Свои и Чужие
Шрифт:
— Ну как, вспомнил ещё что?
— Вспомнил, — араниец указал пальцем в сторону холма, куда уходила лента серой асфальтовой дороги, — вот за этим пригорком- лагерь беженцев, пройдете через него в пригород Агернуна, там спросите частников.
— Частников?
— Да, гражданские, что держат личные рыбацкие лодки и катера. За плату, возможно, кто-то и согласится на такой сервис. Поспрашивай на пирсах.
— А говорят никотин память ухудшает. — Каддан ехидно подмигнул соотечественнику.
Боец ухмыльнулся, засунул сигареты в карман, постучал ладонью по кабине и автомобиль тронулся дальше, оставив новоприбывших наедине со знойным июньским днем. Вдали открывался потрясающий пейзаж с горами на горизонте.
— Сколько сейчас времени?
— Почти четыре.
— Достаточно, чтобы привести себя в порядок после этого чертового ящика. — Алеан оглядел товарищей.
— Сейчас бы от прохладной водички не отказалась, — мечтательно заявила Илона, прикрывая глаза от света.
— Поддерживаю! Кадди, где тут море, ты же местный.
— Вообще без понятия, я из восточной части, но скорее всего нам в сторону лагеря.
Что чувствует человек, потерявший родной дом? Совсем недавно, его обустраивал, налаживал быт, покупал новый холодильник, а спустя мгновение- жилища уже нет, на его месте руины и мусор, все, во что вкладывалась душа — разрушено. А что чувствует человек, ожидающий своей гибели и гибели всех родных ему людей, тяжело ли решиться съехать с насиженного места, взяв с собой только самые необходимые вещи? На эти вопросы может ответить каждый из двухсоттысячного лагеря беженцев раскинувшегося на реке Арендерун, что рядом с городом Агернун. Несчетное количество хаотично разбросанных палаток, бараков и гор мусора- новое государство в государстве. Все его бедные граждане проделали огромный путь из восточной части Арании, сюда, на побережье Эланского моря, спасаясь от войны и смерти. За плечами остался тернистый путь, по равнинам Родины, через Ренинские горы, сюда во второй по значимости город страны, в торговый оплот всего юго-запада. Основанный купцами шесть сотен лет назад, в него стекались товары со всех побережных стран Эланского моря, обеспечивая рост и процветание. Ныне, Агернун изо всех сил боролся за существование, пытаясь прокормить не только своих жителей, но и беженцев, нашедших под его стенами укрытие.
Смерть и болезни были постоянными гостями в лагере, унося в день не менее дюжины жизней. Это место мало чем отличалось от передовой: антисанитария, грязь, смерть, измученные и уставшие люди, разве что пули не свистят, но это преимущество с лихвой перебивал еще один бич- голод.
– Вот куда люди бегут от войны!
– с благоговением произнес Каддан.
– Из огня да в полымя, — сказала женщина, поправляя на голове криво завязанный тюрбан.
– Печальная картина,- подытожил Нарнис и группа двинулась дальше, вниз к одному из рукавов устья реки, впадающего в море. Путь лежал через лагерь. Петляя в этом лабиринте трущоб, спутники наблюдали, как люди борются за выживание, сражаются с судьбой. Исхудалые и обессиленные женщины, дети, старики, смотрели вслед проходящим пустыми глазами, полными тоски и нужды, нужды в пище, в воде, в лекарствах, в комфорте далекого прошлого. Земля, избитая сотнями ног и превращенная в пыль, скрипела под подошвами. Несчастные прятались от солнца под редкими соснами, в тени палаток, так как внутри температура давно превысила пятидесятиградусную отметку.
Изредка встречались патрульные, но их путники старались избегать. Людей было очень много, а гул от сотен голосов разрывал голову. Агернун был просто физически не способен прокормить такую толпу, превращая каждый день её существования в ожесточенную борьбу. Драки, убийства, грабеж и прочие низостные делишки считались здесь
Досыта набродившись и держась на стороже, четверка наконец-то вышла на пляж, усеянный крупной галькой. Море, голубого, как топаз цвета, лениво накатывало на берег. Кругом рассредоточилось множество беженцев, а вода просто кишела ими.
Отыскав себе место в тени огромного валуна, остановились на привал. Алеан помешивая колоду, принялся за старое с Нарнисом. Каддан чесал бороду и сетовал, как она ему осточертела. Если бы у него появилась машинка для стрижки, он бы стал самым счастливым человеком в Арании. Илона окинула взглядом аранийца.
– Если хочешь, я могу сбрить тебе твои заросли, но не могу гарантировать, что это будет безболезненно.
– Хм, и как ты собираешься это провернуть?
– удивился Каддан.
– Я на войне бывало Набу морду его наглую выбривала, - усмехнулась женщина, - навыки еще остались.
– Да, помню те времена, обычно после этого дела, он вел за тобой преследование с окровавленной рожей и лупил полотенцем, — сказал Алеан, и вместе с Нарнисом, перехлопнувшись ладонями, громко засмеялись.
– Нечего было башкой дергать, - парировала женщина, шрам на лице пришел в движение,- ну так что, друг мой, рискнешь?
Судя по озадаченности Каддана, выбор давался с явным трудом.
– А чем черт не шутит, пошли!
Оба игрока присвистнули, показывая, что тот принял явно неправильное решение, более того- опасное.
– Не хотел бы я оказаться на твоём месте, — серьезно сказал Алеан.
Беловолосая извлекла из ранца мыло и передала аранийцу.
– Иди мыль морду, я сейчас подготовлюсь и приду.
Каддан оголился по пояс, закатал штаны и отправился к воде, в то время как женщина подвернула джинсы по колено и принялась поправлять лезвие антикварного ножа точильным камнем.
– Лони, побрить человека и сделать ему пластику — это два разных понятия,- с наигранной серьёзностью проговорил Алеан.
– Будешь умничать, и твою рыжую, козлиную бороденку сбрею! — заявила женщина.
– Нет уж не надо, одного раза хватило, - отмахнулся тот.
Одарив товарища своей особенной улыбкой, Илона проверила лезвие, довольно ухмыльнувшись, лениво встала, и направилась к морю, где её уже ждал немного взволнованный Каддан.
Женщина, немного привыкнув к пронизывающему холоду воды, подошла ближе, араниец смотрел на раеоонку с улыбкой, краем глаза заметил, что руки её были испещрены шрамами от глубоких порезов.
– Это правда, то, что сказали твои товарищи?
– В целом, да, только они забыли про Ози, который после моей, не побоюсь этого слова, искусной работы, взялся за хворостину, и только чудо спасло меня от его благодарности.
– Ясно, начинай.
– Не двигай физиономией, а то повторишь судьбу моего командира!
– Женщина, грубо срезав основной массив растительности, подмылила густую щетину и взявшись за нож, как за опасную бритву, выбрала оптимальный угол наклона. Клинок заскользил по коже, начисто удаляя черноту на подбородке. Пока занималась делом, Каддан пристально изучал её сосредоточенное лицо: чуть широкий нос, тонкие губы, белые изящные брови, одна из которых ополовинена шрамом. Странно, но он не уродовал, наоборот, придавал своего рода очарования. Для своего возраста, морщин на коже слишком мало: еле заметные в уголках глаз и едва начавшие формироваться в носогубных складках. Очень милая раеоонка, за исключением одной детали. Серые с синими вкраплениями глаза излучали безумный холод, доводящий до озноба. Пристальный взор вызывал почти физический дискомфорт, поэтому мужчина старался как можно меньше встречаться с ней взглядами. Там, в глубине, крылась безумная боль, умело скрытая маской безразличия.