Своя Беда не тянет

Степнова Ольга Юрьевна

— Пойдемте ко мне, — зашептал мужик, — а то соседи, небось, к дверям припали. Милицию, конечно, не вызовут, все знают — милиция от этой гадкой квартиры мзду получает, но все равно, пойдемте. — Он настойчиво потянул меня за руку на второй этаж.

— Раздевайтесь, — шепнул он, когда мы зашли в распахнутую дверь его квартиры, и начал стягивать с меня куртку.

И тут на голову мне что-то обрушилось. Что-то мягкое, теплое, тяжелое и очень колючее. По лицу полоснули ножами, от неожиданности я заорал и решил, что попался, как последний дурак. Этот хмырь — цыганский

барон, содержатель притона. Он взял меня голыми руками, и держит теперь, ухмыляясь, мою куртку с оружием в кармане. По лицу хлынула кровь, я кулаком отбил то, что в меня бросили. Оно вдруг хрипло, надрывно заорало и плюхнулось на пол серым полосатым мешком.

— Брысь! — затопал ногами бывший научный сотрудник и пинком отправил орущий мешок из коридора в комнату.

— Ой, как нехорошо получилось! Это Барсик. Он на вешалке сидел. У него после кастрации сильно испортился характер. В ванную, в ванную! Смойте кровь, я сейчас принесу йод! — Он помчался на кухню, а я шагнул в тесную ванную с оббитым кафелем и пожелтевшей сантехникой. Холодной воды почему-то не было, из крана хлестал только кипяток.

Значит, он не цыганский барон, а, действительно, научный сотрудник со своим шизанутым котом. Меня десять раз за этот вечер могли убить, я мог сорваться с крыши, но в результате мне разодрал лицо подлый кастрированный кот.

— Ой, — прибежал Плюшко. В одной руке он держал пузырек с йодом, в другой кусок ваты. — Как нехорошо получилось! У нас холодную воду ровно в двенадцать выключают. Даже смешно — цыгане уходят, и воду отключают одновременно! Как сговорились! Остается один кипяток.

— Я понял, — я закрутил кран, взял у него вату и промокнул царапины. Йодом я не воспользовался, не хватало еще выглядеть клоуном с разрисованной мордой.

— Это Барсик. Он терпеть не может посторонних.

— Я понял.

— Вы, наверное, удивлены, что я не побоялся вас позвать в квартиру?

Я пожал плечами.

— Ну, может, вам и все равно, но я объясню. Пойдемте на кухню.

Мы прошли на крошечную кухню, обставленную не лучше моего сарая.

Плюшко налил мне жиденький чаек, заварив его прямо в высоком стакане с отбитым краем. Заварка хаотично плавала и набухала причудливыми лохмотьями, а я думал о том, что у меня не осталось больше никаких вариантов, где искать Элку.

— Понимаете, от меня недавно ушла жена.

Ясно, мужику тошно, не с кем поговорить, и он готов скоротать ночь даже с жутким громилой, который расстреливает соседскую дверь.

— Понимаю, — кивнул я. — Меня тоже недавно того… жена бросила.

Зачем я пошел за ним, как корова за пастухом?

— А меня еще и с работы уволили, представляете? — Плюшко словно обрадовался, что он не одинок в своих несчастьях. — Я попал под сокращение! Наш НИИ совсем развалился, остаются только родственники и знакомые начальства, а у меня отродясь никакого блата…

— Меня теперь тоже уволят, — подхватил я. — Еще и посадят.

Он замолчал и я понял, что крыть ему нечем, в тюрьму его не возьмут.

— Я вас понимаю, — наконец тихо произнес он. — Если вы учитель, то только так и могли

поступить.

— Как?

— Взять в руки оружие и расстрелять этот притон. Это от бессилия, я понимаю. Вы наверняка уже писали в госнаркоконтроль, и в милицию, и на телевидение, и в газеты, и, наверное, даже президенту. Мы с соседями тоже писали. А наркоточка как была, так и есть. И ваши дети, ваши ученики продолжают бегать по этому адресу, чтобы получить свою порцию отравы. Если бы я был учитель, я бы тоже так сделал. Если бы я был отцом, я бы тоже так сделал. — Он хлебнул чая и, отплевавшись от хлопьев заварки, похлопал меня по плечу.

Мне от такого понимания вдруг рыдать захотелось. Я раскис, и даже губы у меня задрожали. Господи, если бы я только знал, что делать дальше, куда идти, в кого стрелять! Оказалось, что эту фразу я произнес вслух, потому что Плюшко вдруг прошептал:

— А знаете, кажется, есть еще одно место, где обитает это цыганье!

— Да?! — Я отхлебнул чай, выплюнул заварку и сказал: — Дело не только в детях-наркоманах.

Неожиданно для себя я выложил ему практически всю свою историю, от убийства Грибанова, до исчезновения Элки, умолчав только про Гона и его кейс.

— А вы уверены, что это цыгане уволокли вашу жену в тапочках и с собакой? — серьезно поинтересовался Плюшко.

— Это единственный вариант в сфере последних событий. Элка всегда лезет на рожон и ведет себя так, будто у нее девять жизней, а не одна.

Плюшко вдруг чрезвычайно оживился, сбегал в комнату, напялил на себя большие, не по размеру камуфляжные штаны, свитер и черную трикотажную шапочку.

— Пойдемте. Если вы правы, то ваша Элка не здесь. Это же съемная квартира, ее только как точку для продаж используют. Я знаю, где их апартаменты! Случайно как-то забрел в частный сектор, смотрю, у кирпичного, роскошного дома стоит поросячьего цвета «Лэнд Круизер». Такой только один в городе и он частенько торчит у нашего подъезда. И номер у него дьявольский — три шестерки! Это точно их логово. Пойдемте!

Я вскочил.

— Вы что, со мной?

— Послушайте, — он вдруг захныкал, — возьмите меня, а? Это такая Тмутаракань, что без меня вы не найдете. А точного адреса я не знаю. После того как от меня ушла жена, и меня сократили, вернее, наоборот: сначала сократили, потом ушла жена… мне хочется наложить на себя руки. Мне хочется мужских дел! — Он расправил худые плечи и выпятил впалую грудь.

— Так дел или руки наложить? Если вы рассчитываете словить пулю, то я вам не дам! — Я вскочил и стал натягивать куртку.

— Ой, не цепляйтесь к словам! Вы прекрасно все понимаете. Кстати, у меня есть отличный охотничий нож! — Из кармана камуфляжных штанов он достал перочинный ножик, годный разве что только для затачивания карандашей. — Вы на машине?

Мы оделись и тихо вышли в подъезд. Плюшко неслышно закрыл дверь на ключ.

— А как вы думаете? — зачем-то спросил я и помчался по лестнице вниз.

— Я думаю, что да, — он понесся за мной, не отставая, несмотря на то, что мой шаг — его два. — Такие парни, как вы, всегда на машинах.