Свойство памяти
Шрифт:
После стремительного и болезненного в силу эмоций, присущих молодости, развода, в жизни Вари появился капитан милиции Никитин – коллега и непосредственный начальник.
Въедливый и принципиальный до головокружения, притягательный до одури в своей брутальности и тотчас – неотразимо нежный в бросаемых на Варю взглядах, надежный, маскулинный и… женатый.
Романа со всеми его атрибутами – цветами, звонками на «домашний», вылазками в кафе и кино между ними не случилось. Но была та прелесть грешных отношений, которая долгие годы не только толкала ее по
Она ревновала Сережу столь же истово, сколь любила.
Что только она не перепробовала за двадцать с лишним лет, оставаясь у своего растущего по службе начальника в любовницах, но это ни к чему толком не приводило: они довольно редко позволяли себе короткие, «для души и тела» встречи.
Могучей энергетики Никитина с лихвой хватало, чтобы даже на расстоянии и безо всякого на то права держать ее на коротком поводке. Они ругались и расставались, мирились, дрожа от трепета новой волны греховных встреч, снова ругались и по полгода сухо общались только по необходимости.
А потом незаметно повзрослели.
Каждый начал болеть, она – душою, он – буквально, сердцем. Совместная работа закончилась, и они нашли в себе силы остаться добрыми друзьями. Пространство души, опустошенной одиночеством и бесконечными противоречиями, освободилось для Валеры.
Доктор стал единственным мужчиной, который в ее шестьдесят подарил ей первый настоящий роман – с прогулками по городу, концертом бродячей колдуньи-цыганки, магической сиренью, взаимным смущением под песни Утесова и музыку Шопена, коктейлем из вина и дождя и еще многими, внезапно ожившими – хоть рукой потрогай – картинками прошлого.
****
Самоварова почувствовала, как ее снова «повело».
Окунувшись в напрасную ностальгию, она стала уязвимой, а заключенный успел незаметно приблизиться к ее рабочему столу.
– Отойдите на три шага назад, где стояли! – встрепенувшись, приказала она.
– А то что? – ухмыльнулся он.
Прикрывавший спину тулуп предательски сполз по спинке кресла.
Человек, глядя прямо на нее с неприкрытым и злым превосходством, остался стоять на месте. Казалось, что он не просто «видит» ее мысли, он смакует их, по капельке, как живительный нектар.
– А то есть риск получить в лоб такую маленькую неприятность, как энергетическая игла. Делайте, что говорю! – повторила приказ Самоварова.
Заключенный сделал несколько мелких шагов назад.
– Да. И еще правее сместитесь.
Варвара Сергеевна была переученной еще в первом классе левшой,
– Голодно здесь, не правда ли? – тихо и едко заговорила она. – Из Василия донор хлипкий, все мысли о жене и младенце. Хоть и щуплый он, да уцепиться не за что – ни напугать его, ни обольстить.
Даже не глядя на заключенного, она почувствовала, как он напрягся.
– Вы ведь здесь за убийство! – На самом деле она не знала, за что. Но поняла, что попала в точку.
– Нет-нет! Я ее не убивал! – В низком голосе слышалось столько уверенности, что на секунду она ему почти поверила.
– А кто же убил?
– Те, кем вы восхищаетесь. Меня подставили! – Задержанный с неприятным хрустом повернул голову влево.
Тут только она разглядела, что среди множества фотографий, висевших на стене, есть и она сама, на черно-белом снимке, в форме, в погонах, в обнимку с какими-то, судя по снисходительному выражению на каменных лицах, важными людьми.
– И кем же я восхищаюсь?
– Вероятно, вашим столичным начальством, – уклончиво ответил заключенный.
Тема была скользкой, а Самоварова избегала скользких тем.
Не зная ни имен, ни фамилий тех, о ком упомянул подозреваемый, она не только не догадывалась о том, в чем заключается необходимость в ее нахождении здесь, в этом выкинутом из мира полустанке. Она даже не знала главного – какое задание выполняла.
– Она умерла наутро. Через несколько часов после того, как я от нее ушел, – заученно отчеканил мужчина.
– И как это доказать? Есть результаты экспертизы? – Варвара Сергеевна поглядела на папки на столе.
По проницательному взгляду внимательно следившего за ней заключенного она поняла – он догадывается о том, что она вообще не в курсе…
– Что вы с ней делали?
– То, что она и заслуживала.
– Она была вашей подругой? Сожительницей? Кем она вам приходилась? – частила Самоварова.
– Никем. Она была пустышкой.
– И эта пустышка вас унизила.
– Меня уже невозможно унизить после того, как это сделали вы.
– Да? Лично я? – Самоварова почувствовала дурноту.
– Лично вы, – кивнул заключенный, – вместе с вашим начальником- солдафоном.