Свой среди чужих
Шрифт:
– Луна.
– Это имя? – удивился я.
– Да… Хотя меня все зовут Люнетта. Маленькая Луна, Люнетта. Меня так зовут.
– Люнетта, значит. Piacere di conoscerti, Lunetta [39] .
– Grazie, signor, – девушка церемонно наклонила голову. Вообще, несмотря на необычные обстоятельства, она умела держаться. Аристократию узнают по осанке и готовности держать любые удары судьбы. Тут это было.
И нравилось это все мне все меньше и меньше. Хотя бы потому, что соседнее с нашим посольством
39
Приятно познакомиться, Люнетта ( итал.).
– А какие языки ты еще знаешь?
– Английский, немецкий… немного. Арабский.
– Ты мусульманка?
Она скривилась.
– Нет…
– Родилась здесь?
– Недалеко отсюда.
– В этом городе?
– Да! – судя по тону, она разозлилась…
– Так вот, Люнетта. Дело в том, что этот дом сейчас принадлежит мне. Нет, не потому, что я ехал по улице и мне он приглянулся. Потому что я жил здесь до этого. Так что ты должна понимать – вопросы задаются тебе не просто так.
Она вскочила и направилась к лестнице, я едва успел ее перехватить.
– Lasciatemi andare! [40] – попыталась вырваться она.
Драться с ней подобно тому саперу я не собирался, а поступил примерно так, как поступил Геракл с Антеем. Перехватив ее за талию, я оторвал ее от пола, переместил туда, куда мне было нужно, и поставил. Мимоходом успел ощутить весьма выразительные формы.
В астрокуполе были выбиты стекла – и были хорошо видны трассеры, взлетающие над Тегераном.
40
Отпусти меня! ( итал.)
– Ты куда собралась, Люнетта? Хочешь уйти туда?
– Я здесь… жила… все время… пусти!
Я отпустил ее.
– Я не желаю тебе зла.
– Тогда зачем задаешь столько вопросов?
– Не буду, если ты расскажешь о себе сама.
Она прошла назад, но не к лестнице. Я заметил, как она идет – хм…
– Зачем тебе это?
– Я хочу знать, насколько я могу тебе доверять. И насколько я могу тебе помочь. Жизнь здесь очень опасна…
– Ты и в самом деле хочешь мне помочь?
– Возможно.
– Но…
Все, что она думала, было написано у нее на лице.
– Успокойся, я не попрошу от тебя ничего такого взамен. Я русский дворянин.
– Русский дворянин? Граф?
– Князь. Князь Александр Воронцов к вашим услугам, синьорита.
Она оценивающе посмотрела на меня.
– Князь… для князя вы ведете себя… странно.
– Как есть. Я флотский офицер и служу своей стране и своему Государю. Итак?
Она какое-то время смотрела на меня, потом сказала:
– Меня зовут не Луна. Люнетта – это мое прозвище, почти что имя.
Почему-то я не удивился.
–
– Меня зовут Анахита. Это мое настоящее имя. У меня нет документов, но это настоящее имя…
– Пусть будет Анахита. А почему Люнетта?
– От мамы… – Люнетта – Анахита скривилась от боли, которую причиняли ей эти воспоминания, – ее имя было Луна, это было ее настоящее имя. Я – Люнетта, маленькая Луна. Мы с мамой… были очень похожи.
– Если не хочешь, можешь не рассказывать про маму.
– Нет… все нормально. Я расскажу.
История Люнетты была необычной – и в то же время обыденной и страшной для этого времени и этого места. Мать Люнетты была из рода обедневших итальянских дворян. В долгах как в шелках, отец объявил себя банкротом, и у красавицы Луны не оставалось никакого другого пути, как искать подходящую партию себе. В Италии такую найти сложно – итальянцы разложились, превратились в нацию сибаритов, извращенцев всех мастей, лодырей и пустозвонов. После нескольких неудачных попыток и одного аборта Луна поехала зарабатывать на Восток – если говорить жестко, можно сказать, что она пошла по рукам.
На Востоке, с его нефтяными доходами, итальянская графиня была высшим классом, ее благосклонности искали очень многие. Луна предусмотрительно выбрала Персию – нефтяные доходы и молодые офицеры, пришедшие к власти, во главе с только что провозглашенным Шахиншахом – Мохаммедом Хосейни, первым Шахиншахом династии Хосейни. От одной из связей родилась Анахита. Люнетта.
– Послушай… – перебил ее я, – так ты не знаешь, кто был твой настоящий отец?
– Не знаю. Я несколько раз спрашивала у мамы, но она меня постоянно обрывала и гнала прочь.
Тогда мне надо было насторожиться. Не насторожился.
– Хорошо. Что было потом?
– Потом… Потом у мамы появились деньги… много денег, мы никогда не бедствовали. Она открыла что-то типа дома свиданий… для старших офицеров. Связалась со своими друзьями в Италии, начала поставлять кое-что…
– Кое-что – это кокаин? – уточнил я.
– Если знаешь, зачем спрашиваешь?
– Просто интересно. Продолжай.
– Она купила особняк, потом еще что-то из недвижимости… Из Италии приезжали женщины, которые… но ты не думай, я не…
– Я верю, – успокоил я ее, – продолжай.
Конечно же, она в борделе не работала – мать никогда не позволит дочери работать в борделе, который она содержит. Если она, конечно, мать.
– Потом… потом все началось. Мама думала, что после парада…
А после парада в день Белой Революции начался кошмар. Самый страшный, какой только можно было представить. Шахиншах был мертв, разорван осколочно-фугасным снарядом на трибуне, и шахиншах Хусейн был мертв, застреленный в спину предателем, и я был почти что мертв, валяясь в своем кабинете с пулей в спине, и почти все из тех, кто должен был прийти вечером в дом удовольствий, тоже были мертвы. Но это было ничто по сравнению с тем, скольким людям еще предстояло умереть – и смерть их была нелегкой…