Своя правда

Шебалин Дмитрий Васильевич

Следом за Квилькомом явился Хорки, и его настроение сегодня явно было лучше, чем вчера. Он обрадовал меня, что смог продать камни и алхимию за 10 золотых монет, тем самым покрыв почти все понесенные расходы. При чем все это он продал купцу Дилому, который дал лучшую цену и за то, и за другое, и передал, что если будет еще что-то подобное, то он готов покупать и впредь. Помня Дилома по первой сделке еще в Причале, можно было быть уверенным, что свое он поимел. Как и нас. Но других вариантов продавать такие вещи без лишних вопросов пока у меня не было. Над этим тоже нужно

поработать. Я также рекомендовал Хорки прицениться с саблей Гвидо и коротким клинком покойного мага, думаю еще пару золотых мы с них сможем выручить.

Ну а под конец дня ко мне пожаловал обвинитель. Точнее это меня вывели из камеры и сопроводили в отдельную комнату для дознаний. Что удивительно, господин Протерус находился здесь совершенно один и жестом попросил моих конвоиров подождать за дверью. А те, словно вышколенные слуги послушно прикрыли дверь с той стороны. Хоть вменяемое мне конокрадство не было таким уж тяжелым преступлением, особенно с учетом уже заплаченного мной штрафа, но все же такое бесстрашие, остаться наедине с человеком, от которого ты требуешь астрономическую сумму денег, говорит о многом.

Я присел напротив, ожидая начала разговора. Выглядел благородный господин достаточно молодо, не старше меня, и одет в прекрасно подобранную одежду неординарного кроя. Но вот глаза выдавали в нем старика, просто еще не потерявшего вкус к жизни. Кажется, я начинаю догадываться, кого мне посчастливилось встретить…

Тем временем господин Протерус, наглядевшись на меня вдоволь, решил наконец перейти к делу.

— Так вот ты какой, пока еще вольный наемник по имени Мазай, умудрившийся из всех лошадей в Корпугаре украсть именно ту, что предназначалась мне.

— Смею вас заверить, господин Протерус, что лошадь вашу я не крал, а позаимствовал, находясь в критической ситуации, чтобы спасти себе жизнь. А отдать ее вам я просто не успел.

— Зато за столь короткий срок успел ее попортить.

— Ну-у, напрямую я в этом не участвовал… и не на 50 же золотых, — усомнился я. — Да и что с ней такого стало? Не уж то уже известно, что она понесла? Но даже если так, не верю, что за пару золотых нельзя решить эту проблему у хорошего мага жизни или алхимика, и я готов понести эти расходы.

— Нельзя, — отрезал благородный господин. — Сама кобыла мне не интересна. Ее я купил в качестве подарка для своего коня. А он у меня еще тот привереда, и очень расстроится, что ему досталась уже кем-то попробованная дама.

— Э-э-э, поня-я-ятно… — слегка опешил я от таких новостей. — И суд, по всей видимости, примет этот довод в качестве о-о-очень веского аргумента, не так ли?

— Верно, — одобрительно кивнул Протерус. — Судья уже готов объявить вердикт. Ты не так уж глуп, наемник Мазай.

— Осмелюсь с вами согласиться, господин Протерус. А потому, мне очевидно, что за всей этой историей есть что-то еще. Возможно, ваш интерес к моей персоне, что вряд ли, или же к тем событиям, что привели к краже этой несчастной кобылы. Иначе мне трудно объяснить, зачем целый магистр тратит свое время на простого наемника.

Протерус вперил свой взгляд в меня, и я ощутил

куда большее давление, нежели, когда это пытались делать Кромвель или Лавлиен. Все внутри сжалось, в голове зашумело, а дыхание сбилось и стало прерывистым. Казалось, еще чуть-чуть и что-то не выдержит, надломится, не в силах больше противиться такому напору. Но прежде чем это случилось, магистр ослабил нажим, и я смог спокойно выдохнуть.

— Времени у меня, как ты понимаешь, больше, чем у других, — спокойно, как будто и не пытался только что ментально препарировать меня, сказал он. — Как и понимания того, как устроен наш мир. Я не буду спрашивать тебя, откуда тебе известно кто я. Как и не буду рассказывать тебе, кто ты сам. Но я точно знаю, что за всеми случайностями и совпадениями кроются судьбоносные нити, из которых и соткано наше полотно реальности. Вот только большинство ниточек очень тонкие, а потому еле заметные. Но иногда встречаются прочные, сплетённые из множества других. И вот их то некоторые сильные одаренные могут разглядеть, а иногда даже «подергать». Я вижу, как вокруг тебя сплетается одна из таких, словно в тебе есть что-то, что заставляет другие важные нити притягиваться и становится частью этого плетения.

Магистр взял небольшую паузу, давая мне осмыслить услышанное.

— Вот только я совсем не хочу участвовать в этом, понимаешь? — продолжил он. — И я думаю, не проще ли мне не дожидаться исхода, а разрубить эту связь прямо сейчас?

Я не выдержал и нервно сглотнул, понимая к чему клонит один из сильнейших магов континента. Многое из его слов объясняло то количество «приключений», что выпало на долю нашего отряда за столь короткое время. И я даже догадывался, что именно во мне притягивает к себе эти так называемые судьбоносные ниточки. Но вот кардинальное решение проблемы, на которое намекал господин Протерус, меня не устраивало совсем.

— Безусловно, моих знаний не хватает, чтобы разобраться во всей этой паутине, — осторожно начал я. — Но даже мне понятно, что такой радикальный способ решения вопроса еще больше впишет вас в тот узор, что уже неуловимо начинает вырисовываться без нашего на то согласия. И если моя ниточка оборвется, то это еще не значит, что рисунок распадется на отдельные фрагменты. Возможно, судьба решит, что на эту роль требуется кто-то другой. И более подходящей кандидатуры чем вы, представить сложно.

Господин Протерус слушал меня с легкой полуулыбкой, как ребенка слушает взрослый, когда тот пытается сказать ему важные вещи. Вот только даже в словах ребенка иногда проскакивают простые истины. Возможно, и на этот раз, что-то такое прозвучало в моей речи, заставившее магистра на десяток секунд задуматься.

— Завтра я пришлю тебе предложение, отказаться от которого ты не сможешь, — наконец произнес он. — Надеюсь, мы больше не увидимся.

После этого магистр жестом показал, что больше меня не задерживает. Я же, встав из-за стола, сделал небольшой поклон, как того требует этикет при общении с благородными особами, молча покинул помещение. Желание более не встречаться с этим человеком было взаимным.