Сводный экипаж

Валин Юрий Павлович

Магнус взобрался на борт катера, доктор запрыгнул следом. Энди успел привязать конец и встать в лодке. На палубе послышались быстрые шаги, звонкий звук оплеухи, второй: '

— Ой! — похоже, шарахнувшийся Док приложился спиной о дверь рубки.

Энди запрыгнул на палубу, успел увидеть держащегося за щеку шкипера, отступающего за пулемет Дока. И летящую навстречу ночному рулевому даму. Физиономию Кррукс искажала злоба…

— Леди! — предостерегающе начал Энди и едва успел отпрыгнуть за леера. Дама цепко ухватила его за рубашку, рулевой нырнул под занесенную ладонь, обхватил бешеную особу за плотную, но весьма приятную талию, прижал спиной к себе и крупом к леерам. Кррукс лягалась, била локтями — Энди слегка схлопотал по уху. Потом воительница, как это водится у дам, враз обессилила

и разрыдалась. В смысле, в ее рыданиях было больше сквернословия чем всхлипов, но, поскольку смысла большей части ругательств экипаж «Ноль-Двенадцатого» не понимал, имело смысл их трактовать как «горький плач».

— Грубовато для леди, — тем ни менее, счел уместным отметить доктор, не спеша выходить из-за защиты пулеметной тумбы.

— Скотина! — заскрипела зубами маловоспитанная леди. — Лучше бы вы меня сразу удушили.

— В следующий раз — непременно, — пообещал Энди и встряхнул пленницу. — Да успокойтесь же, мисс Кррукс. Что случилось и как вы освободились?

Кррукс вновь слегка разволновалась и попробовала боднуть рулевого в нос, в маневре не преуспела, зато исчерпывающе пояснила как она освобождалась.

— Понятно, — вздохнул Энди. — Можно я вас отпущу?

— Отпускай, жабин холодный, — освобожденная женщина немедленно опустилась на палубу и заслонила лицо грязными исцарапанными ладонями.

— Умер наш гребец? — осторожно спросил доктор.

— Да лучше бы он десять раз сдох, — глухо сказала Кррукс. — Короче так, джентльмены, это если в вас осталось хоть что-то джентльменского. Сейчас вы, доктор, идете и ампутируете хвост этому несчастному идиоту.

— Я бы с радостью. Но тогда он определенно умрет, — Док неопределенно пошевелил растопыренными пальцами. — Ампутация подобного рода хвоста, это вам не шутки. Не знаю, имеет ли смысл вдаваться в сугубо медицинские детали…

— Не имеет, — сказала из-под ладоней измученная баба и заорала: — Да он уже тысячу раз сдох! И я вместе с ним. Вы знаете что такое валяться рядом с конвульсирующим и разлагающимся психом?! Но он еще целую вечность будет страдать и околевать, если вы немедленно не отрежете ему хвост! Идите режьте! Или просто ему горло перехватите. Хуже не будет. Господа, вы просто животные! Скоты из мерзкого хлева! Про Энди не говорю — с ним все понятно. Но вы двое — вы же в возрасте, вы в бога когда-то верили. Как можно так мучить пусть и глупейшее, но живое существо?!

— Бог здесь при чем? — угрюмо поинтересовался Док. — Я говорю — ампутация невозможна. Я примеривался, продумывал, планировал. Мы бессильны.

— Ланцет берите. А мне топор дайте, — Кррукс с трудом поднялась. — Нужно парню наконец, дать покой.

— Какой к черту топор!? — разозлился Док. — Там четверть позвоночника придется удалять, причем зубилом, клещами и ножовкой. Если пила вообще возьмет этот проклятый сплав.

_х — Тогда просто убьем его, — Кррукс утерла мокрые щеки. — Вы и сами знаете, что так будет лучше. Не хотите, так дайте мне его прикончить. Я тут ничего из оружия не нашла — вы все попрятали. А душить у меня не получается, у меня руки слабые. Даже веревкой не получается.

— Давайте предоставим гребца его судьбе… — начал Док.

Розыгрыш партии Сана слишком затянулся, — пробормотал Энди и глянул на шкипера.

Магнус кивнул:

— Порой нужно быть милосердными, мистер Крафф. Проверь свои железки, может у парня и есть какой шанс.

— Что, прямо сейчас? — пробурчал доктор. — Надо бы уйти подальше от города, найти удобное место. Неровен час наткнется кто-нибудь из прибрежных.

— Лучше доделать все дела здесь, — сказал Энди. — Если мисс Кррукс не будет так громко изрыгать проклятья, то вряд ли на нас обратят внимание. Да и выйти в море мы можем только в темноте.

— Я орать не буду. Тем более, ты и так проклят, — напомнила дамочка. — За дело, джентльмены. Док, какая помощь от нас требуется?

