Свод Хаммурапи
Шрифт:
Он отвел глаза.
— Я спрашиваю, верно? — жестко насела я.
— Да, — выдавил он. — Откуда вы узнали?
— Это моя работа, узнавать все о людях, которые окружали вашу сестру и ее мужа. Вы рассказали об этом сестре?
— Нет, — испуганно выдохнул он, — конечно, нет. Зачем говорить такие гадости Маше? Она бы меня прибила. И Вадиму такое не простила бы. Нет, нет! Ни в коем случае. Я даже Вадиму ничего не говорил. Только у Артура спросил, ну, он меня и послал. Сказал, что это не мое дело. Я разозлился. Можете представить себе мое состояние?
— И вы узнали, что это была родственница Берты Иосифовны?
— Сначала не знал, а потом узнал.
— От кого?
— Не важно.
— Кто вам сказал? Не забывайте, что мы сейчас поедем к вашей сестре. И если вы не станете отвечать на мои вопросы, то я задам их Марии Антоновне.
— Не нужно меня шантажировать, — обиделся Николай и снова плеснул себе коньяка. Затем медленно, смакуя, выпил. Но не закусил. После этого откинулся на спинку стула и недовольно сказал: — Когда мы сцепились с Артуром, девочки выбежали в коридор и увели меня в приемную. Там тогда не было Вадима. Я был в таком состоянии, что все им рассказал…
Я заметила, что в ресторан вошел один известный банкир, у которого я была вместе с Розенталем, и от страха вжалась в стул. Как я могла сюда приехать? Какая глупая выходка с моей стороны! Не захотела, видите ли, беседовать с этим типом на даче в присутствии его сестры.
— Кто вам сказал? — гневно повторила я вопрос. Нужно было заканчивать разговор и отправляться на дачу, пока меня здесь не увидел кто-нибудь еще.
— Эсмира, — ошеломил меня ответом Николай, — это ее подруга. Она мне сказала, что Лана — племянница Берты Иосифовны.
Банкир поднялся по лестнице в небольшой зал на втором этаже. Слава богу, иначе мне пришлось бы объяснять Марку Борисовичу, что я делала в вечернее время в ресторане с молодым человеком.
Вот тебе и Эсмира! Сказались неприятности ее мужа, собственные унижения. Рано или поздно такое состояние должно было как-то проявиться. Эсмира же говорила мне, что если бы все вернулось обратно, то она вела бы себя иначе. Да нет, иначе не вела бы. Я ее не осуждала, а пыталась понять. Они переехали в Москву, у мужа были какие-то перспективы, планы, но все сорвалось. Она защитила кандидатскую диссертацию и пошла работать секретарем. Все случилось, как и должно было случиться. Только она не смогла простить собственных унижений.
— И вы ничего не говорили Берте Иосифовне?
— Один раз спросил. Она на меня так посмотрела! И ответила, что это только слухи. Но какие, к черту, слухи? Я же сам видел их в ресторане. Красивая молодая девочка, немного похожа на Машу. Эх, что сейчас говорить! Лишь бы Вадима найти живым. У нас на работе уже никто в это не верит. — Николай посмотрел на бутылку коньяка, но не тронул ее, очевидно, вспомнив, что поедет на встречу со старшей сестрой.
— Вы звонили вчера Артуру? — Я-то знала ответ на этот
— Нет, не звонил. Вы же видели, в каком я был вчера состоянии. Этот мерзавец так сильно меня ударил, что я вообще не мог разговаривать. Спасибо Валерии, она меня отвезла домой.
— А она звонила кому-нибудь по вашему телефону?
— Не знаю, не помню. Впрочем, кажется, звонила, да, конечно, звонила. Я дал ей мой аппарат, она еще сказала, что у нее зарядка закончилась. Но я сам ничего не помнил. У меня болело лицо, и она сразу вызвала врача.
— Вы живете один?
— В каком смысле?
— В самом прямом. Я имею в виду вашу квартиру. Вы там живете один?
— Да, — не очень уверенно ответил он.
— И рядом с вами никого не было?
— Валерия была. Она дождалась врачей, а потом уехала.
— И телефон все это время был у нее?
— Наверное, но при чем тут телефон?
— Раз спрашиваю, значит, нужно.
— Может, у нее, а может, нет. Я ничего не помню. Мне сделали укол, и я заснул. Если вы думаете, что я поехал убивать Артура, то ошибаетесь. Можете вызвать врачей, и они подтвердят, что мне сделали укол снотворного и я не мог в таком состоянии куда-нибудь поехать. Даже не снотворного, а чего-то успокаивающего.
Вот вам и алиби. Хотя оно ни о чем не говорит. Ведь ему необязательно было убивать самому, он мог кого-то нанять. Но насчет своего состояния Николай прав. Его крепко ударили, и если врач действительно ввел ему снотворное, то у него абсолютное алиби. А тогда главной подозреваемой автоматически становится Валерия.
— Ладно, поехали к вашей сестре, — предложила я, — только давайте сразу условимся, что я сяду за руль моей машины и вы поедете со мной. А ваш автомобиль потом отбуксируют на дачу к вашей сестре? Договорились?
— Боитесь? — ухмыльнулся он.
— Если честно, то да. Будет лучше, если мы поедем на моей машине.
Если бы он не согласился, то я уехала бы одна. Но он согласно кивнул головой. И мы поднялись, чтобы наконец-то убраться из этого ресторана, который немного напоминает аквариум с рыбками, где сами рыбки могут изучать друг друга. По дороге на дачу мы почти все время молчали. Только когда свернули к их поселку, я спросила:
— А ваша мама не живет с вами?
— Нет, — ответил он, — она осталась в Зарайске. Ей трудно будет в столице. Да и не хочет она сюда переезжать. Я ей несколько раз предлагал, но она все время отказывается.
Через несколько минут мы остановились у их дома. Нас уже ждали. Молодой и прыщавый парень встретил нас на пороге. У него были немного нахальные зеленые глаза, светлые волосы. Одет он был в темный костюм, несколько ему великоватый.
— Это Шурик Голяев, — показал на него Николай, поднимаясь в дом.
— Вы водитель Марии Антоновны? — на всякий случай уточнила я.
— Да, — кивнул Шурик. — А вы адвокат?
— Верно. Мы с вами потом должны поговорить.
— Хорошо. — Он открыл дверь, пропуская нас в дом.