Священная тайна Церкви
Шрифт:
Приведенный рассказ, на наш взгляд, является весьма убедительным доказательством того факта, что в своей политике по отношению к имяславцам Константинопольский Патриарх был не свободен. Цепочка, как видим, выстраивается следующим образом: архиепископ Антоний (Храповицкий) влияет на посла М. Н. Гирса, тот оказывает давление на 11атриарха, а Патриарх, в свою очередь, торопит Халкинскую школу. При тгом у всех есть своя заинтересованность в скорейшем прекращении»афонской смуты»: сам архиепископ Антоний видит в имяславии хлыстовское сумасбродство, посол Гире считает, что афонские волнения наносят ущерб российским интересам, Константинопольский Патриарх надеется, разгромив имяславцев, уменьшить влияние русских на Афоне.
Члены российского Синода в начале 1913 года, по–видимому, не со–п (авали, что, оказывая давление на Константинопольского Патриарха, они, что называется, рубят сук, на котором сами сидят. Константинополь же, напротив, воспользовался ситуацией с максимальной для се — «я выгодой. Русские синодалы оценили хитроумие Константинополя лишь с большим опозданием: когда 11 декабря 1913 года Патриарх Герман V сообщил Синоду Российской Церкви свое решение о недопущении на Афон даже тех русских иноков, которые принесут раскаяние в»ереси имябожия»(«так как не невероятно, чтобы эти лица, даже и проявив раскаяние, причинили беспокойство и доставили соблазн, опять являясь на Святую Гору» [1205] ), Синод счел, что это решение»ставит под вопpoc искренность и внутреннюю убедительность и чистоту намерений и планов фанариотов» [1206] .
1205
Цит. по: История Афонской смуты. Вып. I. Пг, 1917. С. XVII-XVIII.
1206
Там же. С. XVIII-XIX.
Приведенные в настоящей главе рассказы о поведении афонских имяславцев в первой половине 1913 году свидетельствуют явно не в их пользу. Имяславцы вели себя вызывающе, прибегали к угрозам, оскорблениям, рукоприкладству. В монахах, долгие годы посвятивших молитве и аскетическим подвигам, внезапно проснулся мужицкий дух [1207] , и они пустили в ход не только словесные аргументы, но и кулаки. Все это не могло не вызвать ответной реакции.
В течение всей весны 1913 года кольцо блокады вокруг афонских имяславцев постепенно сжимается. К маю они оказываются в полной изоляции; их не поддерживают ни церковные, ни светские власти. Зловещее слово»ересь»все чаще произносится в связи с имяславием как на Афоне, так и в России. Греки, заинтересованные в уменьшении русского влияния на Афоне, делают все, чтобы раздуть скандал и довести дело до изгнания имяславцев как еретиков со Святой Горы. Российские церковные власти тоже постепенно склоняются к силовому сценарию. Впрочем, в России плохо представляют себе масштабы проблемы: многим кажется, что речь идет всего лишь о кучке бунтарей, о»шайке сумасшедших», которых следует выдворить за пределы Святой Горы, чтобы там вновь воцарился мир.
1207
Отметим, что подавляющее большинство афонских монахов того времени было крестьянского происхождения.
Глава 7. Имяславцы
Прежде чем продолжить повествование об»афонской смуте», мы должны остановиться подробнее на богословском учении имяславцев и наличности его главного выразителя в 1912–1913 годах — иеросхимонаха Антония (Булатовича). В настоящей главе будет изложена его биография и рассмотрена его»Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус». Будут рассмотрены также два других важных документа имяславской партии: письмо профессора Московской духовной академии М. Д. Муретова в защиту имяславия и предисловие священника Павла Флоренского к»Апологии»Булатовича. Все три документа, увидевшие свет весной 1913 года, дают достаточно полное представление о богословском учении имяславцев на тот момент, когда оно было осуждено Синодом.
Иеросхимонах Антоний (Булатович): детали биографии
В мае 1913 года, в разгар борьбы против имяславия, Д. Философов и газете»Русское слово»писал с иронией:«Когда-нибудь, лет через 50, будущий»Голос минувшего»напечатает на своих страницах»мемуары», где, на удивление потомству, внешняя история иером[онаха] Антония будет рассказана во всех деталях» [1208] . Автор статьи почти не ошибся в расчетах: первое детальное жизнеописание Булатовича, составленное советским ученым И. Кацнельсоном, появилось в 1971 году, спустя 52 года после смерти»героя афонской трагедии» [1209] . Впрочем, уже в 1927–1928 годах известные писатели–сатирики И. Ильф и Е. Петров воспользовались биографией Булатовича при создании»рассказа о гусаре–схимнике», включенного в 12–ю главу романа»12 стульев» [1210] .
