Сводные. Запрети мне любить тебя

Четвергова Юлия

– Отойдите от заграждений, - послышался глухой голос одного из охранников, и люди нехотя начали отходить дальше.

Я же, чувствуя себя как во сне, едва дышала и молилась о том, чтобы гонка скорее закончилась и с Яном ничего не случилось. Мои губы беспрерывно шевелились, шепча, как мантру, слова: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо».

Второй круг. И тоже удачный для Соколова. Он вновь лидировал. А Мустанг не подавал никаких признаков поломки. Следом за ним гнались желтый Шевроле и синяя

Хонда.

– Девушка, вам, по-моему, русским языком сказали, чтобы вы отошли от заграждений.

Охранник коснулся моего плеча, пытаясь отодрать меня от решетки. Но безрезультатно. Я насмерть вцепилась в холодные и мокрые прутья. А сердце тем временем всё сильнее сжималось от предчувствия чего-то ужасного.

– Ладно, ты сама напросилась, - пробурчал мужчина.

– Где ваш главный? Отведите меня к нему!

Я задыхалась от нахлынувших на меня эмоций. Слезы комом скопились в горле, делая мой голос хриплым до невозможности.

– Тебе бы полечиться, девочка, - сочувственно вздохнул охранник, но почему-то оставил меня в покое. – Получишь повреждения, пеняй на себя.

– Пожалуйста, отведите меня к нему. Нужно остановить гонку! – Я уже не сдерживала слезы, а тихо плакала, пока душа рвалась на части.

– Да что с ними может случиться? Успокойся уже, - отмахнулся от меня. – Машины проверяют. Трэк построен с учетом всех норм безопасности.

И тут, словно бы насмехаясь над словами мужчины, послышался резкий скрип шин. Дикий. Страшный вой.

Я вскинула голову на экран. Но мне не нужно было смотреть на жидкокристаллический дисплей, потому что происходящее разворачивалось на моих глазах.

Красный Мустанг во время заноса на очередном повороте резко дернуло вправо, потом влево, а затем раздался звук взрыва. Громкий хлопок, оглушивший, наверное, нас всех.

Я не дышала. Все звуки исчезли. Пропали. Я не слышала ничего. Адреналин обездвижил, заставляя видеть всё с предельной ясностью. Четкостью. И в замедленной съемке.

Машину Яна, столкнувшуюся с ограждением на огромной скорости, перевернуло и закрутило по трассе. Она совершила бесчисленное множество переворотов, смяв весь корпус.

Возможно, у Яна ещё были бы шансы остаться невредимым, или отделаться испугом и царапинами, ведь на нем была специальная экипировка, да и Мустанг «удачно» перевернулся в последний раз, встав обратно на колеса...

Но…

Следом на полной скорости неслись остальные участники гонки. И всё вокруг превратилось в настоящее месиво. А потом начали возвращаться звуки, ужасая ещё больше.

Звон стекол. Скрежет металла. Крики людей. Въедливый дым, закрывающий обзор и вторгающийся в легкие. Настоящий хаос.

В глазах начало темнеть. Я больше не чувствовала своего тела. Я

не чувствовала ничего. Пошатнувшись, я поняла, что сегодня погибла вместе с ним. Вместе с Яном. Смотря на месиво из машин, надежды на то, что он уцелел, не было никакой.

Последнее, что я помню, - как упала на мокрую землю. А затем меня накрыла чернота. Чернота, из которой возвращаться больше не хотелось.

Глава 26

Я открыла глаза. Меня тут же ослепило лампами, висящими на потолке, поэтому я инстинктивно хотела прикрыть глаза рукой, но тело меня не слушалось. Оно было тяжелым и обессиленным. В ушах отголосками звенел противный мерный писк.

Я поморщилась. Во рту было сухо. Вязкая слюна, которую я с трудом проглотила, не спасла положение. С трудом повернув голову на бок, простонала. Даже такое простое движение далось непросто.

Что случилось?

Это был первый вопрос, возникший в моей голове. Блаженное неведение.

На последующий за этим логичный вопрос о местонахождении, ответ я нашла довольно-таки быстро. Достаточно было оглядеться, чтобы понять – я в больничной палате. Рядом стоял прибор, издающий то самое противное мерное «пикание», а на моём локтевом сгибе был подключен катетер для внутривенных вливаний.

И снова вопрос: Что случилось?

Память отказывалась выдавать мне какие-либо крохи информации, предпочитая отмалчиваться. Да и чувствовала я себя странно, будто сознание погрузили в вязкий кисель. Ты вроде бы всё понимаешь, осознаешь, но не можешь направить мысли в то русло, которое нужно тебе. Не можешь приоткрыть ту самую дверцу, за которой находятся ответы на все твои вопросы.

Что настораживало больше всего – не было никаких эмоций. Вообще. Лишь пустота.

Не знаю, сколько я так пролежала, тупо пялясь в пространство, но в какой-то момент дверь палаты приоткрылась, и на пороге появилась мама. Её глаза были красными и опухшими – она плакала, а синие тени под ними говорили о том, что спать мама не ложилась давно.

Увидев, что я очнулась, она всхлипнула и бросилась к моей кушетке, расплакавшись.

– Ева! – Прохрипела она не своим голосом. – Доченька моя маленькая… Ты очнулась…

Она плакала, обнимая меня, а я не понимала, почему она плачет. Внутри была всё та же пустота, не выпускающая меня из своих объятий.

– Что случилось? – Мой голос был каркающим, грубым.

– Хочешь пить? – Спросила мама и я кивнула. – Тебе сейчас не стоит переживать, - ответила на мой вопрос, спешно поднявшись и наполнив пластиковый стаканчик водой из кулера, стоящего возле входа в палату.

Я промолчала. Сейчас моим единственным желанием было залить пустыню, царящую во рту, влагой.