Сволочи

совесть Логана.

– Нет. С воспитательницей.

Я нахмурилась и не сразу поняла смысл ей слов. Моника указала пальчиком куда-то в сторону, и я, посмотрев туда, увидела женщину лет сорока. Она тоже смотрела на меня.

– С воспитательницей? – переспросила я, снова посмотрев на девочку. Улыбка уже сошла с моего лица. – А где же твои родители?

Я закусила губу, поняв, что этот вопрос был лишним. Явно лишним.

– Их нету, – замотала головой Моника. – Я живу в приюте, а воспитательницу еле-еле уговорила на то, чтобы

она привела меня сюда.

Я снова посмотрела на женщину, стоящую неподалёку, а затем – вновь на Монику.

– А я увижу тебя когда-нибудь ещё раз? – с по-детски наивной улыбкой спросила она. – Хоть разочек?

– Конечно, увидишь. – Я натянуто улыбнулась и погладила её по светлой головке. – А теперь беги, тебя, наверно, уже заждались.

Моника дотронулась до моей руки и, посмотрев прямо мне в глаза, убежала. Девочка затерялась в толпе, а мне после её взгляда стала не по себе. Нет, я не знаю, да мне и не суждено было узнать, что переживают дети, оставшиеся без родителей. Боль? Обиду? Нехватку внимания? Я не знаю. Но во взгляде этой девочки было столько тоски, что я никогда бы не решилась столкнуться с этим взглядом вновь.

Когда все автографы были розданы, а все участники сессии уже разошлись по машинам, я стояла у зеркала и расчёсывала спутавшиеся волосы. Арнольд расположился у двери и наблюдал за тем, что я делаю.

– Мэдисон! – услышала я где-то писклявый, срывающийся голос. – Мэдисон!

Я обернулась. Прямо ко мне на встречу бежала заплаканная Моника. Я присела на корточки и, подняв брови, посмотрела на девочку. Моника кинулась мне в объятья и, прижавшись лбом к моему плечу, стала громко плакать. Я посмотрела на Арнольда. Одними губами он спросил: «В чём дело?», но я в ответ лишь пожала плечами.

– Тише, тише. Не надо плакать, Моника. – Я погладила её по спинке и попыталась заглянуть в глаза. – Что случилось?

– Я… я потеряла… миссис Эванс!

– Что значит потеряла?

– Когда ты подписала для меня фотографию, – начала Моника, захлёбываясь в слезах, – я пошла к ней, но… я потерялась в толпе, а когда подошла к двери… миссис Эванс уже не было!

Она крепко обняла меня за шею и снова зарыдала. Я нахмурилась и, тяжело вздохнув, вновь посмотрела на Арнольда. Он пожал плечами и ушёл. Вот скотина…

– А ну-ка без паники, – произнесла я, встав на ноги. – Ты знаешь, как называется твой приют?

Моника, всхлипывая, утёрла слёзы и кивнула. Я взяла её за ручку и пошла к выходу.

– Куда мы идём, Мэдисон?

– Я отвезу тебя туда, откуда ты приехала, – как можно более дружелюбным тоном произнесла я, и мы вышли наружу.

Мы оказались на парковке. Я стала быстро бегать по припаркованным тут авто глазами, стараясь отыскать машину Лимонника. Наконец мой взгляд упал на синюю «Хонду», и я, подхватив Монику на руки, побежала к машине.

–

Кто это с тобой? – поинтересовался Дрейк, когда я села на заднее сиденье и посадила рядом с собой девочку.

– Ребёнок, не видно, что ли? – спросила я, посадив её себе на колени. – Так, Моника, как называется тот приют?

Вечер прошлого дня выдался жарким. Мало того, что солнце обжигало плечи, так ещё листья на пальмах ни разу не колыхнулись – ветра не было. Особенно жарким этот вечер был для Кендалла и Джулии. Решив провести время в свою пользу, они отправились в один из ночных клубов…

…А утром проснулись в одной постели.

Шмидт, часто-часто моргая, уставился на Джулию. Она, натянув одеяло по самые плечи, тоже смотрела на парня. Они молчали, как девушка, вздохнув, тихо произнесла:

– Кендалл… Ты не хочешь сказать, что…

– Что что-то было? – спросил он, предугадав её вопрос.

Джулия кивнула, и Кендалл, тихо засмеявшись, сказал:

– Я не знаю. Если честно, я ничего не помню. – Сделав паузу, он спросил: - А ты?

– Если бы помнила, я и не спрашивала бы.

Они снова замолчали, как Шмидт, встав с кровати, начал одеваться.

– Ты куда?

– На кухню, – усмехнулся он, застёгивая ремень на джинсах. – Позавтракать же надо.

Джулия стала тоже одеваться, и вскоре они оба вышли из спальни. Спускаясь по лестнице, они были увлечены разговором, а как только миновали ступеньки, поняли, что их ноги оказались в воде по самую щиколотку.

Кендалл и Джулия посмотрели вниз, затем переглянулись и одновременно рванули в коридор. Они скользили и, чтобы удержать равновесие, хватались за косяки, стены и двери.

– Что это такое?! – громко спросила она.

– Я не знаю! Кажется, где-то прорвало трубу, или…

Он открыл дверь ванной комнаты и увидел, что вода, переправляясь через бортики ванной, лилась на пол и стекала в коридор.

– Чёрт, – выдохнул Шмидт, прижав ладонь ко лбу. – Наверное, вчера мы забыли закрыть воду.

Он повернул краны, и шум воды прекратился. Джулия стояла молча несколько мгновений, но потом вышла в коридор и сказала:

– Я принесу какие-нибудь тазики. Надо избавиться от воды.

Через несколько часов они сидели на крыльце дома Шмидта и молча смотрели на голубое небо, на котором не было ни единого облачка. С волос у обоих то и дело капала вода; Кендалл, тряхнув головой, посмотрел на девушку и спросил:

– Слушай… я здесь чуть-чуть подумал… ну, то есть… мы же сегодня проснулись в одной постели…

– Ты хочешь, спросить, вместе ли мы теперь? – тихо договорила за него Джулия, не смотря на собеседника.

– Да. Типа того.

– Я не знаю, – призналась она, посмотрев на Кендалла. – Может, это так…