Свой выбор

Зеленая Рина Васильевна

С тех прошли годы, Северус стал мастером, нарастил защитный панцирь на сердце, но до сих пор боль не отпускала. И теперь, когда ему напомнили, проявилась.

Помфри уловив перемену в настроении зельевара, осторожно продолжила разговор:

— Да, за последние годы у нас не было студентов, которые проявили бы себя как будущие артефакторы.

— Верно, — признал Филиус. — Хотя бывают студенты, которым в равной степени хорошо даются все необходимые навыки, но за многие-многие годы не было никого, кто заставил бы сплетничать о своих талантах.

— Мне кажется, Джеймс Поттер мог бы стать неплохим артефактором, — задумчиво отметила молчавшая до этого Хуч.

— Да, там был природный талант, —

согласился маленький профессор. — Но мальчик никогда его особо не развивал. А ведь половина Поттеров носила звание мастера артефакторики!

— А что Гарри Поттер? — уточнила Спраут. — Лично на моих уроках он весьма прилежен, но я уже сейчас могу сказать, что гербология — не его стезя.

— Думаешь, он мог унаследовать какой-то из семейных талантов? — спросил Филиус. — Все может быть. Все может быть.

— Он много читает, — признала мадам Пинс. — Но его выбор книг все еще меня удивляет. То он читает подшивки газет, то листает выпускные фотоальбомы, то берет книги из все того же раздела с биографиями и дневниками. А сегодня записал на свое имя целых пять весьма объемных монографий по колдомедицине!

— Северус, а ты что скажешь? — спросил Филиус осторожно.

— Пока нельзя судить, — ответил зельевар сухо. — Прошло всего две недели.

«Но меня радует уже то, что этот ребенок, похоже, не склонен к авантюрам и шатанию по коридорам после отбоя», — мысленно добавил он.

— Да, прошло всего две недели, — согласилась Помфри. — Многие малыши лишь через месяц или два полностью осваиваются. Я сужу по тому, когда первокурсники начинают попадать ко мне с чем-то посерьезнее простуды.

— Благостное время, — хохотнул Флитвик. — А потом они начинают устраивать дуэли в коридорах, суются туда, куда не следует…

— А в этом году еще и этот коридор… — простонала Помфри. — Я все еще не понимаю, о чем думал Альбус, когда затевал все это?! Это ведь школа!

«Но только не для Альбуса Дамблдора, — фыркнул про себя Северус. — Этот человек уже давно считает школу своими личными владениями, где только он царь и бог, а дети — его подопытные, пешки в игре. Даже преподаватели. Даже Поттер».

— И не говори, — согласилась Помона. — Мне вчера нажаловалась Хельга, староста из моих, что застукала парочку барсуков, когда те пытались покинуть гостиную после отбоя! А Минни призналась, что ее близнецы добрались до коридора на третьем этаже нынче ночью!

— Скоро студенты устроят настоящее паломничество, а мы ничего не можем сделать! — возмутилась колдоведьма.

— Я установил на двери опознающие чары, — вклинился в беседу Северус, — так что теперь можно легко определить, кто и когда пытался проникнуть внутрь. Пока это все, что я смог сделать. Директор отказывается накладывать на дверь достаточно мощную защиту, мотивируя это тем, что Хагриду необходим доступ в запретный коридор.

Снейп поморщился, вспомнив ту тварь, которую лесник приволок в школу. Трехголовая псина не вызывала у зельевара никаких положительных чувств. И в надежность такой защиты он тоже не особо верил.

— Будем надеяться, нам удастся вразумить Альбуса до того, как кто-то пострадает, — хмуро прошептала мадам Помфри.

Никто на это не возразил, но по глазам зельевар видел, что кроме собравшихся не все в школе столь категоричны к нововведениям директора. И это может создать проблему, если преподаватели и персонал попытаются настоять на своем. Все знали, что МакГонагалл доверяет Дамблдору больше, чем себе, и готова сделать все, что бы Альбус ни попросил. Она и в прежние годы закрывала глаза на проделки тех же гриффиндорцев, если к этому благосклонно относился ее начальник, а его собственные решения никогда не оспаривала, даже если они шли в разрез с Уставом или могли нанести урон безопасности школы и студентов.

Трелони

почти не покидала свою башню, а вне комнат, пропитанных благовониями и ароматом чая, едва ли видела дальше собственного носа. Ко всему прочему, предсказательница боялась даже собственной тени и никогда не перечила директору.

Темнокожая преподавательница Астрономии, Аврора Синистра, вполне могла поддержать начинание, но сама никогда не проявит инициативу. Пусть она и дружила с Помоной, но в целом к делам школы и к ученикам вне своих уроков относилась весьма отрешенно, будто звезды в небе занимали ее гораздо больше людей.

Профессор Кеттлберн был не из тех, с кем можно вести хоть сколько-то спокойный и вдумчивый разговор, а потому вовлечение его в решение проблемы виделось всем скорее опасной идеей. Учитель по Уходу за магическими существами был слишком горячим человеком, для которого за долгие годы странствий опасность стала обязательной частью жизни. Он скорее попытался бы лично вывести пса из замка, чем выступил бы общим фронтом с другими учителями.

Стоило понадеяться на преподавательницу древних рун, профессора Бабблинг, и преподавательницу нумерологии, профессора Вектор. Эти молодые женщины в силу особенностей собственных предметов очень любили систему и правила. Сдружившись на фоне близкого возраста и схожего значения имен [1] , волшебницы представляли собой довольно грозную силу, если уж хотели чего-то добиться. Но за все годы своего пребывания в Хогвартсе к их мнению Дамблдор прислушивался едва ли больше, чем к словам Трелони, хотя женщины учили детей весьма и весьма сложным наукам и в своих областях слыли настоящими знатоками.

1

Батшеда, другое произношение «Батшева», в переводе с иврита — седьмая дочь. Септима — в переводе с латинского языка Septima значит седьмая.

Именно стараниями этих дам классы нумерологии и рун были оборудованы по самым последним веяниям, а программа обучения соответствовала современным реалиям, в то время как тому же Флитвику все еще приходилось отрабатывать со студентами кое-какие чары на фруктах, а МакГонагалл продолжала вдалбливать трансфигурацию по программе пятидесятилетней давности, полностью игнорируя статьи в журналах и исследования ее коллег.

Все собравшиеся понимали, что образование в Хогвартсе уже довольно давно отстает от общемирового магического, что Министерство по какой-то причине не пытается подтянуть программу до какой-то приемлемой планки, что директор из года в год отказывает педагогам в любом обновлении оборудования, прикрываясь нехваткой денег, и что лишь от самих учителей зависит, какими знаниями будут обладать студенты перед выпуском. Септима и Батшеда в этом отношении довольно быстро перестали полагаться на других, использовали свои связи и славу мастеров, чтобы не выклянчивать у Дамблдора лишние сикли на расходные материалы, специальные чертежные линейки или так необходимые им подписки на журналы из разных уголков света.

У Флитвика и Снейпа таких обширных связей среди коллег не наблюдалось, но и они делали все, чтобы не только самим знать нововведения в изучении чар или зелий, но и передать знания дальше. Жаль лишь, что к их мнению Альбус тоже едва прислушивался, иначе бы в письмах первокурсникам давно бы упоминалось несколько котлов на выбор, а кроме учебника по чарам дети покупали бы специальные руководства по сотворению заклинаний, где подробно расписывалась методика разработки мышц кисти и руки, а так же подробнейшим образом объяснялись схемы взмахов палочкой, принцип произнесения заклинаний на примере разных стран и то, как развить в себе ощущение магии.