Сводный босс
Шрифт:
— Сколько парней у тебя было, Сла-ва? — бормочу ей в кожу. Какого хрена меня, вообще, это интересует? К чему вскрывать этот ящик Пандоры? Потому что мечтаю трахнуть её без резинки?
Уже хочу забрать свой вопрос обратно, когда русская стонет:
— Только один. Хочу, чтобы ты стал вторым.
Пиздец. Вот тебе и русская шлюха. Ей же двадцать три. Почти девственница. У тихони Ками в шесть раз больше. Но вот что меня настораживает — так это невероятное чувство восторга, подпирающее моё возбуждение. Я радуюсь, что у неё был только один? Какое
Гоню от себя идиотские мысли и сливаюсь с её грудью во влажном французском поцелуе.
— Гас, я сейчас, — хнычет матрёшка, вонзаясь ногтями мне голову, и я снова едва не стону от кайфа. Хочу, блядь, хочу, чтобы она сделала мне больно, хочу носить на себе её отметины. Прижимаю ягодицы матрёшки к члену и начинаю трахать, как обезумевший, прямо через её дурацкое трико. Пусть кончит так, ей будет с чем сравнить позже.
Отрываюсь от груди матрёшки, чтобы посмотреть на выражение её лица, когда она приходит к финишу. И она не разочаровывает: щёки розовые, глаза закрыты, кусает губы и хрипит в сладкой судороге. Само, блядь, совершенство.
Сла-ва обмякает в моих объятиях словно тряпичная кукла, и я уже собираюсь сказать, что мы только разогревались, когда замечаю, что её лицо стремительно синеет.
Бля, это что особенности оргазма в России? Что за хрень?
— Эй, матрёшка, — трясу её за плечи, но у неё только рот открывается, как у выброшенной на песок рыбы. — Да что с тобой?
И меня осеняет. О чём я, отвлечённый своим озабоченным младшим, даже не подумал. Кошка пришла ко мне сама, залезла на колени и готова была трахнуться. Со мной. С ненавистным Малфоем. То, что Путин с Трампом в термах Баден-Бадена друг другу спины тереть начнут, и то шансов больше.
Скидываю с себя футболку и напяливаю её на Сла-ву. У неё губы синие и трясутся, словно флаг Евросоюза на ветру.
— Принимала что? — встряхиваю её за плечи.
Глаза у матрёшки жалостливые, как у брошенного щенка.
— Ничего, — мотает головой и зубами клацает, — сок.
Я, блядь, убью его. Оторву его мелкий член, засушу, сделаю брелок для ключей и вручу ему на день рождения.
Поднимаю её на руки и тащу в душ. Ставлю под тёплые струи прямо в одежде и растираю плечи.
— Ты как, матрёшка? Нормально?
Вижу, что ненормально. Худенькое тело трясётся, но русская подбородок задирает и утвердительно кивает.
— Нормально.
Святая мученица, что б её. На таких, как она, Вторую Мировую и выиграли. Стараясь не пялиться на её грудь, сдираю с матрёшки мокрую футболку и тяну вниз штаны. Блядь, трусики и, правда, с камешками. Достаю полотенце, кутаю её в него и несу эту упакованную мумию на кровать.
— Подождёшь минуту, матрёшка? Сейчас вернусь.
Несчастный аватар снова кивает и откидывается на подушки. А я, как бешеный смерч, несусь по лестнице вниз. Без слов сгребаю малого за шкирку и швыряю на пол.
— Ты что творишь, долбанутый утырок?
Малой непонимающе хлопает обкуренными
— Хотел тебе сюрприз сделать. Не понравилось?
Понравилось, блядь. Только он об этом никогда не узнает.
— Что ты ей дал? Она синяя и трясётся.
Малой пытается улыбаться.
— Новая шипучка. Девчонки пищат. В три раза сильнее, чем попперс и виагра. Через час её отпустит, не волнуйся.
Замахиваюсь, чтобы ему втащить, но мою руку перехватывает Джо.
— Эй, бро, не стоит. Я сам с ним разберусь.
Сначала я думаю врезать и ему, но вовремя себя останавливаю. Не виноват же он, что его младший тупой долбоёб.
— Вечеринка окончена, парни, — сообщаю, хмуро направляясь на кухню.
— Чтобы я этого малолетнего говнюка больше не видел в своём доме.
Эл хмурится и поднимается с дивана.
— Помощь нужна?
— Разберусь.
Джо хватает своего тупоголового родственника за шею и волочёт к выходу. Не сомневаюсь, он проучит его не хуже моего, вот только мне от этого легче не станет. Чувствую себя полным идиотом. Как я не разглядел, что Сла-ва под кайфом. Придурок Гас. Пиздец, как хочу тебя, матрёшка. Она теперь из меня верёвки вить будет.
Наливаю тёплой воды и иду наверх. Матрёшка лежит там же, где я её оставил. Лицо всё ещё бледное, но, по крайней мере, не синее.
— Выпей, — помогаю ей сесть.
Матрёшка держит чашку двумя руками, словно маленький ребёнок, и старательно глотает воду. А я в это время пытаюсь не таращиться туда, где сползшее полотенце приоткрывает розовый сосок. Эй, младшенький, тебя совсем ничем не смутить?
Она допивает воду и откидывается назад.
— Не такой уж ты и плохой, Гас, — бормочет себе под нос и отворачивается к стене.
Накрываю матрёшку одеялом и в течение пятнадцати минут смотрю на её спину и разметавшиеся по подушке влажные волосы. Когда слышу мерное посапывание, встаю и иду в душ. Нет, не мыться. Я собираюсь долго и упорно дрочить.
____________
Сносочка: ни автор, ни Гас не имеют ничего против секс-меньшинств, поэтому слово «пидорские» прошу воспринимать как невинную шутку)
Глава 10
Слава
— Я так хочу тебя, Слава, — шепчет Райан Гослинг, выводя пальцами нежные круги на моём плече. — Хочу прямо сейчас.
— Мы не должны, Райан, — неуверенно возражаю, млея от его прикосновений, как эскимо в жаркий день. Сжимаю между собой бёдра, чтобы хоть немного облегчить ноющее возбуждение, но это не помогает, желание отдаться ему в позах первых пяти страниц Камасутры по-прежнему невыносимо.
— А как же Ева?
— Она старая, — бормочет он и жадно прижимает меня к себе. И в этот момент я понимаю, что не зря влюбилась в него ещё в «Дневнике памяти», потому что в штанах у Ноя — полный ковчег.