Свои продают дороже
Шрифт:
Наконец, почему она, Татьяна, «литературная секретарь», о Безымянном знать не знала?
Она стала читать дальше и наткнулась на подробное изложение махинаций главврача Енотова с коммерческим центром планирования семьи, куда перетекали госпитальные средства. Судя по всему, те же сведения, только подкрепленные документами, еще недавно лежали в папке «Барсуков»…
ТАКОЕ ВОТ ЗАВЕЩАНИЕ
…так как некоторые вести сообщаются правдивыми вестниками с помощью символов, то тут
Ну и что же оставил после себя Змей?
Такое вот, значит, его завещание: Сергею — Вика.
Вике — кольцо. Игорю — долги. Димке — правда. А для Татьяны шуба, незаверенный брачный контракт, многозначительное «распорядись» и компроматы или, выражаясь осторожнее, неприятные сведения. Что, к примеру, для Барсукова история про главврача Енотова, что для Сохадзе фотокарточки с голыми девками? Пощечины, а не смертельные удары. Но этими пощечинами можно, во всяком случае, обратить на себя внимание… Что еще?
Опыт жизни со Змеем, который ни в грош не ставит Викин Сергей, а для Татьяны это самый нужный сейчас опыт: жесткость, напористость, умение пользоваться информацией.
Ну, это ладно, это все из области нематериального, как говорится, шубы не сошьешь. Если не уметь.
Материальное. «Мерседес» — у нее доверенность хотя и без права продажи. Квартира не приватизирована.
Дача, гараж оформлены на Змея и достанутся наследникам. Оружие, получается, теперь хранится у нее без разрешения — подсудное дело. Сдать в милицию? Но ведь одно слоновье ружье стоит не меньше тысячи долларов.
Жалко… Змеевы банковские счета, издательские договоры — непонятно, как подступиться.
А реально Змей не оставил имущества никому — ни ей, ни сыну, ни племяннику, ни Вике, ни церкви или приюту.
Всю ночь Татьяна прокрутилась без сна, лежа поверх неразобранной постели. Самым жутким из ее сегодняшних открытий было то, что рэкетиров — Мелкого и Громилу — навел кто-то из своих! Теперь совершенно ясно, за что Змей выгнал ее из дому. У него был трудный и противоестественный выбор: найти предателя среди родственников или старых друзей. Змей ошибся и расплатился за ошибку потерей своего нерожденного ребенка, да и собственной преждевременной смертью. Кто знает, сколько еще мог бы прожить сочинитель Кадышев со своими долларами, с первоклассным медицинским обслуживанием, если бы подозрения не изгрызли его сорванное еще в молодости сердце! И пил он без Татьяны здорово: бутылки к ее приходу выбросил, а круглые следы от донышек остались на полировке буквально повсюду… Нет, конечно же, виноват во всем не Змей, а притаившийся среди своих негодяй.
Искать его придется Татьяне — это, получается, тоже часть наследства.
Она не сомневалась, что рэкетиры еще объявятся. Раз не побоялись сочинителя Кадышева с его связями, то уж тем более накинутся на вдову. Но пускай даже рэкетиры чудесным образом исчезли бы из ее жизни — разве можно успокоиться, пока виновник гибели твоего ребенка и твоего мужа болтает с тобой по телефону, ходит к
В этом клубке ошеломительных подлостей была и одна деталь, снявшая у Татьяны с души солидный груз.
Стало ясно, почему Змей написал завещание, по которому все доставалось сыну: тот был единственным из родственников, кто не мог выдать рэкетирам семейные секреты, потому что ничего не знал. А не появись рэкетиры, Змей продолжал бы считать наследницей Татьяну, ведь в черновиках брачного договора он оставлял все ей. С юридической точки зрения, завещание в пользу сына, набитое на компьютере, без собственноручной подписи, и так ничего не значило, а теперь и по совести Татьяна могла сказать себе, что не берет чужого.
За окном вдруг все разом погасли фонари, и оказалось, что брезжит серенькое утро. Татьяна села за новый компьютер, то ли подаренный к юбилею, то ли отданный Змею как гонорар за рекламу, потому что компьютерщики-дарители обснимали сочинителя Кадышева со всех сторон: и за клавиатурой он, и облокотившись на монитор, и с джойстиком в руке играет в какую-то морскую «стрелялку»… Самое забавное — то, что Змей компьютера не любил и разбирался с ним по написанной Татьяной шпаргалке. Отсюда вопрос: кто ему набирал завещание для сына — поля выровнены, заголовок выжирнен, подпись курсивом? Кто-то помог. Значит, кто-то видел…
Татьяна переделала в завещании фамилию, окончания, заменила «сыну» на «жене» и распечатала на принтере. Будем считать, что Змей исправил свою ошибку.
Вынув из книжной полки стекло, она положила его на ножки перевернутой табуретки, вниз — настольную лампу, а на стекло — Викино завещание и поверх него чистый лист. Часа два ушло на то, чтобы скопировать змеепочерк и по буквам вписать вместо «законной Левашовой В. Б.» — «гражданской Усольцевой Т. П.».
Вот так. Никому: ни Вике, ни сыну, ни Игорю — только ей. Теперь, кстати, можно позвонить Игорю…
Со своей Песчаной змееплемянник примчался через двадцать минут и с порога кинулся обниматься.
— Осиротели мы с тобой! Хоть слово-то успел сказать прощальное?
Татьяна показала ему последнюю записку.
— Нашла? Завещание нашла? — забеспокоился Игорь.
Она издали помахала плодом своего утреннего труда.
— А гараж кому?
— У меня завещание на все имущество.
У Игоря перекосилось лицо.
— А что за Есаулов — врач? Надо с ним встретиться, может, дядя Володя еще что успел сказать… А вообще хорошо, благородно поступил, — кривя губы, выдавил змееплемяш. — Как хоронить-то будешь?
Не будем, а будешь. Ясно, денег на похороны не даст.
И точно:
— Ты только скажи, я всем, чем хочешь! Могу на кладбище съездить, все организую. Только, извини, с деньгами у меня сейчас плоховато.
— Не беспокойся, денег я наберу. Змей оставил, Сашка даст, Вика поможет.
— Вот-вот, с Вики возьми обязательно. Володька ее баловал, из мехов-бриллиантов не вылезала, должна же ради памяти Володькиной… Эх, Володька! Горе-то какое!
И все одно к одному! — снова запричитал Игорь. Ясно, сейчас начнет жаловаться на свою разнесчастную жизнь.