Свои и чужие - интриги разведки
Шрифт:
Эсеровский «крот» в чекистском ведомстве был якобы в марте 1919 года переведен по службе в Московскую ЧК и здорово отличился при раскрытии знаменитого взрыва в Леонтьевском переулке, за что получил от Реввоенсовета Республики золотые часы с надписью «Тов. Якшину за борьбу с контрреволюцией».
В архиве ФСБ мы просмотрели следственное производство по факту взрыва, но, как и ожидали, вновь не обнаружили в документах фамилию Якшин. Опять же допускаем, что он был секретным осведомителем, а их настоящие фамилии не раскрывались.
Впервые Якшин обнаруживается среди личного состава Управления особых отделов Южного и Юго-Западного
Для организации закордонной, а точнее зафронтовой, работы Евдокимов создал в своем управлении специальное подразделение, первым и единственным начальником которого становится Михаил Якшин. Это мы установили документально.
Поскольку именно работа на Украине наиболее подробно, особенно в сравнении с другими эпизодами, описана в биографической справке, можно предположить, что Якшин попал в аппарат Евдокимова в Харькове из какой-нибудь местной чрезвычайной комиссии.
Здесь следует иметь в виду, что ЧК на Украине была засорена разного рода темными элементами. Многие левые эсеры и анархисты, порвав к тому времени со своими единомышленниками, вступили в ряды большевиков и уже как коммунисты поступали на работу в чекистские органы.
В 1921 году Якшин возглавляет пятое (закордонное) отделение Особого отдела ГПУ Украинской Советской республики и участвует в «разложенческой» работе среди белых, эвакуировавшихся в Турцию и Болгарию. В записках Якшина фигурирует, например, Виленский, который был направлен им, Якшиным, в Константинополь и организовывал возвращение на родину многих врангелевцев, включая и генерала Якова Александровича Слащёва. Уточнить что-либо о самом Якшине и проверить соответствие написанного им о работе чекистов Украины в других государствах не представляется возможным, поскольку архив ГПУ УССР теперь принадлежит иностранной спецслужбе — СБУ Украины.
Остается рассчитывать на то, что местные историки прочтут эту книгу, заинтересуются Сумароковым (Якшиным) и их поиск будет удачным.
По той информации, которая имеется в нашем распоряжении, можно утвердительно говорить лишь о назначении его на разведработу в Берлине под прикрытием заведующего репатриационным отделом Полномочного Представительства УССР в Германии.
В апреле 1927 года произошло событие, круто поменявшее тактический рисунок деятельности ОГПУ. Я имею в виду бегство за кордон уже упоминавшегося нами Опперпута-Стауница. Вместе с известной террористкой Марией Захарченко-Шульц он нелегально пересек советско-финскую границу и рассказал представителям местных спецслужб и английским разведчикам, что «Трест» является мистификацией чекистов. К сожалению, работавшие с Опперпутом сотрудники ОГПУ излишне доверились своему агенту, и оказалось так, что он не только сообщил иностранцам о разработке, но и дал массу других сведений, включая данные на отдельных негласных осведомителей.
Для контрразведчиков с Лубянки предательство Опперпута явилось сигналом к пересмотру некоторых форм деятельности, необходимости применять новые
Как известно, с группой террористов он нелегально прибыл в СССР, совместно со своей любовницей Захарченко-Шульц предпринял попытку взорвать здание ОГПУ и, настигнутый чекистами, застрелился.
Оперативники уловили тот эффект, который дали публикации в газетах, хотя компрометационные кампании через прессу не являлись чем-то новым и многие годы использовались в практике спецслужб.
Думается, именно в 1927 году в ОГПУ созрела идея использовать «журналистское расследование»» для устранения Владимира Орлова с передовой фронта тайной борьбы.
В январе, холодным по берлинским меркам днем в столицу Германии прибыл Ефраим Соломонович Гольденштейн, назначенный Наркоминделом на должность второго секретаря Полпредстава СССР. Высокий, худощавый, с золоченым пенсне на крючковатом носу человек неторопливо вышел из машины на улице Унтер ден Линден, поднялся по ступенькам здания полпредства и скрылся за массивной дверью.
Сотрудники наружного наблюдения германской контрразведки поспешили отчитаться о проделанной работе, отметив, что никаких контактов в городе у подопечного не состоялось.
В Полицай-президиуме временно успокоились. Ведь они еще не знали о предстоящей работе «дипломата».
На самом деле в Берлин прибыл новый резидент Иностранного отдела ВЧК, ранее возглавлявший закордонные аппараты ОГПУ в Австрии и Турции.
В своей книге «Секретный террор», опубликованной после бегства на Запад, высокопоставленный сотрудник советской разведки Георгий Агабеков вспоминал о берлинском резиденте следующее:
«Гольденштейн, по кличке Александр или Доктор, по национальности еврей, является одним из самых старых и заслуженных сотрудников ИНО ОГПУ. До 1924 года он работал на Балканах и был очень близок с македонскими революционными деятелями, среди которых и сейчас пользуется большим авторитетом.
Гольденштейн в свои сорок пять лет женился на молодой женщине, и в последнее время было заметно, что работать он устал и хочет уйти на покой. Несколько раз он ставил вопрос о своем отозвании, но только осенью 1929 года получил разрешение выехать в Москву. Трилиссер собирался назначить его своим помощником. Однако приезд Гольденштейна в Москву совпал с уходом Трилиссера, и дальнейшая его судьба мне неизвестна».
Оперативный псевдоним Доктор соответствовал полученному Гольденштейном образованию — он окончил в Вене медицинский факультет по специальности гинеколог. Однако лавры Гиппократа его не прельщали, и со студенческих лет он увлекся революционной деятельностью, длительное время провел на нелегальном положении. Конспиративные навыки он активно применял и после установления в России советской власти, поскольку с 1922 года занимался разведработой.