1208
Философов Д. Афонская распря. — Русское слово, 29.05.1913 (№ 122). Д. Философов — известный деятель русского религиозного ренессанса, один из»членов–учредителей»(наряду с Д. Мережковским, В. Розановым, В. Миролюбовым и В. Терманцевым) петербургских»Религиозно–философских собраний»начала XX века.
1209
См.: Кацнельсон И. С. А. К. Булатович — гусар, землепроходец, схимник. В кн: Булатович А. К. С войсками Менелика II. М., 1971. С. 3–31.
1210
См.: Ильф И., Петров Е. 12 стульев. Золотой теленок. М., 2000. С. 88–89:«Блестящий гусар, граф Алексей Буланов<…>был<…>героем аристократического Петербурга<…>Граф был красив, молод, богат, счастлив в любви, счастлив в картах и в наследовании имущества<…>Он был дерзок и смел. Он помогал абиссинскому негусу Менелику в его войне с итальянцами. Он сидел под большими абиссинскими звездами, закутавшись в белый бурнус, глядя в трехверстную карту местности<…>У ног его сидел новый друг, абиссинский мальчик Васька. Разгромив войска итальянского короля, граф вернулся в Петербург вместе с абиссинцем Васькой. Петербург встретил героя цветами и шампанским. Граф Алексей снова погрузился в беспечную пучину наслаждений, как это говорится в великосветских романах. О нем продолжали говорить с удвоенным восхищением, женщины травились из-за него, мужчины завидовали. На запятках графской кареты, пролетавшей по Миллионной, неизменно стоял абиссинец, вызывая своей чернотой и тонким станом изумление прохожих. И внезапно все кончилось. Граф Алексей Буланов исчез. Княгиня Белорусско–Балтийская, последняя пассия графа, была безутешна. Исчезновение графа наделало много шуму. Газеты были полны догадками. Сыщики сбились с ног. Но все было тщетно. Следы графа не находились. Когда шум уже затихал, из Аверкиевой пустыни пришло письмо, все объяснившее. Блестящий граф, герой аристократического Петербурга, Валтасар XIX века, принял схиму. Передавали ужасающие подробности. Говорили, что граф–монах носит вериги в несколько пудов, что он, привыкший к тонкой французской кухне, питается теперь только картофельной шелухой. Поднялся вихрь предположений. Говорили, что графу было видение умершей матери<…>Говорили, что это временное помешательство на религиозной почве. Утверждали, что граф бежал от долгов. Передавали, что виною всему — несчастный роман. А на самом деле гусар пошел в монахи, чтобы постичь жизнь. Назад он не вернулся. Мало–помалу о нем забыли. Княгиня Балтийская познакомилась с итальянским певцом, а абиссинец Васька уехал на родину». В этом повествовании, основанном на статье о Булатовиче, помещенной в 9–м номере газеты»Искра»(приложение к»Русскому слову») за 1914 год (см.: Кацнелъ–сон И. С., Терехова Г. И. По неизведанным землям Эфиопии. М., 1975. С. 185), лишь некоторые детали взяты из биографии Булатовича. Последний действительно был гусаром, действительно помогал негусу Менелику и привез с собой в Россию мальчика–абиссинца, которого назвал Васькой и который вернулся в Абиссинию после того, как Булатович стал монахом. Все остальное, в том числе по–нествование о роскошной жизни блестящего графа и о его любовных похождениях, а также продолжение рассказа, в котором гусар–схимник после двадцати
Биография Александра Ксаверьевича Булатовича была весьма неординарной. Он родился 26 сентября 1870 года. В жилах его текла татарская, грузинская, французская и русская кровь. Предки Булатовича были военными. Его отец, посвятивший военной службе всю жизнь, происходил из древнего дворянского рода, идущего от татарского хана Бекбулатовича [1211] . Мать также происходила из семьи потомственных военных: ее отец участвовал в строительстве Военно–Грузинской дороги и погиб в схватке с чеченцами [1212] . В три года Александр Булатович лишился отца. После его смерти мать переехала в имение своей тетки — село Луцыковку Харьковской губернии.
1211
Саин–Булат–Бекбулатович, царь касимовский, в 1563 году принял христианство с именем Симеон и получил от Ивана Грозного титул»царя всея Русии». В 1606 г., по приказу Лжедимитрия, был пострижен в монахи с именем Стефан. Умер в 1616г. в Кирилло–Белозерском монастыре. См.: Панкратов ЛгГерой афонской трагедии (к предстоящему суду над имябожцами). — Биржевые ведомости, 12.04.1914 (№ 14 097).
1212
Михайлов А. Знаменитый Сашка Булатович. Истинная история гусара–схимника. — Родина № 9, 1999. С. 64.
