Свод
Шрифт:
— Ну, — наигранно стал в позу пан, — кто я, по-твоему «грэшнік», ці «нябожчык»?
Казик вяло улыбнулся:
— Выбачайце, пан Война, я ні так сказаў, ноччу не спяць грэшнікі, нябожчыкі и паны...
— Я вот тебе сейчас..., — затряс кулаком над склонённой в мольбе о прощении взлохмаченной головой Казика Якуб. — Говори лучше, как пан Свод?
— А што яму зробіцца, спіць як і спаў. Я ўжо і тлусцень[v] загасіў...
— Я яшчэ з двара бачыў, што ты яго загасіў. Паглядвай тут за панам. Утром присмотри, чтобы пан Свод был в порядке. У нас ночуют панна Ядвига и пани Сюзанна Патковские, а также
Якуб оставил Казика и направился к гостям.
Несмотря на все уговоры, панна Ядвига наотрез отказывалась идти отдыхать в отведённую для неё комнату. Она обуславливала это тем, что хотела бы быть рядом с паном Альбертом в тот миг, когда тот придёт в себя. Трудно было с ней спорить, и потому Якуб приказал служанкам принести скамью в комнату для панны Патковской.
В одно мгновение широкая скамья стараньями умелых рук превратилась во вполне сносную постель. Теперь панна Ядвига могла вздремнуть у постели своего мужа и быть уверенной в том, что он по пробуждению, как и много лет подряд, увидит рядом собой именно её.
В услугу гостевавшим дамам были отданы две служанки и, получив заверения от панны Ядвиги в том, что пани Патковские пока более ни в чём не нуждаются, буквально валившиеся с ног Война и Жыкович, попросив прощения у дам, отправились отдыхать.
Ночь для Якуба превратилась в сплошной кошмар. Спать стоя он не умел, а лёжа, просто не мог. Стоило ему пошевелиться, как тупая, ноющая боль в спине тут же гнала прочь подбирающийся сон. Ворочаясь в плену неясных видений и боли, Война и не заметил, как в тёмное окно стал стучаться серый свет ненастного утра.
В комнате чувствовался запах дыма. Наверняка это Антось, получивший накануне взбучку от пана за нерасторопность, возился где-то у печей, стараясь к пробуждению хозяина и гостей наполнить сырые помещения замка теплом. Где Шыскому старшему было знать, что молодой пан уже давно не спит, а только и дожидается того момента, когда его появление в комнатах и залах вполне уложилось бы в отведённые для пробуждения временные рамки.
Якубу совсем не хотелось шататься по безлюдному, спящему зданию, словно призрак, но и лежать в кровати у него уже просто не было сил. Он тихо оделся и вышел в коридор. В углу гудела печь, возле стены, дожидаясь своей очереди сгореть во людское благо, лежали приготовленные Антосем дрова.
Из приоткрытой двери гостевой спальни, в которой находились панна Патковская и пан Альберт слышались голоса. Думая, что это беседуют супруги, Война, дабы засвидетельствовать своё почтение пришедшему в себя соседу, легонько постучал в дверь, и широко улыбаясь пробуждению своего боевого товарища, распахнул её. Каково же было удивление Якуба, когда перед самым входом он наткнулся на спину Свода.
— Мистер Война, — преисполненным вины и раскаяния голосом, произнёс англичанин, — доброе утро, как вам спалось…?
Хозяин мельницкого замка шагнул вперёд. Пан Альберт, судя по всему так и не пришедший в чувства, лежал на своём прежнем
Зардевшаяся от смущения, панна Ядвига сидела спиной к постели сражённого недугом супруга, причём с таким легко читаемым безразличием на подёрнутом усталостью лице, словно за ней находился не близкий ей человек, а старый одёжный сундук. Глаза панны бесстыдно сияли заинтересованностью, и появление молодого хозяина замка ничуть не смутило её грешных чувств. Она привстала и поприветствовала Якуба.
Война ответил даме поклоном и поднял взгляд на иностранца. Как видно наглость этого прощелыги просто не имела границ! Якуб ясно ощутил повисшую в воздухе неловкость, связанную с его собственным появлением. Глаза заморского гостя говорили: «ай, как вы не вовремя, мистер Война. Пошли бы, погуляли где-нибудь…».
Пожалуй, если бы Якуб не был здесь хозяином, ему и на самом деле пришлось бы удалиться, а так, в противовес сложившейся ситуации, он просто принял выжидательную позу. Бесстыдника Свода ничуть не смутило подобное «давление».
— Мистер Война, — весело произнёс он, — можете себе представить, панна Ядвига имеет родственников в Портсмуте и Лондоне. Насколько я понял, она несколько раз была за морем, и заметьте, …может попросить стакан воды на английском языке. Конечно, это далеко не всё, что она умеет попросить или сказать, но мне и того достаточно, поскольку я, как вы понимаете, несказанно рад пообщаться …с такой прелестной дамой…
— Благодарю вас, Ричи, — мягко ответила на комплемент панна, наугад уловившая смысл сказанного. Приходилось признать, что на самом деле английская речь, передаваемая даже не в таком уж и быстром темпе, никогда не успевала достаточно хорошо перевариваться в её прелестной головке.
Война многозначительно кивнул:
— Да, — сдержанно сказал он, — я вижу как вы этому рады, мистер Свод. А ваше присутствие здесь я понимаю так: вы просто великодушно решили помочь панне Ядвиге скрасить её томительное время ожидания. Ведь так? Что ж, — ядовито продолжил Война, — это вполне достойно человека вашего воспитания и сословия — сделать всё возможное, чтобы помочь в трудную минуту женщине, временно лишившейся опоры в лице собственного мужа. Думаю, после поправки пан Патковский будет вам немало благодарен за эту помощь. Впрочем, — тут же заметил Якуб, — я считаю, что будет гораздо правильнее, если это я на правах хозяина данного замка, возьму все заботы о панне Ядвиге и пани Сюзане на себя, тем более что пан Альберт меня как раз об этом и просил. А у вас, мистер Свод, мне кажется, и без того от вчерашних нешуточных забот голова идёт кругом. Вы выглядите уставшим…
— Напротив, — спокойно парировал Ричи плохо скрытый упрёк товарища, — сегодня утром я, благодаря стараниям Казика, как никогда полон сил. Кстати, можете не напрягаться чрезмерно в подборе выражений. Познания леди в части английского языка крайне далеки от совершенства. В арсенале что-то около двух-трёх десятков фраз, заученных на все случаи жизни. Повторяя их на все лады, она, как видно, уверена в том, что совсем недурно на нём изъясняется. Вот сами посмотрите…, — Свод учтиво кивнул панне…