпускать без припаса ни дорогих гостей, ни незваных. Никто не обеднеет, положив гостю в дорогу несколько копчёных гусей и рыбин.
А пока они там суетятся, она вполне успеет покормить Рыжа и доесть кусок пирога.
Женихи на то, как огромный мохнатый зверь ест куски мяса, осторожно беря их с девичьих ладоней, смотрели молча, ничего не сказали и потом, выйдя на широкое крыльцо. Их собственные звери за это время тоже позавтракали, большие корыта, недавно наполненные кашей, сдобренной рыбой и творогом, были пусты, а медвежьи морды тэрхов лоснились от жира и довольства.
Некоторое время, пока ястребы проверяли седла, привязывали Весины сумы и провизию, и о чем-то разговаривали с конюхами и отцом, княжна была занята прощанием с роднёй. Все знали, что они увидятся, едва она сделает выбор, самые близкие приедут на свадьбу, привезут её приданое и остальных невест и будут гостить несколько дней. Но многих она увидит, только когда сможет приехать в гости, и тогда она уже будет им чужой.