Сводя счеты
Шрифт:
— М-да…
Ну, понятно: пантеистка. Учтем. Я сказал, что готов взяться за дело. Сто баксов в сутки плюс дополнительные расходы и товарищеский ужин с клиенткой. Она улыбнулась и согласилась. Мы вместе спустились в лифте. Вечерело. “Есть Бог или нет, — подумал я, — в Нью-Йорке немало парней, которые любой ценой помешают мне это выяснить”.
Ребе Ицхак Вайсман, местный раввин, был моим должником — как-то раз я помог выяснить, кто натирает ему шляпу свиным салом, — и теперь мне пришло в голову, что он мог бы, пожалуй, подкинуть какую-то зацепку. Но едва ребе услышал, о
— Конечно, конечно, Тот, о ком ты спрашиваешь, существует. Но я не имею права даже сказать, как Его зовут. Он просто уничтожит меня. Хотя я никогда не мог понять, почему некоторые так чувствительны к тому, чтобы их называли по имени.
— Ты когда-нибудь видел Его?
— Я? Шутишь? Не видать бы мне собственных внуков.
— Тогда откуда знаешь, что Он существует?
— Откуда? Хороший вопрос! Да как бы я купил такой костюм за четырнадцать долларов, если бы Там никого не было? А ну пощупай, какой габардин! Нужны еще доказательства?
— Это единственное?
— Минуточку, минуточку! А Ветхий Завет? Это что тебе, вчерашний форшмак? Как, по-твоему, Моисей вывел евреев из Египта? Или ты воображаешь, он сбацал фараону чечеточку и мило улыбнулся? Будь спокоен, Красное море домкратом не разведешь. Тут настоящая сила нужна.
— Выходит, Он крутой, а?
— Да. Очень. Иной раз подумаешь, в Его положении можно бы и чуть помягче.
— Откуда столько знаешь о Нем?
— Мы — избранный народ. Он выбрал нас среди других племен и окружил особенной заботой. О чем я тоже как-нибудь переговорил бы с Ним с глазу на глаз,
— Избранный народ? И сколько же вы за это отстегиваете?
— Не спрашивай.
Вот оно как. Выходит, евреи давно с Ним повязаны. Старый как мир рэкет: Он крышует, они башляют. И, судя по настроению ребе Вайсмана, доит Он их основательно.
Я взял такси и двинул в бильярдную к Дэнни на Десятой авеню. Плюгавый живчик на дверях сразу мне не понравился.
— Фил Чикаго здесь?
— А кто спрашивает?
Я сгреб его за лацканы, прихватив немного его паршивой шкуры.
— Что-что, сучок?
— Он в задней комнате, сэр.
Сразу понял, с кем имеет дело.
Легендарный Фил Чикаго. Медвежатник, фальшивомонетчик. Руки по локоть в крови. Отпетый атеист.
— Никакого Шефа не существует, Кайзер. Это полная туфта. Сказки для малышей. И никогда не существовало. Есть синдикат, международный синдикат. В основном сицилийцы. Но никакого главного там нет. Ну, если разве что не считать Папы.
— Мне бы повидать его.
— Подумаем. — Фил подмигнул мне.
— Ты слышал что-нибудь о некой Клер Розенцвейг?
— Никогда.
— А Хизер Баткис?
— Погоди, погоди… Слыхал. Пергидрольная киска из Рэдклиффа [30] с вот такими буферами?
— Из Рэдклиффа? А говорит, из Вассара.
— Да? Врёт. Она профессорша в Рэдклиффе. Одно время путалась с каким-то философом.
— Пантеистом?
— Нет. Мне говорили, эмпириком. Стрёмный тип. Клал на Гегеля, вообще забил на диалектику.
— Понятно.
— Вот
30
Рэдклифф — колледж для девушек, часть Гарвардского университета.
— Спасибо, Фил.
— Не за что, Кайзер. Не за что. Ничего там нет. Одна пустота. Неужели ты думаешь, если бы я хоть столечко сомневался в полной бессмысленности бытия, я рисовал бы фальшивые чеки и дрючил сограждан, как я их дрючу? Вселенная сугубо феноменальна. Нет ничего абсолютного. И смысла никакого нет.
— Кто победил в пятом забеге на Акведуке?
— Санта-Бэби.
Я зашел к “О’Рурку”, взял пива и попытался свести все воедино. Но ничего не получалось. Сократ покончил с собой — по крайней мере, так говорили. Христа убили. Ницше сошел с ума. Черт возьми! Если Он существует, то явно не хочет, чтобы об этом узнали. Но зачем Клер Розенцвейг врала про Вассар? И что, если Декарт прав насчет дуализма Вселенной? А может, в точку попал как раз Кант, когда постулировал существование Бога через моральный императив?
Вечером я ужинал с Клер. Не прошло и десяти минут после десерта, как мы были в койке, и скажу тебе, приятель: пусть твоя западная мысль додумает остальное. Она показала мне такую акробатику, какую ты видал только на олимпиаде. Потом мы лежали височек к височку, ее светлые волосы разметались, наши тела так и не расплелись. Я курил и глядел в потолок.
— Слушай, Клер: что, если Кьеркегор прав?
— То есть?
— Что, если знать невозможно? Только верить.
— Полный абсурд.
— Не надо быть такой рационалисткой.
— Да нет, я вовсе не рациональна. — Она закурила. — Просто не хочу онтологии. Не сейчас. Если ты будешь настаивать, я… я просто не смогу.
Клер разволновалась. Я приподнялся и поцеловал ее. Зазвонил телефон, она сняла трубку.
— Тебя.
Это был сержант Рид из отдела по расследованию убийств, я узнал по голосу.
— Ну что, нашел Бога?
— Пока нет.
— Всемогущий Творец? Он же демиург, он же абсолют, он же начало всех начал и творец мироздания? Так?
— Все правильно.
— Только что в морг доставили одного жмурика. По приметам все совпадает. Тебе бы подъехать по-быстрому.
…Да, это был Он, никаких сомнений. И, судя по Его виду, работал профессионал.
— Когда привезли, он уже был готов.
— Где нашли?
— На складе по Деланси-стрит.
— Ну и какие идеи? Улики есть?
— Почерк экзистенциалиста. Сто процентов.
— Думаешь?
— По всему видно, плана у него не было. Чистая импровизация.
— Убийство в состоянии аффекта?