Свой среди воров

Хьюлик Дуглас

– Кто ж это любит! – отозвался я. – Но это обычный риск при заключении сделки. Доверие означает возможность ошибки.

– Вот именно.

То, каким тоном Тень произнес это слово, заставило меня замереть на месте. Слишком самодовольно, слишком уверенно.

Тень прошел чуть вперед и развернулся ко мне.

– У тебя есть выбор, – объявил он.

– Между тобой и Келлзом? Тебе не понравится мой ответ.

– Нет, – покачал он головой, – между Келлзом и баронессой Сефадой. Кого из них ты готов предать?

У меня сжалось сердце,

и я не сумел скрыть потрясения. Мы прятались более чем тщательно. О нас знали только мы сами, Йосеф и Деган. Откуда?..

– Ну же! – призвал Тень, налюбовавшись моим смятенным лицом. – Ты не один умеешь вынюхивать секреты. Между вами что-то есть, Дрот. Вот и смотри, насколько ты зоркий и с теми ли тенями…

Не следил ли он за мной на прошлой неделе? Но как засечь тень, не говоря о том, чтобы укрыться от тени?

– И это не шантаж, – продолжил он. – Шантажисты не настолько вхожи в дома жертв. Не знаю, кто она тебе – покровительница, дама сердца или партнер, да мне и не важно. Главное, что она тебе небезразлична. Насколько – не знаю, но можно выяснить.

Я коротко вздохнул, лихорадочно соображая. «Покровительница, дама сердца, партнер» – но не «родственница». Значит, всего он не знал. Тогда у меня еще есть шанс…

– Скажу проще, – продолжил Тень. – Если я не получу дневник, я не только причиню непоправимый вред Келлзу и его организации, но и вымещу свое неудовольствие на баронессе Кристиане Сефаде, вдове барона Нестора Сефады из Литоса. Но если получу, то все будут живы, здоровы и счастливы.

Он взмахнул плащом, как крылом, укрывая плечо.

– Думаю, что в таком изложении ты поймешь.

Это точно. Значит, у меня остался единственный выход.

Тень должен умереть. Немедленно.

24

Я вытряхнул кинжал из ножен на левом запястье и ударил наотмашь. Одновременно выхватил веревку Тамаса и распустил ее, как хлыст.

Нас с Тенью разделяло не больше шага, но он все равно сумел уйти от удара и взмахнуть плащом. Клинок не сразу соприкоснулся с тканью и наткнулся на незримое препятствие. Я быстро отдернул руку, чтобы ее не опутал плащ, и хлестнул веревкой.

Дуга была широка, я нацелился на пояс. Мне было в новинку пользоваться такой чертовщиной, а потому не до изящных приемов; достаточно поразить центр тяжести и надеяться, что сработает.

Тень уже пятился. Он встретил веревку взмахом плаща, словно выставил щит, и выплюнул странную череду звуков, как пьяный с набитым ртом. Веревка ударила по плащу, и мне почудилось, что я врезал железным ломом по кирпичной стене. Веревка словно закаменела, и я чуть не вывихнул руку от мощной вибрации. Одновременно раздались четыре щелчка – сработали руны. Тень отшатнулся и едва не упал, а я метнулся вперед, не успев понять, что он оказался вне досягаемости.

– Деган! – крикнул я, придя в себя и наступая. – Деган, давай!

Тень оказался отличным бойцом. Он выровнялся, пока я

приближался. Когда я приблизился на расстояние удара, он уже размахивал перед собой полой плаща, не позволяя увидеть брешь. Тень отступил, я шагнул вперед. Мне приходилось держаться ближе, дабы поединок был ножевым; достань он меч, мне было бы несдобровать даже с ночным зрением.

Я наседал. Полосовал и колол кинжалом, хлестал веревкой и снова рассекал. Задеть Тень глиммером больше не получилось, но я с удовлетворением видел, как плащ дымился в местах, где его прижгли узлы.

Мне и нужен-то был один разрез, одна глубокая царапина. Яд действовал быстро, и если я подсеку Тень, то просто уйду в глухую оборону и подожду, когда он свалится. Но он отбивал всякое мое движение плащом, и я уже начал беспокоиться, не сотрется ли с лезвия отрава.

– Вот болван! – сказал Тень, когда я сделал финт вправо и метнулся влево. Он увернулся и убрал ногу, не успел я дотянуться веревкой.

– Сказал безоружный, – хрипло поддакнул я, бросил веревку, крутнулся и схватил его левой рукой за плащ.

Ну все, теперь ему конец.

Тень расхохотался. Он взмахнул передо мной правой рукой, когда я уже отводил кинжал для финального удара. Я успел разглядеть в его пальцах свечной огарок. Он раздавил эту штуку, и мир взорвался в агонии.

Невыносимо яркий свет пронизал ночное зрение, проникнув в голову. Все исчезло, остался огонь вместо глаз – два озера мучительной боли.

Потом я пришел в сознание и понял, что кричу. Я прижимал к лицу ладони, которые пахли метнувшейся ко мне грязной мостовой. Во рту стоял привкус крови и нечистот, и я сплюнул, чтобы избавиться от него.

Затем я услышал звон металла о металл, меча о меч. Дегана и Тени.

Я отнял руки и поморгал, проверяя, не вернулось ли зрение. Роились янтарные искры и темные пятна, вокруг переливалось радужное сияние. Перед глазами так и плавала рука в элегантной перчатке, в пальцах зажат кусочек воска с торчащим фитильком.

И боль. До сих пор жестокая.

Где-то впереди топтались и пыхтели, звенела и скрежетала сталь. Бой был не таким скорым и яростным, как я ожидал. Затем послышалось тихое угасающее шипение. Деган выругался. Еще шаги, и снова вкрадчивый звон клинков.

Начало? Или они сражались уже давно? Боль вытворяет со временем забавные штуки, но я, похоже, отключился ненадолго. Деган не затягивал дела, когда доходило до убийства. И все же чем дольше это продлится, тем хуже для меня.

Я встряхнул головой и протер кулаками глаза. Пятна и тьма.

Мне приходилось слепнуть при использовании ночного зрения, но ни разу под действием магии столь ослепительно близкой и яркой.

Шипение повторилось. Деган рыкнул, и тут же зазвенела сталь. Быстрые, частые удары: кто-то кого-то теснил, но я не видел, кто кого. Еще хуже было то, что звук приближался. Я быстро пополз назад, надеясь, что если кто и налетит на меня, то это будет Тень.