СволочЪ
Шрифт:
Отлично.
Теперь можно и домой заглянуть. Захватить нужное. Переодеться и даже, наверное, умыться времени хватит.
Потому что теперь время работает на Ларта.
26 Сборы
Ларт Рентон
Ларт почти успел.
Внутренний таймер засбоил еще на подлете, но это было не ощущение близкой опасности, не полицейская тревога и не огромный баннер поперек улицы с мигающей алым надписью «СТОП! МИНЫ!», а именно что просто немножечко зачастивший под ребрами метроном. То есть прямой угрозы еще вроде бы не было, но
Ларт был хорошим полицейским и чутью своему доверял. А потому не стал раздумывать — а с чего это ему вдруг такое приглючилось? И имеются ли, собственно, веские резоны-основания считать непонятно откуда взявшуюся уверенность чем-то большим, чем просто не ко времени заигравшим очком? А если и имеются, то стоит ли прогибать под них заранее разработанный план? И не проще ли начхать?
Ларт не раздумывал ни секунды, просто прибавил скорость.
Вписался на собственную парковку, как таракан под плинтус, припарковался у самого лифтового грибка, мерзко скрипнув паленой резиной покрытия. Сбежал по пожарной лестнице, открыв ее полицейским жетоном (действует, сука! Значит, он был прав, бюрократия косы нашла на бюрократию камня), скатился по ступенькам чуть ли не быстрее, чем мог бы на лифте. Он никогда не пользовался лифтами в рейде, тоже полезная привычка, слишком часто они застревают в самый неподходящий момент, эти лифты, лучше не рисковать. Старая добрая лестница куда надежнее.
Засады не было ни на лестничной площадке, ни в самой квартире. Полицейские никак не могли успеть, Ларт был в этом уверен — ну, почти уверен! — но все равно входил осторожно. Словно не в родной дом вернулся, а заявился незваным гостем на чужую секретную базу, хозяева которой могут быть вовсе и не рады его визиту. Вошел, проверил тревожную метку (старый добрый волос под дверью на своем месте, значит — никто не входил в квартиру, пока хозяин отсутствовал). Бесшумно прикрыл дверь, бросил быстрые цепкие взгляды по сторонам — и в первый момент даже насторожился слегка, хотя крохотная прихожая выглядела как обычно.
А потом понял, что именно это его и насторожило — обыденность.
Прихожая выглядела точно так же, как вчера и позавчера, как утром, когда он ее покидал — в спешке, как всегда провозившись до последнего и почти опаздывая, вон даже домашние тапки валяются там, где сброшены были, проход перегораживая. И нигде ни пыли, ни заброшенности… ну какая пыль, какая заброшенность — ведь и суток не прошло, это только по ощущениям сегодняшнее (о нет, уже вчерашнее!) утро отодвинулось в далекое недосягаемое прошлое. Обычное полицейское прошлое, такое благополучное и мирное со всеми его перестрелками, арестами, допросами, разносами от начальства, засадами, рейдами и террористами.
Сейчас вчерашняя жизнь действительно казалась мирной и пасторальной. Жизнь сегодняшняя неслась по раздолбанным рельсам, словно древний локомотив с перегретым реактором, когда можно только вперед и только на скорости, и малейшая попытка остановиться или хотя бы притормозить означает неминуемый взрыв. Таймер бился о ребра, все ускоряясь и напоминая, что времени почти не осталось.
Умываться Ларт не стал, переобуваться тоже. Лишнее. Но в санузел прошел, и не только отлить. Из тайника за отломанной плиткой вытащил паспортную карточку — ту самую, так и не причисленную к вещдокам после рождественской операции в молле. Он так и не удосужился перебить на ней ни отпечатки пальцев, ни сетчатку и теперь мог только тихо порадоваться собственной лени,
В спальне выдернул из шкафа спортивную сумку, с которой обычно ездил в командировки — обычный командировочный набор из пары футболок, джинсов, белья и туалетных принадлежностей в ней жил всегда, так было удобнее, чем каждый раз метаться по квартире, собирая все нужное в последний момент. Сунул туда же черный джемпер и кожаную куртку — пригодятся. Ночи пока еще холодные. Гель-маска киборгу шпионской линейки, наверное, не нужна, у них же вроде должна быть функция изменения внешности? Или нужна? Ладно, пусть остается, лучше перебдеть. Папиллярные узоры они менять точно умеют, это он помнил. Ничего не забыл?
Ах да, деньги…
Вернее — карточки. Переоформлять на предъявителя слишком долго, а таймер уже набатит всерьез. Лучше просто снять наличкой. Кажется, на сей раз действительно все. Ходу, Ларт, ходу!
Он вроде бы не промедлил ни единой лишней секунды, по комнатам перемещался хоть и на цыпочках, но только бегом, и за входную дверь выскользнул так стремительно, словно с крыши уже валила толпа разъяренных его выходками коллег. И все-таки опоздал.
На лестничной клетке его уже ждали.
— И куда это ты намылился, Рентон?
Смысл жизни
Бонд по имени Сволочь
Сволочь сидел на полу и думал о смысле жизни. Люди ведь это, кажется, так называют?
Вообще-то на самом деле он ни о чем таком не думал. Вообще ни о чем. Мысли скакали сами по себе и совершенно бессистемно, словно шарики воды на раскаленной сковородке, стукаясь друг о друга, шипя, становясь все меньше и окончательно исчезая. Например, о том, что Селду придется лететь над океаном, а сам Сволочь океана ни разу не видел. Не то чтобы вообще, а в реале и вблизи, вблизи, только на экране там или с орбиты. Как-то не получилось ни разу работать на берегу океана, и стирание личностей тут ни при чем, если бы такое на его долю выпало хотя бы раз — он бы запомнил. Сам, помимо программы. Наверняка постарался бы закрепить столь редкое воспоминание где только можно, и в первую очередь — в органической памяти. Он всегда так делал с самыми ценными картинками и даже небольшими сюжетами.
Получалось, правда, не так качественно, как в базовом архиве, и искажения со временем накапливались куда сильнее. Зато была гарантия, что это воспоминание точно никто не сотрет. Никогда.
Только вот беда — через некоторое время ты уже и сам не сможешь точно сказать, что было на самом деле и как оно было, а что — лишь результат наложившихся искажений. А люди только так и умеют, у них вообще нет возможности сохранять что-либо в собственной памяти без искажений. Бедные люди…
Вот, например, Ларри….
Интересно было бы сравнить — что он помнит об их первой совместной операции? Память самого Сволоча с тех пор чистили несколько раз, но он все равно помнил. Не то чтобы назло или ради удовольствия… какое уж тут удовольствие!
Помнить было странно, больно, непонятно. Особенно про морг. И все же расставаться с этим кусочком памяти почему-то не хотелось. Хотя Сволочь и не был уверен, не является ли большая часть тех воспоминаний искаженными. Интересно было бы сравнить и разобраться. А если и является — то насколько и в каком ключе? Было бы интересно, да.