Сводный монстр

Пролог

От страха, необузданных эмоций и чувства горькой обреченности голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Пальцы побелели оттого, как сильно они вцепились в тугие веревки, но отпустить было страшно. Больше никогда не отпущу…

И если бы я могла что-то сказать, заорать или просто попросить остановиться… Но это было бесполезно, ведь это он.

И мне ничего не оставалось делать, как держаться за веревки, широко расставив ноги, уперев ступни в тугие узлы, наплевав, что моя белая развевающаяся юбка давно уже летает выше, чем

положено, выставляя напоказ мои ноги и бедра, и нижнее белье.

В лицо ударяло его тяжелое рваное дыхание, и весь он напоминал мне загнанного в клетку зверя. Ноздри широко раздувались, на шее бешено пульсировала аорта, зубы сцеплены, выпуская легкий свист, когда он выдыхал. От него пахло какой-то горькой травой, может полынью. Челка упала на лоб, закрывая от меня один глаз, но второй, холодно-синий, смотрел на меня в упор, сверкая от ярости и злобы.

Он раскачивал качели сильнее, и иногда мы сталкивались, грудью или коленями, пытаясь удержаться на узкой доске ногами. Его рубашка развевалась за его спиной, распахнутая, открывая моему взору гладкую кожу на груди, стальной пресс и небольшую дорожку волос, уходящую под ремень джинсов. Грубые ботинки были совсем не под стать теплой летней погоде, но ведь это он. У него все по-своему.

Крепкие мышцы на руках играли, когда он ослаблял хватку на веревке, но только чтобы схватиться поудобнее, и не сорваться.

— Страшно? — ироничный хриплый голос разбивает свист ветра, который образовался от наших бесконечных движений.

— Остановись, сумасшедший, — с мольбой отвечаю я.

По моим щекам бегут ручьи безмолвных слез. Конечно, мне страшно. И он знает, почему. Он прекрасно знает!

Но ему, как всегда, нравится издеваться надо мной, а у меня больше не осталось сил бороться. Просто устала от всего.

Мои светлые волосы упали мне на лицо, когда я летела назад спиной вверх. Достигнув высшей точки, нас снова повело назад, и так бесконечно, туда-сюда. Сколько мы уже здесь? Кажется, целую вечность. Наверное, он подумал так же, потому что синий глаз смотрит на меня уже с легкой усталостью и отрешенностью. Он нервно сглатывает, и прижимает свой вспотевший лоб к моему.

— Я знаю, как сделать, чтобы тебе стало легче.

Пытаюсь отвести свой взгляд, но его зрачок, одинокий, гипнотизирует, не позволяя даже моргнуть. Я вся в его безграничной власти, впрочем, как всегда.

— Обещаю, мир перестанет быть таким треснутым и ржавым. И больше не будет больно, — тихо проговорил он странные слова. — Держись крепче.

И не успела я даже подумать о его загадочных словах, как он вдруг спрыгнул на землю и увернулся от качели, пока я, взвизгнув, пыталась удержаться.

Я летела на него, крича, но он лишь схватил деревяшку, на которой я стояла и сильнее качнул меня, глядя на меня снизу абсолютно невменяемым взглядом.

— Остановись, не надо! — кричала я, но он лишь опять оттолкнул меня, и меня понесло ввысь.

Было страшно упасть.

Раскачав меня до невозможности, он вдруг сделал то, отчего мое сердце

было готово разорваться на куски: он встал на колени и спрятал руки за спину, подставив свое лицо навстречу приближающейся доске с моим весом. Словно ожидал казни.

— Нет! — заорала я, как безумная, извиваясь на узкой дощечке, пытаясь остановить проклятые качели.

Я знала, что он хочет сделать. Но остановиться было уже невозможно. Раскачанные качели неслись со скоростью поезда в метро, прямо в его спокойное, даже умиротворенное лицо.

— Не надо! Уйдииии!

Мой крик смешался с глухим звуком удара, и потонул в горячих слезах.

Глава 1

Спустя почти четыре часа полета самолет наконец-то приземлился. Раздались оглушительные хлопки, как будто то, что мы приземлились, было из ряда вон выходящее.

Я выдохнула, нервно улыбнувшись соседу справа. Он внезапно дернулся и отвел глаза, и я быстро отвернулась от него, опустив голову, стараясь больше не смотреть в его сторону.

Получив свой небольшой чемодан на выдаче багажа я вышла и принялась осматривать встречающих, выглядывая табличку со своим именем или более менее знакомое лицо. Хотя своего сводного братца я не видела… кажется, лет семь. Это приличный срок, чтобы сильно измениться, хотя в душе я знаю, что узнаю его из тысячи лиц.

Наконец, нахожу глазами табличку «Вера Мартенс» и поднимаю взгляд на лицо парня, который ее держал. Голубые глаза, светлые волосы в стильной стрижке и… широкая улыбка. Сразу понимаю, что это не братец, тот не стал бы меня встречать с таким радушием. Более того, он и не станет меня встречать, просто кого-нибудь отправит за мной.

Так и оказалось.

— Ты Вера? — радостно встречает меня парень, увидев, что я пялюсь на его. — Я Томас, приехал за тобой.

Он говорит на отличном английском, и я киваю ему, не зная, что еще сказать.

— Немецкий знаешь? — спросил он меня, и я отрицательно покачала головой.

— Увы, только английский. Ну и русский, естественно, это же мой родной язык.

— Ничего, у тебя хорошее произношение английского, — похвалил парень. — С немцами, австрийцами и чехами будет брат твой разговаривать, они не сильны в английском. А ты за русских возьмешься.

— И много русских? — удивилась я.

— О, да. Очень много, русские любят эту горнолыжку, ты и сама скоро убедишься, место потрясающее. У тебя только чемодан? А экип еще не получила? На чем катаешься?

Томас закидал меня вопросами.

— Я не катаюсь, — призналась я. — Ни на лыжах, ни на сноуборде.

— Не катаешься? — он так изумленно уставился а меня, как будто я ходить не умела, а не кататься.

— Нет, даже ни разу не пробовала, — я равнодушно пожала плечами.

— Но… что же ты тут будешь делать? — Томас еще пребывал в шоковом состоянии.

— Я работать ведь сюда приехала, а не кататься.

Он ничего не ответил, и я просто следовала за ним до его машины, которую он оставил на парковке.