Свой в своей стране
Шрифт:
Следователь: До этого ещё дойдём. Давайте пока подробнее по той ситуации. Вы помните, что было изображено на тех татуировках?
(пауза)
Кириллов А. Б.: Много чего… какие-то узоры… возможно, письмена — но совершенно мне незнакомые. Кое-где были странные существа, особенно на спине.
Следователь: Что за существа? Что-то фантастическое?
Кирилов А. Б.: Козлиная голова с человеческими глазами, почти на всю спину… змеи… драконы… всего я не упомню.
Следователь: Ясно. Вы как-то прокомментировали увиденное? Тогда? Спросили его, откуда
Кириллов А. Б.: Я предпочёл сделать вид, что не заметил ничего особенного.
Следователь: Вы боялись его реакции?
Кириллов А. Б.: Нет… Да. Не знаю, сложно сказать. В какой-то момент всё происходящее перестало казаться мне реальным.
Следователь: Вы были в состоянии глубокого стресса, это легко объяснимо…
Кириллов А. Б: Дело не в этом. Не только в этом, точнее… мир вокруг — он как-то начал неуловимо меняться, понимаете? Вдруг появилась Луна, хотя до этого небо было облачным. И она была глубокого синего оттенка, я таких раньше никогда и не видел… огни города будто приглушёнными стали, а откуда-то со стороны дороги вместо шума машин доносилась странная музыка…
Следователь: И всё это вполне могла быть ваша реакция на необычные обстоятельства. Вы понимаете это?
Кириллов А. Б.: Да… понимаю… да, скорее всего, так и есть.
Следователь: Итак, он при вас разделся. Что произошло дальше? Какая-то демонстрация его возможностей?
Кириллов А. Б.: Да. Он откуда-то взял канистру керосина и облил себя им.
Следователь: Керосина? Не бензина? Вы так уверенно это утверждаете? Это как-то связано с вашей работой — то, что вы разбираетесь в таких вещах?
Кириллов А. Б.: Нет. Он сам рассказал, потом, позже… сказал, что это именно авиационный керосин. Это было очень важно.
Следователь: Почему? Он объяснил, почему это может быть важно?
(пауза)
Кириллов А. Б.: Понимаю, я должен был заподозрить в нём душевно больного. Собственно, так и произошло. Я здорово испугался, когда он облил себя керосином. Начал просить его не делать этого.
Следователь: И всё же. Как он объяснил важность именно керосина?
Кириллов А. Б.: Авиационного керосина. Он обмолвился, что самолёт — это идеальный жертвенник для открытия портала.
Следователь: Портала куда? Имелись ввиду какие-то другие измерения? Миры?
Кириллов А. Б.: Мне это неизвестно. Больше он ничего не сказал.
Следователь: Хорошо. Вы начали просить его не сжигать себя. Как он на это отреагировал?
Кириллов А. Б.: Зажёг зажигалку.
Следователь: Что произошло дальше?
Кириллов А. Б.: Он… сгорел. Заживо. Он умер.
Следователь: И вы не пытались, скажем, сбежать? Позвать на помощь? Телефон у вас был при себе?
Кириллов А. Б.: Телефон я оставил в машине. Мы так договорились. Да, я хотел сбежать, но не мог.
Следователь: По какой причине? Вы были в шоке, отказали ноги? Или?..
Кириллов А. Б.: Нечто сторожило вход в помещение, где он сгорал.
Следователь: Нечто? Не могли бы описать подробнее.
Кириллов А. Б.: Нет. Я не знаю. Не
Следователь: Но вы знали, что оно там, и не выпускает вас?
Кириллов А. Б.: Верно. Знал. Очень точно знал.
Следователь: Вы не пытались потушить господина Тофета?
Кириллов А. Б.: Я хотел поначалу… даже думал его одежду взять. Но он не дал.
Следователь: Кто? Тот, кто охранял вход?
Кириллов А. Б.: Вовсе нет. Он сам. Лучезар Егорович…
Следователь: Каким образом?
Кириллов А. Б.: Он сказал: «Не стоит».
Следователь: Уже будучи подожжённым? Верно? Получается, что в процессе он не чувствовал боли, так?
Кириллов А. Б.: Думаю, что чувствовал…
Следователь: И мог при этом говорить? А не кричать, срывая связки? Очень сомнительно.
Кириллов А. Б.: Кажется, ему нравилось происходящее. Несмотря на то, что он чувствовал боль.
Следователь: Хорошо. Допустим. Но он умер, верно?
Кириллов А. Б.: Да. Безусловно. Я провёл остаток ночи в компании его медленно остывающего обугленного трупа.
Следователь: Выйти вы по-прежнему не могли?
Кириллов А. Б.: Нет. Оно было на месте до рассвета.
Следователь: Получается, вы дождались рассвета? После этого сбежали? Так?
Кириллов А. Б.: Нет… не совсем так. Точнее, я собирался, когда понял, что его там больше нет. Но тут… тут Лучезар Егорович очнулся… наверно, это самое страшное из того, что я когда-либо видел в жизни. Он всё ещё был в очень плохом состоянии. Только глаза снова были здоровые, не повреждённые огнём. Он откровенно веселился, глядя на мою реакцию. Потом, когда у него снова выросли голосовые связи, он спросил меня, достаточно ли мне доказательств его возможностей.
Следователь: И что вы ответили?
Кириллов А. Б.: Я ответил, что достаточно.
Следователь: И приняли его предложение?
Кириллов А. Б.: Предварительно. Сначала я должен был для него кое-что сделать. Кое-что, кроме той экспертизы. Она входила в сделку — но уже стала не главной. За неё он дал мне всего лишь деньги.
Следователь: Он сказал, что именно ему ещё будет нужно?
Кириллов А. Б.: В самых общих чертах. Он дал мне координаты старого военного аэродрома, километрах в ста от города. Сказал, что мне нужно будет до июля проверить дорогу туда и быть готовым к встрече одного маленького борта.
Из личных записей Харитоновой С. П
*место хранения — основной фонд Музея освоения околоземного пространства
28 июля
По дороге до Ебурга случился очень важный разговор.
Начиналось всё буднично: мы обсуждали какую-то фигню, вроде темпов строительства дорог. Иван начал задвигать про свой бизнес. Впрочем, это было довольно интересно, все заслушались. Не уверена, что всё им сказанное было правдой — но говорил здорово.
А потом Даниил вдруг задал ему провокационный вопрос. Такие на стримах задают обычно, ради хайпа, когда удалось затащить на канал какого-нибудь селебрити.