Свой среди чужих
Шрифт:
– А если переступил, - перебил я.
– А если переступил, то у тебя уже не будет возможности держать в стабильном состоянии свои сгустки энергии, и уж конечно сил на разматывание чужих клубков. Почитай в интернете про случаи самовозгорания и тебе станет все ясно, обратного пути не будет. В древности это случалось довольно часто, сейчас мы стали умней и можем научиться определять свою грань. Но ты можешь сильно не переживать по этому поводу. Входя в удивительный мир своих возможностей, маг, такой как ты, обладает практически максимальным энергетическим потенциалом, и дальше
– Так я что, могу наколдовать чего захочу, например, виски со стаканами, как вы.
– Вот этого как раз и не стоит делать,- резко подняв руку с растопыренными пальцами, Васильевич посмотрел на меня настороженным взглядом, - Это, пожалуй, одна из самых затратных процедур, и пока ты не научишься видеть свою грань, пробовать не стоит. Да и виски со стаканами никто не создавал, ты, скажем так, не увидел их. Ты должен понять самое главное, не стоит тратится на то, чего можешь достичь, без затрат твоих, запомни, не безграничных сил. Например, не надо взлетать на четвертый этаж, когда можно подняться на лифте или, по крайней мере, по лестнице пешком.
– А что я и так смогу? – Глаза у меня горели, в висках стучало, в голове проносилась одна и та же мысль: «лишь бы это не сон, лишь бы это не сон»
– А предметы двигать могу? – возбужденно продолжал я, - Я, из детства, помню фильм «Чернокнижник», так там пацан вокруг себя всякую хрень крутил, мячики, камни. Мне все время казалось, что я так могу. Об школьный пенал чуть глаза не поломал, но он, зараза, так и не сдвинулся с места. Пацаны на меня как на придурка смотрели, когда я, с завидным постоянством, по полтора часа пялился.
Васильевич допил виски и поставил стакан. Тот, словно не опустился до конца на стол, плавно поплыл в мою сторону. При этом Сергей Васильевич смотрел на меня, даже не пытаясь коситься на происходящее за столом. В пару сантиметров от моего стакана он остановился и с ели заметным звуком стал рядом с ним.
– Ух ты, - сказал я и подумал: «Как правильнее будет, устаканился или пристолился?»
– Налей, - ткнул он на бутылку.
Я плеснул в оба и, как в детстве, уставился на его стакан, пытаясь мысленно отправить порцию виски в сторону заказчика. Ничего не происходило.
– Ну, давай, еще, еще чуть-чуть, чуть сильнее, - издевательским тоном, с паузами, говорил Васильевич. Что, не получается? Ну, - протянул он,- ничего не поделаешь. Все, иди домой. Прости, мы ошиблись, но ты не переживай, твоей вины нет. Завтра проснёшься в опостылевшей гостинке, подумаешь, что коньяк был лишним и после двух цитрамонов ничего не вспомнишь. А жаль, мне ты понравился.
Опешив от его слов, и внешней невозмутимости я начал что-то мычать и, привставая со стула, лихорадочно соображал, что мне делать дальше. Ведь только пять минут назад я понял, что был прав, когда думал: «я ни такой как все. Особенный!» А ведь я уже поверил, и знал точно, это не сон. А если это все же сон, я не смогу, не хочу и не буду возвращаться в опостылевшую реальность. Я был на столько обескуражен, что, вставая, нелепо дернул ногой и с гулким грохотом опрокинул стул, на котором сидел.
– Подождите! Я
Из динамика аппарата, стоявшего на столе перед Васильевичем, грохнуло ржание как минимум трех человек. Он нахмурился и громко спросил: «Алексей, ты что, конференцию у меня включил».
Практически сразу все затихли. То ли в коридоре, то ли из того же динамика, послышался звук хлопнувшей двери.
– Сергей Васильевич, я ничего не включал, - тоном нашкодившего пацана сказал Алексей, - вы сами вчера тестировали. Я же вам говорил, лучше «громкую» включать, нажал, сказал, отпустил.
– Хорошо! Как ее выключить?
– Кнопку с буквой «К» нажмите, зеленая лампочка потухнет.
Васильевич ткнул пальцем в аппарат, стоявший у него в углу стола, и что-то невнятно пробормотал, вставая из-за стола и направляясь ко мне. Я стоял в замысловатой позе, с вытянутыми руками в сторону стаканов, как бы говоря, что все смогу, и на полусогнутых ногах, боясь их разгибанием причинить еще большие разрушения чем падение деревянного стула. Он быстро подошел, поднял стул и аккуратно взяв меня за плечо заставил на него присесть.
– Прости Сережа старого дурака, - ласково начал он, - уже давно не молодой, а по людским меркам так вообще динозавр, а все пошутить тянет. Глянул как ты пыжишься, вот и не выдержал. А эти сволочи знают мою склонность на похохмить, вот и собирают мои перлы по чуть-чуть. Скучно здесь стало в последнее время, но чувствую я, с твоим появлением веселья будет хоть отбавляй. Да и когда они, шарлатаны да волшебники, еще смогут посмеяться над магом, не получив при этом по рогам.
Васильевич уже сидел за своим столом. Я нервно пытался понять, что это, второй шанс, или действительно, глупая шутка над моей неосведомлённостью.
– В каком смысле шарлатаны, - спросил я.
Мысли путались в моей голове. Но что я знал точно, эти ребята не могут быть шарлатанами. Да, я никогда не пробовал наркотики, да, Люська могла дать. Но, ржать я не хотел, на умняк меня не пробивало, а на более тяжелые у Люськи бабла быть не могло. Да и от куда она могла знать этих ментов, и самое главное, на хрен им я.
– Всяко не в том смысле, о чем подумал ты. Так уж сложилось с древних времен, что среди нас, по нашим возможностям, было разделение:
– Шарлатан — это начальный,
– Волшебник — это середняк,
– Маг — это как ты.
– Да, в прошлом было много шарлатанов, умеющих мало, имеющих еще меньше сил и возможности их восстановления, но амбиций хоть отбавляй. Они хотели много, а сил и умения у них не хватало. Вот многие из них и стали продавать трубы от патефона.
– Как это, -спросил я.
– А. Тебе же только двадцать пять. Был такой фильм, советский, «Начальник Чукотки», кстати наш маг, Мельников Виталий развлекался. Так там Американцы Чукчам за пушнину трубы от патефонов продавали. Приходит Чукча, музыка играет. Тот шкурки отдает, а ему трубу от патефона. Следующий в очереди Чукча подходит, а америкос другую трубу на тот-же патефон ставит, и музыка опять орет.