Мать часто говорила Александру о его отце, показывая полученные им военные награды: ордена святых Станислава, Владимира и Анны [1213] . Мальчик с детства любил военные игры. Необыкновенная живость характера сочеталась в нем с удивительной набожностью. Стена его комнаты была увешана иконами, и мальчик ежедневно молился перед тем как лечь спать [1214] .
Семейные традиции требовали дать сыну достойное образование, поэтому в четырнадцать лет мать определила сына в подготовительные классы Александровского лицея. Директор лицея жестоко смирял непокорного Александра Булатовича, который нередко оказывался в карцере. Порой только заступничество приезжавшей матери спасало мальчика от наказаний [1215] .«В молодости я любил уединяться и молиться, — вспоминал впоследствии Булатович. — Когда я учился в Александровском лицее, была у меня пуговица с вделанным в нее Спасителем. Я держался за нее, когда отвечал урок, и учение мое поэтому шло успешно» [1216] . Однако в старших классах лицея Булатович несколько отошел от своей юношеской религиозности, потерял вкус к богослужению, увлекся учением Л. Толстого [1217] .
1213
Кацнельсон И., Терехова Г. По неизведанным землям Эфиопии. С. 5.
1214
Там же. С. 7.
1215
Там же. С. 8.
1216
Панкратов А. Герой афонской трагедии (к предстоящему суду над имябожца–ми). — Биржевые ведомости, 15.04.1914 (№ 14 101).
1217
Там же.
Весной 1891 года Александр Булатович закончил лицей в числе лучших учеников. Вскоре он был зачислен в лейб–гвардии гусарский полк 2–й кавалерийской дивизии, один из самых аристократических и престижных. После пятнадцати месяцев службы Александр получил первый офицерский чин — корнета. Еще через год он был командирован в фехтовальную команду. Александр вернулся в полк инструктором фехтования и в декабре 1894 года был назначен заведующим полковой учебной командой.
Приблизительно к этому времени относится первая встреча Булатовича с о. Иоанном Кронштадтским. В Кронштадт он поехал тайком от матери и сослуживцев. Прошел в алтарь и плакал, стоя на коленях, потом исповедовался и причастился. В этот день произошло его духовное перерождение. Портрет кронштадтского пастыря он впоследствии всегда носил в»ташке»парадной формы, где офицеры носили портреты любимых женщин [1218] .
1218
Там же. Ташка — кожаный карман на отлете гусарского мундира.
Уже в первые годы военной службы Булатовича проявились те черты его характера, которые впоследствии неоднократно давали о себе знать. Всецело отдавшись полковой работе, он требовал от подчиненных солдат неукоснительного соблюдения дисциплины и за строгость был прозван Мазепой. Несмотря на образованность и изысканность в манерах, Александр Булатович весьма равнодушно относился ко всевозможным увеселительным мероприятиям. Во время балов и приемов он не танцевал, а стоял в стороне, словно отбывая повинность [1219] .
1219
Кацнельсон И., Терехова Г. По неизведанным землям Эфиопии. С. 5.
Жизнь Александра Булатовича текла размеренно, пока неожиданное стечение обстоятельств не вынудило его расстаться с привычным укладом и отправиться в далекую Эфиопию. В семидесятых годах XIX века на Африканском континенте развернулась ожесточенная борьба между Англией, Францией, Германией, Бельгией, Испанией и Португалией за колониальное господство. Одним из эпицентров схватки стала Эфиопия, которая ценой огромных усилий сохраняла независимость [1220] . Ведущая роль здесь принадлежала Эфиопскому императору, негусу Менелику II. Объединив вокруг себя многие племена и территории, Менелик ловко играл на противоречиях между европейскими державами и искал верных союзников. В марте 1896 года армия Менелика разгромила итальянскую армию в битве при Адуа. Обе стороны понесли огромные потери. В России был организован сбор пожертвований в помощь раненым. Было признано необходимым отправить две санитарные миссии: одну для помощи итальянцам, другую для помощи абиссинцам [1221] . 5 марта 1896 года Российское общество Красного Креста уведомило военного министра П. С. Вонновского о командировании в Эфиопию санитарного отряда и выделении на его нужды ста тысяч рублей. Неожиданно для всех, прошение об участии в отряде подал Александр Булатович.«Летом 1896 года мне представился случай предпринять путешествие внутрь Абиссинии. Западные области, куда я направился, были мною выбраны потому, что в этом направлении Эфиопия почти еще совершенно не исследована», — писал он впоследствии [1222] .
1220
Там же. С. 13.
1221
Там же. С. 21.
1222
Булатович А. От Энтото до реки Баро. В кн.: С войсками Менелика П. М., 1971. С. 32.