Священная земля
Шрифт:
— Я не могу, — шепнул он ей на ухо. — Не хочу, чтобы у нас это произошло так. Если мы не можем стать мужем и женой, то тогда мне хватит лишь твоего поцелуя.
Они снова обнялись и услышали в ночи скорбный рев медведя гризли из загона и звон цепей, когда зверь пытался освободиться.
Марина тихо плакала, потом сделала шаг назад, оторвавшись от Дэниела и глядя на него в последний раз.
— Мне надо идти. Отец застанет.
Но он взял ее за плечи и страстно произнес:
— Завтра до полуночи я буду в доме у Франциско Маркеса, но потом с приливом уплыву. Молюсь всем
— Мама, скорее сюда! Что-то случилось с Мариной. Мне кажется, у нее опять приступ!
Карлотте не пришлось повторять. Анжела вылетела с кухни, где слуги разливали вино для гостей. До начала свадебной церемонии оставался ровно час.
Войдя в комнату Марины, она увидела свою дочь, лежащую ничком на кровати и воющую во весь голос. Она даже не надела подвенечного платья! Выпроводив всех вон, включая Карлотту, Анжела приподняла дочь за плечи и нежно спросила:
— Тебе плохо, дочка? Может, принести настойку опия?
— Я не заболела, мама! Я несчастна!
Анжела вытерла слезы с лица Марины.
— Этот день должен быть самым счастливым в твоей жизни. Как ты можешь плакать? Расскажи мне, в чем дело, детка.
Марина бросилась на грудь матери и выплеснула в словах все свои страдания. Анжела с изумлением слушала ее историю. Марина влюблена в американца? Но когда они успели влюбиться друг в друга?
— Марина, — произнесла она строго, усадив дочь и смотря ей в глаза, чтобы понять, обманывает она ее или нет. — Скажи мне честно, ты была с ним наедине?
Марина кивнула.
— Во время сиесты, когда все спали.
— Ты была одна с американцем?
— Но он джентльмен, мама! Мы лишь вели беседу. И какую прекрасную беседу! — Слова так быстро полетели с ее губ, что Анжела лишилась дара речи. — Дэниел не торговец, он исследователь. Путешествует по свету, посещает диковинные земли и видит невероятные чудеса. Он рисует их, мама, увековечивает на бумаге. Он рассказал мне о стране, где жители ездят на больших животных с горбами на спине, и о земле, где люди живут в домах, сделанных из снега.
— Какой вздор, Марина!
— О, нет, мама! Это не сказочные места, они настоящие. И я хочу повидать их. О, как я жажду побывать в Китае, Индии и Бостоне. Я мечтаю пить чай и кофе, носить накидку и тюрбан, танцевать у костра и кататься по снегу на санях. Мы с тобой видели снег только издалека, мама, на горных вершинах. А Дэниел ходил по нему, он в нем даже спал.
Дрожащими руками Марина сжала ладони матери.
— Дэниел описывал мне здания настолько высокие, что они теряются в облаках, церкви размером с город и дворцы с сотнями комнат. Он ходил по дорогам, которым более двух тысяч лет, мама, а еще есть река Нил, где стоят гигантские каменные львы, построенные мистическими существами в начале времен.
Анжела
И затем до нее дошла жестокая правда: американец хочет забрать Марину с собой!
— Да что такого есть в этих других землях, чего нет у нас здесь?
— Мама, разве когда ты смотришь на горизонт, тебе не хочется узнать, что находится за ним?
Внезапно Анжела разозлилась на Гудсайда за то, что он забил голову ее дочери всякой чепухой.
— За горизонтом ничего нет. Есть только этот мир, наш мир. Дальше — чужая земля, а не наша. Здесь место, которому принадлежат наши сердца и души.
— Твоя душа, мама, а не моя.
Слова Марины больно ударили ее, и она подумала: «Неужели я одна слышу поэзию в шепоте ветра, когда он треплет листья деревьев? Неужели только мое сердце откликается на зов краснохвостого ястреба в небе? Неужели я одна не боюсь землетрясений, представляя себе, что это просто старый великан ворочается в своей постели?»
— Ты только взгляни, мама! — Марина упала на колени и вытащила коробку из-под кровати. Она достала из нее большие листы тяжелой бумаги, на которых Анжела увидела красочные картины.
— Это акварельные краски, мама. Посмотри, какую красоту создает Дэниел.
Анжела была очарована. Американцу удалось передать в своих рисунках не только облик Калифорнии, но и ощущения, разлитые в воздухе. Переходя от одной картины к другой, она вдыхала жар лета, слышала жужжание насекомых, чувствовала сухой воздух. Он нарисовал пару перепелов, склонивших хохолки друг к другу. И спокойную синеву Тихого океана с белыми парусами на горизонте. Чудесные картины, думала она, сотворенные сердцем, полным любви.
— Дэниел говорит, что солнечный свет в Калифорнии совершенно особенный, как нигде в мире. Говорит, что он ярче и чище, а цвета его, словно живые. Мой Дэниел — художник, — тихо добавила Марина.
Анжела удивленно посмотрела на нее. «Мой» Дэниел? Слыша, как на улице музыканты настраивают инструменты и раздаются голоса, приветствующие подъезжающих гостей, Анжела почувствовала приближение ужасной беды.
— А о Пабло ты подумала? Он славный парень. Тебе будет хорошо вместе с ним.
Она услышала панические нотки в своем голосе и заметила, как тревожно заколотилось сердце. Если только Наварро узнает...
Марина склонила голову.
— Да, мама, конечно. Я выйду за Пабло.
— Выйдешь? После всего, что тут наговорила?
Марина посмотрела на нее полными слез глазами.
— Я выйду за Пабло, раз обещала. Я не обесчещу тебя, мама.
— Но... ты будешь несчастна.
Марина понурила голову.
— Мое сердце навсегда принадлежит Дэниелу. Но Пабло хороший человек, и я постараюсь стать ему хорошей женой.
Анжела рассматривала склоненную голову своей дочери и поражалась тому, что эта красивая, сильная духом девушка была их с Наварро ребенком.