Сводная сестра бандита
Шрифт:
— Отставить! — Рявкаю, чувствуя, как начинает чесаться от запаха хлорки горло. Именно поэтому ненавижу больницы, сауны и бассейны. — И так дел натворили выше крыши. В машину ее тащите. Приедем домой — разберёмся.
Парни подхватывают девушку на руки. Она первые несколько секунд пытается панически кричать отбиваться, а потом обмякает. Отключилась что ли? Ничего, ей полезно. Жесткая прививка ради будущего.
Это ж надо так талантливо попасть и напакостить.
По дороге домой мой телефон разрывается. Отец в бешенстве. Старшие ждут отчёта для
— Иван, — меня отвлекает от телефона Виктор, — пробили телефон девочки. Она действительно должна была на празднике детском работать. Дома перепутала.
— Дура… — роняю агрессивно.
— Директриса праздничного агенства — моя старая знакомая, — продолжает Виктор. — В общем, если что, девочку пристроит и куда-нибудь под свой контроль.
— Спасибо, — киваю и откидываюсь на спинку сиденья. — Сейчас ещё ее в чувства приводить придётся. Ну нахрена мне это а?
— Сильно напугали?
— Сильно…
— Хреново…
Во дворе дома меня встречает Сокол и ещё пара парней из постоянной охраны.
— В себя пришла? — спрашиваю хмуро.
— Нет… — напряжённо. — Видать сильно стрессанула. Я б врача вызвал… Пульс слабый, давление низкое.
— Так вызывай! — Я зверею. — Или номер подсказать? Когда не надо, вы действуете хорошо и слажено.
— Чего нам ждать то теперь? — Тормозит с трубкой у уха Сокол.
— Не знаю, отец со старшими решает. Вы прям комбо выбили. Буровы, Алим, пара решал из Питера…
— Я вызвал врача, — подходит к нам Виктор. — Пойду поднимусь и в порядок девочку приведу. А то по вашим рассказам, — он хмыкает, — там даже Фёдор Петрович равнодушным не останется.
— Иди, — киваю помощнику, а сам ухожу в бассейн, чтобы немного остыть.
Сбрасываю одежду прям возле борта и ныряю. Прохладная вода бодрит мозги. Но вместо каких-то логичных и здравых мыслей, в голове начинают возникать образы наивной куколки, сидящей на полу. Сначала я пытаюсь от них избавиться, а потом смирившись, ложусь на спину, и позволяю фантазии плыть туда, куда ей хочется. Мне интересен предел. А хочется ей сегодня, чтобы я подошёл к сладкой девочке, поднял ее с пола и отнес на диван. Распустил хвостики, вдохнул запах шампуня от волос, стянул белые гольфы, задрал платьице и прошёлся руками вверх по фарфоровой коже. И дальше… Твою ж мать! Со стоном ухожу под воду. Она даже меня умудрилась спровоцировать на изврат, а что говорить о других?
— Иван!
Я выныриваю и открываю глаза, пытаясь отдышаться. Возле борта стоит Сокол.
— Там врач уезжает, выйдешь?
— Да.
Подтянувшись на руках, вылезаю, наскоро вытираюсь и натягиваю вещи прямо на голое тело.
Фёдора Петровича застаю уже в прихожей возле открытой двери.
— Здравствуйте, Иван, — он жмёт мою протянутую руку. — Ваша родственница проспит до утра. Пришлось сделать укол. У неё нервный срыв, а в остальном — не вижу повода волноваться за ее здоровье.
— Спасибо
— Отцу вашему привет передавайте. Скажите, что жду приглашения на партию в шахматы.
— Предам.
Провожаю старого врача до машины и возвращаюсь в дом.
Ноги сами несут меня в угловую комнату на втором этаже. Открываю дверь и замираю на пороге, разглядывая мирно спящую девочку. Валера переодел ее в мою футболку. Это предаёт моменту интимности. Подхожу ближе и ловлю себя на мысли, что хочу прикоснуться к ее волосам. Они кажутся шелковыми.
Резко развернувшись на сто восемьдесят, проговариваю отборную матерную тираду и выхожу из гостевой спальни. Завтра будем решать. Жалко, что нельзя просто упечь девчонку в какой-нибудь закрытый интернат, решив проблему кардинально. Какая-то внутренняя чуйка подсказывает мне, что этот случай — только начало ее косяков. И мое бесценное время будет потрачено на ерунду, мозг съеден чайной ложкой, а кровь выпита.
Запираю дверь на ключ. Сейчас — спать. Завтра по-любому будет сложный день.
Глава 7. С добрым утром
Оля
Глаза не открываются. Мне приходится щедро плюнуть в ладони, чтобы размочить слюной склеившийся между собой ресницы.
С трудом разлепляю веки, стараясь игнорировать жжение слизистой.
Сердце ухает. Мозг окончательно просыпается, и меня обдаёт ледяной волной страха. Где я?
С одной стороны, мне бы порадоваться, что я проснулась живая, здоровая в приятно пахнущей постели, а не растерзанная в темной подворотне, но я не могу. Просто бегаю глазами, ощупывая спальню с дорогим ремонтом и даже боюсь подумать о том, чтобы покинуть кровать.
Я поднимаю край одеяла и заглядываю под него. На мне явно мужская футболка. Где мои вещи? Где костюм. Теперь я буду должна деньги ещё и за него… Если выживу… Мне становится себя так невозможно жалко, что я скручиваюсь в комок, накрываюсь одеялом с головой и начинаю безутешно рыдать. Отрываюсь за все свои невыплаканные после смерти мамы слёзы.
«У меня не получается. Слышишь, мам! Твоя дочь — безнадёжная неудачница и дура.» — Хочется проораться, но нельзя привлекать к себе внимание.
Сквозь собственные всхлипывания я слышу щелчок дверного замка и замираю, вцепляясь в края пододеяльника.
Тяжёлые шаги мягко стучат по ламинату и в какой-то момент останавливаются.
Мне кажется, что я даже дышу через раз, потому что сомнений не возникает — в комнате вместе со мной находится взрослый мужчина. Мой чувствительный нос ловит ноты лаванды, розмарина и амбры. Мама говорила, что обостренное обоняние — это у меня от отца…
— Если ты планируешь остаться под одеялом навсегда, то или задохнёшься, — меня заставляет вздрогнуть бархатный, немного наглый голос, и да, ОН несколько моложе, чем я предполагала. — Или умрешь от голода и жажды.