Сводная сестра мажора
Шрифт:
Регина качает головой, потом снова ложится на подушку, я рассматриваю ее задумчивое лицо. Она кусает губы, явно подыскивая слова. А я вспоминаю о том, как час назад целовал эти самые губы, и как между нами было все, что я сказал: химия, притяжение, секс…
Воспоминание разгоняет по телу кровь, я чувствую легкое возбуждение, и думаю о том, что уже успела попробовать в этом плане Регина? Судя по ее смущению, неуверенности, по тому, как она целовала меня, у нее далеко не богатый опыт общения с парнями.
Особенно если она на самом деле считает себя некрасивой. Значит, и ведет себя
И сейчас я ее хочу. Ни черта не помогают разговоры. Все равно перед глазами картинка, которую я увидел, включив лампу. Еще и губы она постоянно кусает, что тоже не помогает отвлечься. Дожил, блин. Хочу трахнуть девчонку, которую две недели назад терпеть не мог.
Я спрашиваю, глядя на нее в упор:
— Ты девственница?
Регина
Я краснею. Краснею, как помидор и ничего не могу с этим поделать. Уверена, даже тусклый далекий свет и смуглая кожа не могут скрыть моего смущения. Я и так весь разговор чувствую себя странно и неуверенно, потому что это ведь мы: я и Слава. Мы вообще не общаемся, а если между нами возникает диалог, то это обычно тихая ругань или издевательства с его стороны.
А сейчас мы говорим серьезно о важных вещах. И мне искренне жаль того, что Слава так сильно разочаровался в людях и жизни. Замкнулся из-за этого настолько, что все вокруг замечают, что его жизнь перестала быть светлой, как это было раньше. А потом он вдруг, ни с того, ни с сего спрашивает:
— Ты девственница?
Боже, боже, мне почему-то одновременно и стыдно, и обидно, и скручивает злостью. Последнее, к счастью, берет верх.
— Да, девственница, – смотрю я на него, не иначе как алкоголь придает смелости. В голове все еще немного шумит, и в мозгах, как и в теле, присутствует расслабленность на границе с тупым пофигизмом. – И не вижу в этом ничего позорного.
— Я разве сказал что-то про позор? – он вздергивает бровь, а я растерянно подыскиваю слова.
— Ну… Ты наверняка так считаешь. У тебя ведь было много девчонок. И… В моем возрасте точно ты не встречал невинных.
Боже, неужели я все это вслух говорю? И кому? Славе!
Он вдруг подвигается ко мне чуть ближе, разглядывая так внимательно, что прежняя атмосфера разговора теряется, и ее место занимает другая: тягучая, тяжелая, от которой сбивается дыхание и тело становится непослушным.
— Но что-то же ты пробовала? – голос Славы становится ниже, а взгляд такой, что я натягиваю выше покрывало, даже не осознавая этого. – Были же у тебя отношения?
Отношения? Ну я бы не стала называть это так. Да, я ходила на свидания, даже целовалась несколько раз, хоть и куда более невинно, чем сегодня со Славой. Но потом все заканчивалось. И кстати, заканчивалось не лучшим образом. Из-за этих недоотношений, собственно, я в итоге потеряла двух подруг. Долгая история, и Славе точно не нужная.
Я только пожимаю плечами. Нужно увести разговор в другое русло, все это ни к чему. Это слишком.
— А хотела бы? – Слава воспринимает
— Хотела бы что? – спрашиваю я почти шепотом. – Это же… Нужен человек, с которым ты этого хочешь, а не просто желание.
Мы смотрим друг на друга, и воздух вокруг становится еще тяжелее. Я слишком громко дышу, почти ненавидя себя за это. Сердце стучит невпопад.
Слава вдруг садится, расстегнув пуговицы на рукавах рубашки и первые две на груди, стягивает ее через голову и отбрасывает в сторону. Я испуганно сажусь, глядя на него.
— Что ты делаешь? – спрашиваю, облизывая пересохшие губы. Взгляд сам собой сползает на его торс, и я несколько раз подряд заставляю себя вернуться к глазам парня.
— Хочешь потрогать? – отвечает он вопросом, а глаза блестят так, что видно даже в тусклом свете лампы.
— Ты… Ты что, с ума сошел? Ты пьян?
Глупый вопрос, учитывая, что мы только что нормально разговаривали.
— Дай руку, – он протягивает мне свою ладонь, я испуганно моргаю, и он сам берет ее.
Тянет, заставляя коснуться пальцами его плеча, и ведет ниже: грудь, солнечное сплетение, живот… Я должна отдернуть руку, но меня словно парализовало от этих ощущений, от того, как я касаюсь его кожи, его тела. Стучит в висках, сердце заходится в груди, а рука откровенно дрожит.
— Нравится? – голос Славы стал хриплым, парень смотрит на меня, не отрываясь. Он садится ближе, и я испуганно выдыхаю:
— Слава…
— Я даже не трогаю тебя, – он наклоняется к моему уху, и я прикрываю глаза, чувствуя, как внизу живота тяжелеет. – Просто спросил, нравится ли тебе? – он говорит мне эти слова в шею, и по ней бегут мурашки.
— Это безумие, – шепчу я, не открывая глаз, тяжело дышу, цепляясь пальцами за покрывало. – То, что мы делаем сейчас.
— Но тебе нравится?
— Да, – выдыхаю я и испуганно распахиваю глаза. Смотрю на Славу, который сидит на расстоянии не больше десяти сантиметров. – Нет, – добавляю тут же, он только усмехается.
— Нравится, – снова шепчет мне на ухо, а в следующее мгновение его рука зарывается в мои волосы, я судорожно тяну носом воздух. Слава меняет положение, нависает надо мной, толкая плечом мое. Я оказываюсь на спине, а он сверху, снова не касаясь. Только наши тела очень близко друг к другу.
Я хочу сказать, чтобы он остановился, чтобы ушел. Напомнить, что я запрещала ему касаться меня, и не могу. Тело скручено ожиданием, оно напряжено и требует продолжения. Низ живота тянет, и от этого сладко и одновременно плохо, потому что недостаточно, потому что хочется больше. В голове дурман, словно разогнавшаяся кровь усилила действие алкоголя.
— Мы не должны, – шепчу я, – я не хочу… Я не могу так.
— Ничего не будет, – шепчет Слава. – Я обещаю, что… Секса не будет. Я буду касаться тебя только руками.
— Ты что?.. – и тут же чувствую, как его ладонь ложится мне на живот, забравшись под футболку. Меня встряхивает, я не могу этого контролировать, живот дергается, импульсы рассыпаются по всему телу. Я цепляюсь за Славины плечи, отчаянно мотая головой.
— Расслабься, – шепчет он. – Все будет хорошо.
И его рука опускается ниже, к кружевам трусиков.