Свой среди своих
Шрифт:
– Итак, Владимир Сергеич? – Панин не любил прелюдий и сразу приступал к делу.
– Геннадий Алексеевич, – Ястребов положил руку на подлокотник, – нужны ваше согласие и санкция директора на продолжение Черноморской темы.
Панин склонил голову набок.
– Аргументация?
– Щербаков уверен, что Гордеенко был убит. Я согласен с его предположениями.
– Вы говорили с начальником ССБ?
– Да.
– Его мнение?
– Не исключает такой возможности.
– Так. – Панин сложил губы бантиком. – Есть какое-либо определенное направление, в котором можно начинать поиск?
– Опять с самого начала. С порта, с документов.
– Каков масштаб операции? – Начальник управления встал и оперся о спинку дивана.
– Подробности
Геннадий Алексеевич опустил глаза, подпер рукой подбородок и задумался.
Ястребов скрутил крышку с бутылочки минеральной воды, стоящей на столике, и налил себе полстакана.
– Предложение принимается, – после минутного молчания сказал Панин. – Я сегодня поставлю в известность директора. Помощь Москвы нужна?
– Нет. – Владимир Сергеевич был готов к вопросу. – И желательно, чтобы о предстоящей операции знал только директор.
– Хорошо.
В секретных службах стараются сводить круг посвященных до минимума, и ситуация, в которой о мероприятии знают лишь несколько человек из руководства, вполне обычна.
– Кого вы намерены привлечь из нашего управления?
– Щербаков подберет основного исполнителя. – Ястребов налил себе еще воды. – Плюс группы прикрытия из ОПС [44] спецназа..
[44]Оперативно-поисковая служба УФСБ по СПб и Ленинградской области, то есть подразделение, занимающееся наружным наблюдением и некоторыми иными оперативными мероприятиями.
– А как с коллегами на месте?
– Пока, думаю, не стоит их информировать, – спокойно отреагировал первый заместитель начальника управления.
Панин сел обратно на диван.
– Что ж, основные моменты я прояснил. – Геннадий Алексеевич ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. – Как по вашей линии думаете действовать?
Ястребов курировал направление контрразведки, и вопрос был не праздный.
– Проведем необходимую проверку, хотя участие в предполагаемой ликвидации Гордеенко наших «противников-партнеров», – пошутил генерал, – весьма сомнительно.
Панин кивнул.
Все спецслужбы мира любыми способами избегают проведения силовых акций против сотрудников чужих разведок и контрразведок, ибо это неизбежно нарушает сложившийся баланс сил и вредит делу. В сообществе «рыцарей плаща и кинжала» существует негласная договоренность не только о недопустимости физического воздействия на кадровых офицеров спецслужб, но даже об обязательном оказании помощи, если чужому оперативнику грозит непредусмотренная опасность и если об этом становится известно соответствующей структуре. В противном случае текучесть кадров в разведках приближалась бы к стопроцентной отметке, и профессионалы в проведении тайных операций занимались бы исключительно тем, что уничтожали бы друг друга самыми разнообразными способами. О получении же ценной разведывательной информации, вычислении агентурных сетей и прочей полезной государству деятельности можно было бы забыть.
– Готовьте план, – резюмировал начальник управления. – С директором я согласую.
– А вот еще был случай [45] .
В ожидании приезда штурмовой группы РССН Мальков и Оленев устроились в пустом третьем салоне эконом-класса и пили привезенный старшим лейтенантом кофе, не забыв предложить его остальным «террористам». Наблюдатели отказались от своей порции в пользу остающихся на борту коллег, которым в скором времени светила встреча с агрессивно настроенными спецназовцами, а
[45]Далее приводится совершенно реально происходившая история.
– Году в девяносто четвертом… – Оленев разломил пополам маленькое печенье, пачка которого была его вкладом в совместную трапезу, и с видимым удовольствием начал жевать. – Разгул демократии, понимаешь… Приходит к нам группа творческой интеллигенции. Журналисты, писатели, парочка драматургов, даже искусствовед среди них затесался. Ну, только прошли пост внизу, встали у лифта, и тут одна писательница хвать проходящего прапорщика за рукав и как завопит: «А ну, мясорубку покажите!»
– Какую мясорубку? – не понял Егор.
– Вот! – Майор взмахнул руками, чуть не перевернув откидной стол со стаканчиками и печеньем. – И он не врубился. Тетка опять: «Где мясорубка?!» Прапор почесал репу и говорит: «Наверное, на пятом этаже, в столовой. Идите туда, вам покажут…» Писательница в крик: «Да вы издеваетесь! Да я все про вас знаю! Немедленно мясорубку показывайте!» Тут уже прапор злиться начал. «С головой плохо? – спрашивает. – Так у нас медслужба для таких буйных имеется!» В общем, скандальчик разросся до того, что прибежал комендант. Писательница к нему с теми же претензиями, тот ее тоже в столовую отправляет…
– А что за писательница? – поинтересовался Мальков.
– Нинель Катырли…
– Слышал, но не читал, – посетовал Егор.
– Что интересно – вроде умная женщина. – Игорь пожал плечами. – С точки зрения литературы очень недурственно пишет, язык богатый, сюжеты в рассказах и повестях интересные… Но как связанной с органами госбезопасности фактуры касается – всё, туши свет, сливай воду. Начинается поток неотягощенного логикой сознания.
– А мясорубка тут при чем?
– Мясорубка – конек Катырли, – вздохнул Игорь. – Где-то, видимо, услышала эту бредовую историю и теперь ее повсюду пропагандирует. Дело вот в чем: в среде диссидентов существовала легенда о том, что в наших «подвалах» есть огромная мясорубка, через которую пропускают трупы невинно убиенных и замученных, а кровь и перемолотые останки якобы спускают по специальному желобу в Неву. Благо та рядом… На Катырли эта легенда произвела неизгладимое впечатление, и, как только у нас разрешили издавать все что угодно, она стала впихивать упоминания о мясорубке практически в каждое свое произведение, где речь идет о Питере доперестроечных времен. Дошло до того, что она сама начала «свидетельствовать» о том, что лично видела, как ранним утром у набережной рядом с Литейным мостом расплывается кровавое пятно и как рыбы жадно хватают кусочки перемолотых трупов. Типа, много лет подряд по утрам ходила на то место, где этот пресловутый желоб выходит в реку, наблюдала эту картину и молилась за души погибших в застенках ЧеКа.
– Бррр, – скривился старший лейтенант. – Душераздирающее зрелище…
– И я о том же, – согласился Оленев. – Но ей же нормальным языком не объяснить… Комендант повел ее в подвал, включил свет, говорит: «Ищите!» Инженерша человеческих душ подвал облазала и погрустнела. Нет мясорубки и желоба, хоть тресни… Тут другой «великий диссидент» вмешивается. «Замуровали! – кричит. – Прямо перед нашим приходом! И вообще – тут восемь подземных этажей!»…
Мальков хихикнул.
Рассуждения о семи-, восьми-, иногда даже – о двенадцати подземных этажах здания на Литейном, 4 он слышал и читал многократно. Якобы в мрачном подземелье располагались пыточные камеры и «конвейеры» для массовых допросов, боксы для медицинских экспериментов над задержанными, тайная библиотека Феликса Дзержинского, подпольный публичный дом исключительно для сотрудников НКВД-КГБ, могилы заслуженных чекистов и многое другое.