Священная кровь
Шрифт:
Молодой человек остановился.
— Этот джигит — ваш племянник, отец? — спросил он Мирзу-Каримбая и тут же обратился к Юлчи: — Как жив-здоров? Благополучно ли прибыл? Рад, рад… — Притворно улыбаясь, молодой человек протянул Юлчи кончики пальцев и в ту же минуту скрылся в саду.
Юлчи догадался, что это младший сын Мирзы-Каримбэя — Салим-байбача.
Неподалеку от клеверника Мирза-Каримбай остановился.
— Видишь эти пни? — заговорил он, внимательно взглянув на Юлчи. — Здесь была роща из карагача и тополя. Прошлый год ее вырубили. Теперь ты должен выкорчевать пни, расчистить землю.
— С этого и начинать? — спросил
— Да-да. Это очень нужное дело. Во-первых, освободится земля. А земли тут немало. Без четверти танап примерно. После ты хорошенько вскопаешь весь участок, на одной половине посадишь морковь, на другой — картошку. Вот мы и будем обеспечены на зиму. А потом, смотри, сколько тут дров! Если все эти пни аккуратно выкопать и расколоть, получится немало топлива. А без топлива, свет мой, никакой котел не закипит. Если всякую мелочь покупать на базаре, даже казна царя Соломона не выдержит, племянник. Хозяйство надо вести умеючи. Хорошенько обкапывай, чтобы корней в земле не оставалось. Понял?
Юлчи утвердительно кивнул головой.
После завтрака Юлчи принес кетмень, топор и принялся за дело. Он был привычен ко всякой тяжелой работе, но корчевать пни ему еще не приходилось. Пней было много, торчали они близко друг от друга. А земля — что камень! Обдумав, с какой стороны начать, Юлчи прежде всего взялся окапывать самые большие пни.
Кетмень отскакивал с коротким, глухим звоном. Земля дробилась и далеко разлеталась по сторонам. Юлчи понимал, что лучше было бы землю вокруг пней полить водой и подождать, пока она размякнет, но продолжал долбить, чтобы не терять времени и не вызвать неудовольствия дяди. У него пересыхало в горле, он подходил к арыку, пил воду и снова брался за кетмень. Скоро он сбросил мокрую от пота рубаху.
Земля понемногу поддавалась силе. Юноша постепенно приспособился. Глубже земля становилась мягче, и дело пошло быстрее. Обнажился первый большой пень. Юлчи взял топор и принялся обрубать и выдирать из земли толстые корни. Неожиданно он увидел какую-то девушку, стоявшую неподалеку, у края клеверника, и украдкой наблюдавшую за ним. Вместо паранджи на голову у нее накинут рваный легкий халат. Одета она в старенькое, но чисто выстиранное белое ситцевое платье. На ногах — поношенные галоши. Рядом у ног ее стояло ведро.
Юлчи ни на минуту не оторвался от дела. Но, когда он, взмахивая топором, выпрямлялся, взгляд его каждый раз невольно обращался в сторону клеверника и останавливался на девушке. «Чья она, откуда и куда идет?»
Девушка была настоящей красавицей. Высокая ростом, очень юная, тонкая и стройная, как молодая таловая ветвь. Солнце горело в завитках ее волос, спадавших на лоб и виски. А белое нежное личико, казалось, само излучало свет.
Юлчи бросил топор и, смахнув со лба пот, смелее посмотрел на девушку. Та смутилась и закрыла лицо халатом. С минуту она стояла не шелохнувшись, затем быстро наклонилась, подняла ведро и обочиной клеверника пошла к байскому саду. Юлчи, застыв на месте, не отрывал от нее глаз. Немного погодя девушка обернулась, бросила на него мимолетный взгляд, и юноша скорее почувствовал, чем увидел, ласковую, застенчивую улыбку на ее лице. Когда девушка скрылась между деревьями, у Юлчи почему-то вырвался глубокий, из самого сердца вздох. Он нехотя перевел взгляд на пень, торчавший у его ног, и снова принялся за работу.
Солнце приближалось к зениту. Воздух пылал. Не слышно было ни лая собак,
Ровно в полдень показался Ярмат с чаем и лепешками. Он еще издали сердито крикнул:
— Бросай скорей! Сгореть можно на таком солнце! — Ярмат окинул взглядом развороченную землю, уже выкорчеванные огромные корявые пни и покачал головой: «Ну и могучий джигит!»
Они устроились в прохладной тени дерева. Ярмат разломал лепешку и, протянув Юлчи пиалу с чаем, посочувствовал ему:
— Это самая проклятая работа. Она изматывает человека.
— Верно, — согласился Юлчи. — Но для молодого, здорового парня — ничего.
Ярмат тяжело вздохнул и, растянувшись на зеленой траве, принялся обмахивать грудь полой халата.
— А вы, похоже, совсем уморились, ухаживая за гостями, а, Ярмат-ака? — пошутил Юлчи.
— Э-э, что гости… — ответил Ярмат. — За гостями хозяева сами ухаживают. Я уже сколько дел сегодня переделал! Нагрузил арбу навоза и отвез на главный участок. На обратном пути навалил клевера — у одного казаха взял: должен был нам тысячу снопов. Вечером или завтра утром по холодку отвезу его на городской наш двор. А клевер! Каждый сноп больше обхвата! И достался почти даром! Хозяин договорился еще ранней весной и уплатил казаху деньги вперед.
— Богатые люди, — заметил Юлчи, — каждую мелочь заготавливают вовремя, и все достается им по дешевке. Это только бедняки покупают, когда приходит крайняя нужда, и переплачивают втридорога.
— Верно. Справедливые слова.
— Значит, у дяди и в других местах земля есть? — спросил Юлчи.
— Здесь — только место для отдыха в летнюю пору. Главный наш участок — подальше к горам, отсюда больше часа езды. Там хлопковые поля. Работают на них батраки и поденщики. Эхе, ты еще ничего не знаешь! Хлопком особенно интересуется старший сын хозяина — Хаким-байбача. Он только тем и занят, что скупает его и в Ташкенте, и в Фергане. Мне все их дела известны. Я же говорил вчера, что работаю здесь уже шестнадцать лет. В тот год, как я пришел сюда, бог послал мне дочь, а сейчас она уже невеста. Других детей у меня больше нет, а дочке дай бог долгой и счастливой жизни — будет кому поминальную свечу по мне зажечь…
«Не его ли это дочь?» — вспомнил Юлчи о девушке. Он налил в пиалу чаю и поставил перед Ярматом:
— Пейте. Вы сами ташкентский?
Ярмат приподнялся на локоть, отхлебнул два-три глотка чая.
— Я из-под Самарканда, — заговорил он. — Родился в кишлаке, рано остался сиротой. И чем только не занимался! Все ремесла перепробовал, кроме воровства. После нанялся в работники к одному самаркандскому баю. Он был другом вашего дяди. Когда дядя бывал в Самарканде, он обязательно заезжал к нам. Проработал я три-четыре года, и хозяин мой — жизнь его оказалась короткой — умер. Все имущество осталось малым ребятам. Появилось и еще много разных наследников. Богатство — будто водой размыло. В эту пору вдруг приезжает теперешний мой хозяин. На обратном пути он захватил и меня. Потому — знал мою честную работу… Да, жизнь течет быстрее, чем вода в арыке. Сколько лет прошло, а мне кажется, что все это было только вчера.