Свой среди своих
Шрифт:
Расследование по фактам клеветы и вмешательства в личную жизнь сотрудников городской прокуратуры стало в Питере притчей во языцех. Бодрые стражи законности, презрев все нормы права, возбудили уголовное дело против редактора газеты за материалы, написанные сидящим в «Крестах» [134] депутатом ЗАКСа, хотя ответственность за сведения, излагаемые в статьях, должен был нести именно последний.
Но позволить себе выступать истцами в этом процессе против депутата прокурорские не могли.
[134]Основной
Ибо тем самым они лишили бы себя возможности быть государственными обвинителями в судебных заседаниях по делу, связанному с обвинениями «сидельца-корреспондента» в организации целой серии заказных убийств, так как истец по одному делу не может быть обвинителем по другому.
А процесс об убийствах был для них крайне важен.
Построенное на шатком фундаменте самооговоров обвиняемых, подтасованных «доказательств» и откровенной фальсификации уголовное дело грозило развалиться в любую секунду, и только личное постоянное участие первых лиц городской прокуратуры в дознании спасало его от печальной участи. Дважды уже доходило до того, что «убиенные» оживали, возвратясь из поездок к родственникам в республики бывшего СССР, и следователям приходилось прилагать титанические усилия, дабы эти факты не получали огласку, и как-то подчищать эпизоды, связанные с «живыми мертвецами». А заместителям городского прокурора – подмахивать задним числом нужные бумажки.
Именно по этим причинам уголовное дело было возбуждено против главного редактора газеты, в которой проходили статьи «камерного депутата» о коррупции в прокурорской среде.
– На их месте я бы постыдился в таком спектакле участвовать, – сказал Малахов. – Натуральное позорище. Люди их и так не уважали, а теперь будут считать кончеными уродами.
– На людей им плевать, как мне кажется. – Мальков посмотрел на часы. – Ты домой собираешься?
– Нет, поработаю еще. – Майор год назад развелся и потому часто засиживался допоздна, иногда даже ночуя в маленькой комнатке при кабинете, где стояли раскладушка, телевизор и стол с тремя табуретами. – Ты всё сделал?
– Даже более того, чем планировал. – Егор спрятал документы в сейф и повернул ключ. – Завтра подобью итоги и сдам отчет. Заметь – на два дня раньше срока.
Малахов пожал руку бывшему стажеру.
– Не обольщайся. Рыжиков тебе быстро новое задание подберет!
– Знаю, с вами не забалуешь.
Мальков выключил лампу на своем столе, надел куртку и вышел в безлюдный коридор.
Возле лестницы ему повстречался Украинцев, перехвативший не успевшего скрыться за поворотом Маэстро и строго выговаривавший снайперу за его последнее выступление на смотре художественной самодеятельности.
– Вы б, майор, взяли что-нибудь из классики. В конце концов, «Соловья» Алябьева или «Патриотическую песню» Глинки. А то что вы исполнили? «Мы своё призванье не забу-у-дем, страх и ужас мы приносим лю-у-дям», – негромко напел заместитель коменданта. – Как это понимать?
– Юмор, товарищ подполковник. – Маэстро опустил глаза, чтобы Украинцев не разглядел пляшущих в них чертиков.
– Я понимаю, что юмор. Но при
– Никак нет, товарищ подполковник. Это была шутка. Неумная… Больше не повторится.
– Здравствуйте, Опанас Григорьевич, – вежливо поздоровался Мальков, проскакивая мимо. – Привет, Тоша.
– Добрый вечер, Егор Валентинович, – кивнул Украинцев, в очередной раз продемонстрировав свою уникальную память, и опять повернулся к Михалеву. – Так как мы решим?
– Будем согласовывать тексты выступлений с вами, товарищ подполковник, – бодро ответил Маэстро, вытягиваясь в струнку и провожая взглядом сбегавшего вниз по лестнице старшего лейтенанта.
– Как именно? – осведомился заместитель коменданта, чьей педантичности могли позавидовать даже немецкие офицеры.
– Путем подачи сценарных заявок за неделю до репетиций, – нашелся режиссер и, по совместительству, ведущий актер самодеятельного коллектива РССН.
Остальную часть беседы Мальков уже не расслышал.
Глава 15
А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…
Глава Управления внешней разведки РБ Пакистана вызвал к себе Омара Масуда прямо с утра, не дав ему даже провести с подчиненными десятиминутную летучку, с которой начальник седьмого отдела УВР всегда начинал рабочий день.
Судя по мрачному выражению лица Ахмада Сухри, повод для встречи с Масудом был не из приятных.
– Проходите, – Сухри указал на кресло возле приставного столика.
Омар молча сел и тут же вытащил сигареты.
– По одному из кавказских каналов пришла информация, – сообщил начальник УВР РБ, – что чеченская группировка Черноморска готовит покушение на одного из наших фигурантов.
– Сведения достоверные? – уточнил Масуд.
Он не спросил, что за канал представил донесение.
Раз Сухри никак не идентифицировал источник, это означало, что допуска у Омара к этой части деятельности УВР не было. А в разведке не принято выяснять те подробности, что не имеют отношения к делу.
Излишнее любопытство может стоить не только должности, но и головы.
– Абсолютно, – твердо ответил Ахмад.
– Смысл мероприятия?
– Устранение конкурента. – Сухри назвал фамилию персоны, на которую готовилось покушение. – Исполнители прибыли три или четыре дня назад.
– А зачем? – Масуд удивленно поднял брови. – Что они там не поделили?
– Московский заказ. Объект перешел дорогу одному из руководителей русского Центрального банка.
– Ах вот оно что! – Начальник седьмого отдела цыкнул зубом. – Тогда понятно…
– Как думаете действовать?
– Будем блокировать исполнителей. Фотографии есть?
Сухри подвинул Масуду толстый конверт формата А4.
– Краткие досье…
Омар вытряхнул на стол документы и посмотрел на групповой снимок, где в окружении бородатых мужиков позировали две светловолосые женщины.
– Стрелки?
– Да.
– Из бывших русских колоний на Балтике? – полуутвердительно сказал Масуд.
– Из Литвы.
– Ясно. – Литовские снайперши были опасным противником. – Срок исполнения неизвестен?