Сволочь и Фенечка
Шрифт:
– Вот же Сволочь, – усмехнулась Инна восхищенно.
– Отпустите меня поспать месяцок, – ввернул я.
– Нет, – мотнула она головой. – Пока не скажешь, куда ты собрался на месяц.
– Я не обязан вам отчитываться, – начинал закипать я.
– Обязан. Тебе показать правила?
– Я – не твой личный раб, – прорычал, переставая строить из себя послушного пса, но эта сумасшедшая только улыбнулась шире.
– Сергей, во всем мире блага зарабатываются через постель. Мне не нужно твое сердце или метка, я хочу зверя в своей постели.
– Заведи себе кота.
– Начинаю
– Постарайся утвердиться в этой мысли, – посоветовал я серьезно.
Я и правда устал. Тревога за Фенька надорвала что-то внутри. Я понял, что не сделал того, что должен был. И что это едва не стоило мне всего самого важного. Но Инна была далека от таких вещей.
– Зря ты так, Сволчев, – разочарованно выдавила она, встала и направилась обратно к креслу. – Ты до конца жизни хочешь собирать трупы по канавам и вонять гарью? Ты достоин большего.
– Ты себе льстишь.
– Я не про себя, – не обиделась она. Уселась напротив и сложила руки перед собой. – Но связей у меня достаточно, ты же знаешь. Надо расти, Сережа. А будешь перечить мне, я тебя уволю, и пойдешь ты работать охранником в какой-нибудь супермаркет. Потому что ни в какой отдел тебя больше не возьмут. И ты же знаешь, что я просто так «не лаю», да? Такие, как ты, знают наверняка.
– Знаешь, Инна, – подался я вперед и вперил в нее злой изменившийся звериный взгляд. – Ты все время забываешь, что не принадлежишь моему миру. Тебе хочется думать, что ты тут – рыба в воде, но ты ни черта не знаешь о таких, как я. Ко мне в постели прилагается много такого, чего ты просто не вывезешь. А за это не сажают, помнишь, да? Не буди во мне зверя, а то я сам заберу свои блага по факту «убийства по неосторожности». За условное.
– Дикарь, – протянула Инна довольно, и ее взгляд заблестел. – Тебе не нужно меня убивать, Сволчев. Достаточно просто качественно удовлетворить. А я объезжу тебя – попадись только в руки.
Выдержка отказала.
– И как тебя с таким диагнозом пустили в отделение?
– Связи, – довольно припечатала она, вальяжно развалившись в кресле.
Вот же дерьмо.
– Значит, не подпишешь, – скрипнул я зубами.
– Почему же? Можешь забрать меня вечером с работы, обсудим. Научу тебя правильной дипломатии, еще спасибо скажешь.
Я только бессильно скрипнул зубами, поднялся и направился к двери, уговаривая себя не выбить ее к чертям.
ьтвор1 ч]12
Вот и чего это она с цепи сорвалась? Весну почуяла? Черт бы ее подрал!
Я добрался до своего кабинета, стянул куртку и понял, что дьявольски хочу что-нибудь разбить. Но вместо этого опустился в кресло, сложил руки на столе, опустившись на них лбом, и прикрыл глаза.
Инна никогда не говорила о своих требованиях прямо. Бесила, дергала нервы – да, но не выдвигала условий, хотя они мелькали бегущей строкой через все наше общение. И я наивно полагал, что мне нужно просто не шевелиться в ее присутствии, и тогда она на меня не кинется. По-хорошему, надо бы увольняться к чертям, но ее угрозы были вполне реальными. Эта стерва не просто так тут сидит в кресле главной – знает
– Серег? – окликнул меня Данияр от входной двери.
Судя по запаху, разлившемуся по кабинету, за кофе ходил.
– Привет, – тяжело поднялся я и оперся локтями о стол.
Боевой друг Данияр Маратыч, пожалуй, был всеми моими ценными связями разом. И зад прикроет, и голову убережет в случае чего. Ну а как еще работать на заданиях, если сомневаться в собственном тыле? Ради уверенности в себе и результате я и держусь за этот отдел. Мы все же звери стайные, и эту стаю просто так на другую не сменить.
– Слышал, тебя Инна уже взбодрила. – Данияр прошел к своему столу и стукнул чашкой, стряхивая с пальцев капли кипятка. – Черт…
– Вызывала, – вздохнул я, откидываясь на спинку кресла. – Что там криминалисты из восьмого?..
– Что она от тебя снова хочет? – хмуро поинтересовался приятель, игнорируя мою попытку сменить тему.
– Не хочет заявление на отпуск подписывать, – нехотя признался я.
Данияр удивился:
– А ты в отпуск собрался? Его же за полгода надо подавать…
– Мне нужно по семейным обстоятельствам. И я не был в отпуске черти сколько…
– А Инна что?
– Такой повод наперчить мне нервы! – процедил я. – Она его не упустила.
– А что у тебя стряслось?
Накатила усталость, и я перевел взгляд в окно. Тесная комната не могла вместить всех моих переживаний за последние сутки. Стало душно.
– У меня подруга с войны вернулась инвалидом. Работала в госпитале, и ей там прилетело и пулевое, и осколочное, и руки отбило. Вчера привез к себе ночью. Она не может ничего сама, ей помощь нужна, уход, пока не заживет. Но Инне этого не объяснить.
– А что за подруга? Ты никогда не рассказывал…
– В приюте вместе росли. Ведьма. У нее нет никого, кроме меня.
Данияр задумался.
– Слушай, так скажи, что у тебя медовый месяц.
Я перевел на него непонимающий взгляд, пытаясь понять, к чему он клонит. Но уставшая голова соображала туго.
– Медовый месяц дают сразу по первому требованию.
– Но у меня нет медового месяца, – тупил я.
– Никто не будет проверять. Только не говори, что девочка – ведьма. Так проще.
– Да ну. Если бы это было так просто, наши тунеядцы раз в полгода бы бегали…
– А его только раз можно взять, поэтому никто и не проверяет. Если понадобится взаправду, второй раз уже не дадут или устроят реальную проверку.
Я задумался, пялясь на Данияра. Неужели так просто? В том, что мне вряд ли понадобится этот самый медовый месяц когда-либо, я уже давно не верил. А вот Феньке поддержка нужна. Но разве с Инной будет просто?
– Заманчиво, – нахмурился я, выпрямляясь в кресле. Уделать похотливую начальницу тоже хотелось. – А как узнать условия точно?