Свой, чужой, родной
Шрифт:
Я кивнула.
– Только непонятно, как он труп сюда привез. Ты же видел парковку. Очень мало шансов пройти незамеченным.
– А если он прятал их где-то на территории? Парк огромный. В старой части полно брошенных зданий. Я смотрел в Интернете, парк открыли в пятидесятых, что-то типа ВДНХ областного масштаба. Построили двенадцать павильонов. Потом идея заглохла, павильоны пытались подо что-нибудь приспособить, но не особо удачно. В перестройку здесь все и подавно захирело. Теперь те здания, что еще держатся, распродали. Но не все. Я думаю, в некоторые из них лет по десять не заходили ни разу.
«А
Однако кое-что смущало.
– Если он прятал трупы в павильоне, зачем рисковать, перетаскивая их? Какой в этом смысл?
– Смысл есть, если развалины имеют к нему отношение. Менты начнут задавать вопросы, и неизвестно, что из этого выйдет. Вдруг несколько лет назад у него, к примеру, жена пропала вместе с любовником? – Валька засмеялся, давая понять, что это шутка. – Слушай, а чем ты занимаешься, когда не бегаешь? – вдруг спросил он.
– В смысле где я работаю?
Он кивнул, я объяснила, а Валька удовлетворенно кивнул.
– Ясно. Я подумал, может, к трупам у тебя профессиональный интерес. Оказывается, это хобби.
– Кончай, а? – не выдержала я.
– Ладно, не обижайся. Просто красивая девушка могла бы найти не такое экстремальное увлечение.
– Крестиком вышивать?
– Ну, необязательно. Все-таки любопытно, откуда такой интерес?
В ответ я пожала плечами:
– Как-то все… сложилось. Сама не знаю. Сначала таинственный дом… Людка надо мной потешается, а я чувствую: что-то с ним не так… Ну а потом трупы. Про сестру хозяйки моей квартиры я тебе рассказывала?
Он кивнул.
– И про сестру, и про записку, которую ты нашла. То, что ты это связала, вполне естественно, но… – Тут он почесал бровь, сделал паузу, должно быть подбирая слова. – Логичность построений часто обманчива. Из-за отсутствия сведений, которые не дают полноты картины, и даже из-за простой увлеченности. Версия тебе понравилась, и ты уже не видишь ее недостатков. Я хотел сказать, – засмеялся он, – не торопись с выводами. А трупами вообще-то должны менты заниматься.
Он поднялся, видимо утомившись разговорами, я вслед за ним, и мы отправились к дорожке. Сделали два полных круга по парку. Все это время почти не разговаривали, так как взятый темп этому не способствовал.
– Я тебя провожу, – сказал Валька, а когда мы, выходя из парка, переходили дорогу, машинально взял меня за руку, точно я была ребенком. Этот жест показался мне трогательным, и его руку я не выпускала, даже оказавшись на тротуаре. Валька взглянул вроде бы с удивлением, а потом крепче сжал мои пальцы. – Извини за дурацкие рассуждения, – вдруг сказал он. – Тоже мне, гуру. Советы даю и все такое, – он весело фыркнул.
– Почему дурацкие? Ты прав. С выводами спешить не стоит.
Мы поравнялись с домом с колоннами, и Валька замер напротив калитки. Я, само собой, тоже, раз мы до сих пор держались за руки. Он разглядывал дом не меньше минуты, потом перевел взгляд на меня. В нем читалось сомнение.
– Дом как дом? – спросила я, придя ему на помощь.
– Облезленький…
– Стивеном Кингом даже не пахнет?
– Давненько я его не читал… А ты фантастику любишь?
– Страшилки не очень. Ты можешь смеяться сколько угодно, но даже сейчас я чувствую: с этим домом что-то не так.
Улыбка исчезла сначала с его лица, а потом из глаз, и без искорок-смешинок, которые мне так нравились, глаза стали холодными, как вода в реке поздней осенью. И вдруг явилась мысль: назвать его Валькой – полная нелепица. Это не его имя.
Тут он сдвинув бейсболку на лоб, засмеялся и сказал:
– Верю на слово. Говорят, женщины куда чувствительнее мужчин.
– Я опять в гости напрашиваюсь, – когда мы оказались возле моего подъезда, заявил Валька. – Может, сделаем это доброй традицией?
– Отчего не попробовать? – улыбнулась я, доставая ключи.
– Не исключено, что я тебе даже понравлюсь, – поддразнивая меня, продолжил он.
– И не такое случается, – не осталась в долгу я.
Мы вошли и, подняв головы, убедились: соседи уже вернулись. Людка с планшетом в руках сидела в кресле, на столе перед ней стоял бокал мартини. Глазков развалился в кресле, в отличие от Людки он предпочел коньяк. Оба следили за нами заинтересованным взглядом, пока мы поднимались по лестнице.
– Твои соседи? – шепнул Валька.
Я молча кивнула.
– Физкульт-привет! – Глазков отсалютовал нам и протянул руку Вальке, который представился:
– Валентин.
– Тимофей. – Тимка выжал из себя улыбку, появление гостя ему, по неведомой мне причине, не понравилось.
Валькина улыбка, напротив, лучилась дружелюбием.
– Людмила. – Людка тоже протянула руку, которую он аккуратно пожал. – Кто этот красивый мужчина? – повернулась она ко мне.
– Ты же слышала, Валентин.
– И что, такие вот красивые-прекрасивые мужчины ходят по нашим улицам?
– Бегают… И надо обладать отличной физической подготовкой, чтобы их догнать.
– Значит, мне мало что светит. А я уж губы раскатала.
– Присоединяйтесь к нам, – перебил Глазков, обращаясь к Вальке.
– Спасибо, для начала надо душ принять, – ответил он с улыбкой, способной смягчить любой отказ.
– Вы уже душ вместе принимаете? – влезла Людка. – А почему я не знала?
– Душ, к моему великому огорчению, принимаем врозь, – деловито пояснил Валька. – И вещи я пока не перевез. Так что от душа в любом случае толку мало, придется до дома терпеть. Вообще-то я провожатый. В темное время суток девушкам не стоит ходить в одиночестве. А Тина так добра, что угощает меня чаем.
– Не перевелись еще рыцари. Знаете, Валентин, я очень часто хожу одна в очень темное время.
– Отвали, – ласково перебила я, и мы удалились в мою квартиру.
– Твой сосед, по-моему, ревнует, – заметил Валька, когда я закрыла дверь. – Он в тебя влюблен?
– Вряд ли. Если только совсем немного и в обеих сразу. А ты чего вдруг начал оправдываться?
– Мало ли, какие у вас отношения, – пожал плечами он. – Боялся напакостить.
– Ставь чайник, – сказала я, направляясь в ванную, чтобы умыться.