Своя Беда не тянет

Степнова Ольга Юрьевна

— Ну и… с ним! — сильно выразился господин Плюшко, и я успокоился по поводу его рассудка.

Я осмотрел результат операции. Семеро лиц цыганской национальности стояли шеренгой, с руками, неумело перемотанными скотчем. Рядом высилась гора «стволов» самых различных калибров и марок. Верхушку сооружения украшал полиэтиленовый мешок, набитый наркотой. Я потер руки. Если и сяду, то с чувством выполненного долга. Отсижу от звонка до звонка и выйду героем. Своим, российским. Хорошо, что я не уехал в Марбелью.

— Именем Российской Федерации! —

взялся за старое Александр Григорьевич. Женька зеленел в темноте своим страшным лицом. Немудрено, что пятеро цыганских парней предпочли сдаться без единого выстрела, чем иметь с ним дело.

— Эх, жаль, что в машину это все не поместится! — вздохнул я, услышав, как за воротами зарычала пробитым глушаком моя «селедка».

— Есть большая машина! — скромно потупившись, сообщил Возлюбленный.

— В смысле?

— Там «ПАЗик» какой-то стоит, — сообщила Элка, заходя во двор.

— В смысле? — я почувствовал, что начинаю понимать природу симптома одной фразы. — В смысле? — заорал я и выскочил за ворота.

На улице действительно стоял древний автобус омерзительного желтого цвета с черной полосой по борту. Дверь-гармошка была открыта, и Элка прыгнула в салон, как любопытная кошка, которой нужно знать подробности всех углов.

— Я это, — залепетал Женька, выходя на улицу, — не мог тебя, брат, одного отпустить. Мне же терять нечего. Ты меня обманул, уехал раненый. Салима голосит, что ты сознание потеряешь. Ну, я в тетрадку залез, адрес там подсмотрел, вышел на улицу, а ехать на чем?..

— Ты угнал автобус?! — я понял, что сюрпризы этой ночи еще не закончились.

— Да ух ты господи, он же стоял без пригляда…, ключи в замке, дверь нараспашку… Я приехал по адресу, смотрю, вы с этим бойцом выходите, ну я за вами, потихонечку, без фар. Я раньше трактор в деревне водил, ничего, справился. Думал, может, помощь понадобится, мне терять нечего.

— Гроб! — шепотом заорала Элка, выскакивая из желтой развалюхи. — Там гроб, Бизя!

— В смысле? — я с силой потер виски.

— Там красный ящик, в котором хоронят людей!

— Кто в ящике? — спросил я Женьку.

— Не знаю, — пожал он плечами. Вид у него был растерянный. — Я в салон не заходил. Что мне там делать? Я за рулем сидел.

Я обошел автобус вокруг, вернулся к дверям и заржал. Ржал я долго, и почему-то не мог остановиться. Беда с видимым удовольствием залепила мне пощечину.

— Он угнал ритуальный автобус! — объяснил я ей причину своей истерики. — Там на борту написано «Прощальный кортеж», «Печальный телефон», и номер! Наверное, такие машины не боятся держать открытыми! — Я опять заржал, запрыгнул в салон и осмотрел гроб. Он, слава богу, был пустой, обитый дешевой красной тканью, внутри лежала подушечка с белыми рюшечками. Теперь я знал, что делать.

— Всех сюда, по одному! — крикнул я, и Женька радостно продублировал мою команду Плюшко.

Первым в автобус шагнул Яков. Увидев гроб, он замер.

— Это произвол! — прошептал он и шагнул назад. —

Я буду жаловаться!

— Молчать! — заорал Плюшко страшным голосом ублюдка-сержанта и подтолкнул его в спину так, будто всю жизнь проработал тюремным надсмотрщиком. — А то скотчем рот заклею! Все по одному заходят, красиво рассаживаются и сидят тихо, как на похоронах! Именем…

Черт, как опасно маленьким людям давать даже маленькую власть.

Плюшко остался в автобусе караулить пленников, а мы с Элкой и Женькой перенесли оружие и полиэтиленовый мешок в салон. Мы положили все в гроб. Получилось живописное зрелище. Поучительное. Символичное. День был прожит не зря.

— Рокки! — заорала Беда.

— Рон хрючит на покрывале за пятьсот баксов у Ильича в квартире, — успокоил ее я.

— Все-таки он удрал! — засмеялась она.

— Ну, ты-то, понятно, а Рон как здесь очутился?

— Понятно тебе, да? — прошипела Элка. — Понятно? — Она топнула ногой в тапке. — Да я здесь из-за него очутилась! Меня цыгане от автобарахолки выследили! Уж не знаю, откуда они узнали, что у меня кобель, только когда я с Рокки погулять вышла, то он как чесанул за какой-то течной сучкой! Я за ним в тапках! Сучка в машину, Рокки за ней, я за Рокки! Там меня под локоток и «Спокойно, барышня!». Старый способ собачников уводить породистых собак. Все вы, кобели, одинаковые!

— Поводком нужно пользоваться! — усмехнулся я.

— А, — отмахнулась она, — больно надо! Руку тянет и мозги грузит. Черт, телефон! Он где-то в доме, они его отобрали!

— Поехали, — я пихнул ее к «аудюхе». — Мы тут такие широкомасштабные действия развернули, что скоро настоящий ОМОН пожалует. Не думаю, что в соседних домах спят. Вон, видишь, занавески колышутся.

Она не стала перечить. Она села в «Ауди», и, конечно — за руль.

— Куда ехать? — высунулся Женька с водительского сиденья «ПАЗика»

— Давай за нами! — приказал я и уселся рядом с Бедой, взяв на колени кейс.

Мы поехали, но автобус не тронулся с места. Беда тормознула.

— Слышь, брат, завестись не могу! — крикнул Женька.

Беда дала задний ход. Для бабы она очень прилично ездила задним ходом — быстро и ровно. Я выскочил и побежал к автобусу. Женька повернул ключ зажигания, но ритуальный уродец чихнул, рыгнул, пальнул черным дымом, но не завелся. Сюрпризы не кончились, и мне предстояло решить, что делать дальше.

— Веревку! — крикнул я Беде, и она притащила самую нужную для любой машины запчасть. Женька быстро помог мне приладить трос.

— Куда ехать-то? — спросила Беда, когда я снова уселся рядом.

— Адрес известный — Колхиани, шестнадцать, здание РОВД. Подкинем туда автобус с начинкой, а сами свалим.

— В ментхауз, — кивнула она, нажимая на газ.

Моя «селедка» крякнула, затрещала, забуксовала, но все-таки сдвинула с места тяжелый гроб на колесах. Более странной кавалькады этот город еще не видел. Слава богу, что ночка выдалась темной.