Они начали готовиться к заранее обреченной операции, а предоставленный сам себе Энди — занялся лодкой. Как то враз его нечеловеческая сущность, и, как следствие, полная нецелесообразность привлечения к медицинским деяниям —

оказалась признана само собой разумеющейся. Нужно признать, женщины в состоянии нервного срыва весьма искренни. Впрочем, оно и к лучшему. Энди перегружал на катер добычу, размышлял, имеет ли смысл оставлять на «Заглотыше» часть провизии, и просчитывал дальнейший маршрут. Уходить нужно этой же ночью, похоже, она выдастся хорошей, темной: ветер меняется. Ночной рулевой перенес в рубку мешки с серебром, переложил в шкафчик, где шкипер держал свой бесценный, но истощившийся, запас табака. Увы, одни ценности невозможно подменить другими. На дне банковского ящичка, послужившего для транспортировки добычи, лежали какие-то бумаги и мелочи. Карты, вернее, наброски карт… это любопытно Видимо, записи принадлежали какому-то штурману. Кем он приходился многоликой твари и что связывало моряка и чудовище? Вероятно, бедняга уже не ответит. Энди вспомнил злобную зеленорожую оборотниху, узкий безгубый рот и содрогнулся. На приличных Болотах столь кошмарные твари не водятся. Видимо, из городской реки, уродина. Вообще таких нужно бить наповал. Оно явно жутко злопамятное. С другой стороны — все же леди. Что ж, в любом случае это случилось в предыдущей партии и та игра завершена.

Еще в банковском ящичке нашлась пачка абсолютно непонятных маленьких деталей, изумительно аккуратно запаянных в прозрачную упаковку. Этакие металлические прямоугольники с четкими цифрами на одной из плоскостей — штуковины явно немалой ценности, но в чем их предназначение? Будет время над этим подумать. Энди отложил детали, вынул узкий сверток из сыромятной кожи. Развязав шнурок, ночной рулевой увидел нож: явно старинный, с длинной рукоятью и тонким и узким каменным лезвием, видимо, кремневым, с виду инструмент казался чрезвычайно острым. Странная вещица, даже непонятнее увесистых прямоугольничков. Захотелось немедленно выкинуть нож в воду — веяло от загадочной дряни чем-то сильным и темным. Может, он для жертвоприношений? Похож на доисторического прародителя ланцета из хирургического набора Дока. С другой стороны, вдруг это реликвия каких-то местных шаманов и имеет для них немалую ценность? Зеленорожее Оно явно не стало бы хранить в банковском подвале пустяшные вещицы.

Энди завернул нож, положил в шкафчик и извлек из банковского ящичка последнее сокровище. Однако! Журналы ночному рулевому, конечно, приходилось видеть и в полузабытой прежней жизни. Но этот был цветной, на удивительно тонкой и хорошей бумаге. Обложка и иллюстрации — изумительно четкие и яркие фотографии. Пытаясь не обращать внимания на смысл изображений, Энди пощупал бумагу, присмотрелся к шрифту. Язык непонятен, способ печати неизвестен, но, бесспорно, сделано в типографии. Вообще-то не обращать внимания на суть иллюстраций было сложно. Энди повернул журнал, повернул еще разок… нет, все-таки вот этак правильнее. Две дамы и два джентльмена, бесспорно, состоящие в весьма близких отношениях. Вернее, не состоящие, а co-лежащие. Или со-сидящие? Энди перевернул журнал еще разок. Довольно сложная игровая комбинация, хотя суть понятна. Постельный снукер, гм. Одна из дам явно мулатка. Или квартеронка? Явно не глорский журнальчик — в городе население сплошь европейского типа, даже у прачечных никаких китайцев не попадалось.

В трюме громко застонали — похоже, беднягу Сана пытались переложить на подготовленный к операции стол, и несчастный гребец пришел в себя…

Операция оказалась еще тем мученьем. Где-то через час возни Док счел, что даже двух ламп маловато и приказал вынести пациента на палубу. Магнус к тому времени сомлел, всласть проблевался, и снова сомлел — возраст шкипера сказывался, ничего тут не поделаешь. В принципе, перетаскивать исхудавшего гребца туда-сюда было несложно — его так и не развязали, и Энди ворочал костлявое тело с легкостью. Вот дышать рядом с гниющим полутрупом было куда сложнее. Док и мисс Кррукс взбрызгивали повязки на лицах джином, Энди собрал все свое болотное хладнокровие. Брызги гноя и черной крови щедро кропили хирурга и его помощников. Под гнилой плотью блестел желтоватый металл, и совладать с ним не удавалось. В перерывах медики умывались принесенной шкипером забортной водой и обсуждали ситуацию, а Энди точил ножовку.