Свой дракон
Шрифт:
– Что с тобой, дочь моя? – Королева тихо наклонилась в ее сторону.
– Ничего, матушка, – ответала та, скользя взглядом по лицам собравшихся.
– Ты очень волнуешься! Успокойся.
– Я спокойна.
– Ой ли! – Королева указала на что-то внизу. Нерия опустила глаза – задумавшись, она ощипывала лепестки цветов и листья с ветки, так что весь подол ее платья и пол вокруг были усыпаны ими.
– Так что с тобой происходит? – Королева с удовольствием наблюдала, как смутилась дочь. – Ты влюблена?
– В кого? – улыбнулась та.
– Не
– Ах, мама, какое это теперь имеет значение?
Ее величество поджала губы и отстала от дочери. В конце концов, даже если у девушки и появилась сердечная привязанность, скоро все это останется в прошлом. Ее увезут в другую страну, а предмет ее увлечения останется тут. Хотя, если бы знать, кто это, можно было бы проследить, чтобы тайный возлюбленный наверняка не вошел в число свиты.
Тишину нарушили звуки труб и колокольный перезвон. Все встрепенулись. Сейчас начнется!
Накануне
Готик не ожидал, что за ним придут в такое время. Он только что получил свою вечернюю пайку – ломоть хлеба, тонкую полоску ветчины на нем (эту роскошь он получал всего пятый раз), кружку вина, на сей раз не разбавленного водой, и три яйца. Да, последние пять дней рацион питания узника существенно улучшился, но юноша не знал, с чем это связано. Он полностью ушел в себя, смирился и просто тихо радовался таким переменам.
Вот сейчас, съев ужин, он устроился вздремнуть – и услышал скрежет замков и шаги. Кого-то еще привели? У него появится товарищ по несчастью? Во всяком случае, можно узнать новости…
Два факела разогнали мрак подземелья. Вперед шагнули кузнец и сэр Альдон:
– Вставай!
Готик повиновался, с удивлением наблюдая, как с него снимают кандалы.
– Что это значит?
– Молчи и иди вперед!
Пришлось повиноваться, за порогом его ждали шесть рыцарей при оружии, не считая брата-тюремщика и самого мистика. Но любопытство взяло свое:
– Меня куда? На казнь или…
– Иди!
Оказавшись на свежем воздухе, Готик покачнулся, прилагая усилия, чтобы удержаться на ногах и жадно хватая воздух раскрытым ртом. Как же он отвык от яркого света, красок, звуков и запахов! Вонь, которой пропиталась его одежда за время сидения под замком, внезапно стала раздражать.
Спускался вечер, обычный тихий вечер начала лета. Деревья в монастырском саду шелестели листвой, траву усеивали лепестки облетавших яблонь и груш. Распевала какая-то птица. В траве тут и там мелькали цветы, уже закрывающие венчики перед закатом.
До отбоя оставалось еще время, и добрая половина учеников и рядовых рыцарей сбежались, чтобы посмотреть, как отступника провожают до собора. Двери были распахнуты настежь. Священник и капеллан ждали на пороге.
– На все вопросы отвечай согласием, – успел шепнуть сэр Альдон, когда до ступеней оставалось всего несколько шагов.
– Кто ты, дерзнувший переступить порог сего здания? – Священник возвысил голос, задрожавший от благородного
– Я… – Не знавший, что сказать, Готик брякнул наобум: – Жалкий грешник…
– Ты пришел к святому порогу, дабы принести покаяние?
– Да. – Хвала Создателю, он знает, что отвечать.
– Ты признаешься в том, что совершил преступление?
– Мм… да.
– Ты раскаиваешься в своем поступке?
– Э-э… да.
– Ты готов принести свое тело и душу на алтарь Создателя?
– Д-да…
– Ты пришел сюда, чтобы заслужить прощение?
– Да!
– Создатель милостив к грешникам, зная людскую слабость. Войди и помолись, чтобы Он простил тебя и дал шанс исправить причиненное тобой зло!
Он посторонился, сделав приглашающий жест, и юноша поднялся по ступеням.
В соборе все было пышно убрано, на алтаре ярко горели свечи. Два ряда послушников, опустив головы, образовали коридор, по которому он должен был идти. Все происходило в гробовом молчании, и поэтому тихий шепот:
– Подойдешь – пади ниц, – был слышен достаточно четко.
Готик послушно выполнил приказ, ложась на пол у алтаря и опуская лицо на руки. «Не дерзну поднять взгляд ввысь, на светлый лик Создателя, но и смотреть вниз, на Хаос, не хочу!» Над его головой послышалось песнопение, запахло ладаном. Началось поминальное богослужение. Юноша лежал, не шевелясь и зная, что это отпевают его.
Богослужение завершилось. Послушники и священники покинули собор. Одна за другой погасли свечи, погрузив огромную внутренность здания во мрак. Готик лежал, не шевелясь, оставшись наедине с Богом и со своей душой. Предполагалось, что он до рассвета будет молиться, но о чем? О себе и своей участи, просить милосердия? О тех, кого любил и предал?
«Я виноват, – крутилась в голове мысль, – я предал друга. Мне нет прощения. И если они захотят меня казнить, я… Это будет правильно! Авест меня не простит. О Создатель, он же ни в чем не виноват! Он никого не убивал, никого не трогал. За что его? За то, что он не такой, как все? Но я тоже не такой! За что нас, Создатель? Мы же не делали ничего плохого! Мы просто дружили! Что такого в том, что человек дружит с драконом?»
Иногда он проваливался в дремоту, но усилием воли заставлял себя не спать. Нужно во что бы то ни стало дотерпеть до рассвета. Это испытание, которое он должен выдержать. Если сможет не сомкнуть глаз, сможет и все остальное. Надо только стиснуть зубы и терпеть.
…Скрежет ключа в замке. Скрип двери. Шаги, голоса. Уже утро? Послушники ходят, зажигают свечи – все в полном молчании. Надо еще немного подождать. Скоро черед дойдет и до него.
Новые шаги – вошли еще четыре человека – прогрохотали по полу и остановились рядом:
– Восстань!
Тело затекло от неудобной позы, но юноша повиновался. Четыре приора Ордена в парадных одеяниях стояли перед ним. Двоих он знал – это были сэр Альдон и сэр Руйер. Все были с оружием наголо.
– Следуй за нами!