Свой против своих
Шрифт:
— Надеюсь, до завтрашнего утра вы сможете вспомнить, каких бедняков кроме Альбицкого удалось спасти от голодной смерти, и подробно поведаете нам об этом, — сказал Александр Борисович в завершение допроса.
— Какой бред несет! — возмутился Курточкин, когда конвойные увели Верещагина.
— Бред-то бред, а доказывать все равно придется. Он к тому ведет, что, если пропали какие-нибудь деньги и его станут обвинять в растрате или что-нибудь в таком духе, он все свалит на Лисицына. Трюк известный. Не он первый до него додумался.
Алексей Михайлович рассказал, что к этому времени удалось
— Близкие у него есть? — поинтересовался Турецкий.
— Да, жена, сын. Жена Татьяна Григорьевна работает верстальщицей в редакции еженедельного журнала, сын Анатолий — студент, учится в станкоинструментальном институте, на факультете автоматики. По-моему, положительный парень, ни с какими наркоманами и тому подобной шушерой не связан.
— Насчет угроз?
— Ничего подобного семья не слышала. И последние дни Лисицын вел обычный образ жизни, был спокоен, не жаловался на служебные проблемы.
— Какие будут предложения?
— Сейчас нужно дождаться результатов экспертизы, — ответил Курточкин.
— Что-то настораживает?
— Пистолет с глушителем опять же не выброшен. Тридцатилетний здоровяк, профессионально уложивший свою жертву одним-единственным выстрелом.
— А-а, — понятливо произнес Турецкий, — напоминает убийство Пресняковой и Сурманинова.
— У меня тоже мелькнула похожая мысль, — сказала Романова. — Выходит, опять все вертится вокруг банка «Орион-2002». Преснякова интересовалась расходом денег, получаемых от ООН по той программе, в которой задействованы «Глобус», «Кристалл» и контролируемая банком посредническая фирма на Кипре.
— Там работает ее сын, — напомнил Курточкин.
— Насколько я поняла, хотя он там генеральный директор, но в их системе мелкая сошка. Пешка в большой игре. Однако как раз через него и могли худо-бедно оказывать давление на Преснякову, считавшуюся инициатором развития изменения банковской отчетности.
Смачно шлепнув себя ладонью по лбу, Алексей Михайлович вдруг воскликнул:
— Вчера же было девять дней со дня гибели! Помнится, Саврасов обещал приехать на девятины матери!
— Да здесь он, здесь, — успокоил его Александр Борисович. — Прилетел вчера утром. Володя Поремский не отходит от него ни на шаг. Следит за всеми саврасовскими контактами.
— Что-нибудь подозрительное есть?
— Трудно сказать. Во всяком случае, Скворцовская была и на кладбище, и на поминках, которые проходили дома у Павла Афанасьевича. На кладбище она и Дмитрий практически не общались. Насчет дома не знаю. Она ушла оттуда одна из последних, Дмитрий проводил ее до машины. Скворцовская что-то с пылом ему говорила, доказывала, однако тот стоял с мрачным видом и вяло реагировал на ее слова. Поремскому показалось, что она уехала рассерженной.
— Одна уехала?
— С водителем. Тот поджидал ее в машине.
В это время в кабинете появился Поликарпов.
Поздоровавшись, толстый Владислав Александрович устало опустился на стул.
— Ну, друзья мои, я вам доложу, Скворцовская — это экземпляр. Аферистка — пробы негде ставить. Обманывает всех партнеров на каждом шагу. Сейчас почуяла беду: расследуется дело Пресняковой, срочно стала обрубать концы. Ее необходимо
— Вы с кем общаетесь в «Орионе»? Кто-то вам помогает?
— Да, есть там милая молодая женщина — Оксана Чохонелидзе, заведующая операционной службой банка.
— Кто вас с ней познакомил?
— Конечно, Скворцовская…
— Ну так! — протянула Романова. — Наверное, ее правая рука. Вряд ли оруженосец не выложит все начистоту.
— В данном случае инициатива исходила от меня. Я сразу сказал, что мне требуется помощь заведующего операционной службой, — объяснил Владислав Александрович. — Не знал, кто конкретно этим занимается. Больше того, мне казалось, Людмила Витальевна весьма неохотно вверила меня Чохонелидзе. А та женщина весьма принципиальная, режет правду-матку в глаза. Если чего-то не знает, вместе разбираемся. Уже выяснилось, что некоторые важные документы циркулировали таким образом, чтобы Оксана Станиславовна не могла их проконтролировать — через другие отделы или когда находилась в командировках. Кстати, в последнее время ее часто посылали в командировки, как сама Чохонелидзе считает, без особой на то необходимости. Чтобы убрать с глаз долой.
— Ну дерзай, — обратился Турецкий к Галине, — оформляй разрешение на арест.
— Александр Борисович, получается, опять мы уходим в сторону, — ответила та. — Задерживаем финансовых нарушителей, а про убийство Пресняковой забываем.
— Не совсем. Я подозреваю, что кто-то из этой публики является непосредственным заказчиком убийства.
— А как же старинная китайская мудрость? — ехидно поинтересовалась Галина.
Турецкий рассмеялся. Когда все его подчиненные, нынче набравшиеся опыта, делали свои первые шаги в профессии следователя, он частенько напоминал им китайское изречение о том, что подозрение стоит дешево, однако ложное подозрение обходится дорого.
— В данном случае, Галочка, подозрение дорого обойдется самой Скворцовской. — Он посерьезнел. — Помнишь, на кладбище она сказала, что подозревает в убийстве некоего Лузянина. Позже это не подтвердилось ни в малейшей мере. Так вот, Людмила Витальевна была единственным человеком, высказавшим подобные подозрения. Смею тебя уверить, это было сделано с одной-единственной целью: чтобы отвести подозрения от себя.
…На задержание в «Орион-2002» поехали Грязнов с двоими муровцами. В своем кабинете Людмила Витальевна устроила форменную истерику: падала в обморок, требовала вызвать адвоката, громогласно проклинала милиционеров.
— Правильно вас называют «оборотнями в погонах»! — кричала она. — Меня уведете, подбросите мне горы компроматов — и все для того, чтобы получить лишние звездочки на погоны. Вы и работать толком не умеете. Это вас нужно арестовывать, а не меня. Вас — всех подряд, без исключения. Пока вы существуете, на белом свете будут происходить преступления. Это все из-за вас, «оборотни в погонах»!
Только железные нервы Грязнова не позволили превратить процедуру задержания в скандал на коммунальной кухне.