Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля

Гаврилов Дмитрий Анатольевич

Cовместное распитие напитков из общего кубка, братины, рога, то есть «смешение слюны» всех сидящих за столом, в сущности, символически означает негласное заключение договора между ними. В этом смысле можно также вспомнить, что гость, разделивший пищу с хозяевами, в традиционной культуре обычно совершает своего рода переход из разряда «не вполне людей» в категорию «людей», и вообще обо всех связанных с гостеприимством обычаях.

Поскольку же в условиях праздничного ритуала жертвенную пищу и питье, как принято считать, разделяют с людьми и боги, то такая совместная трапеза и возлияние могут быть расценены как способ закрепления своего рода договора.

На пиру. Прорисовка средневекового германского изображения на камне. XI век

В разных песнях «Старшей Эдды» встречаются упоминания об употреблении меда разными богами:

Одна я была, когда старый Властитель Богов

стал мне гостем и в очи взглянул мне. «Что спросить хочешь ты? Для чего испытуешь? Известно мне, Один, где око твое». Я знаю, что Одина око сокрыто В источнике Мимира, мудростью славном. И каждое утро пьет Мимир от ока Властителя Ратей. – Поймете ль вы весть мою? («Прорицание провидицы», 28–29, пер. С. Свириденко, цит. по: Эдда, 1917). Ѓиминбйорг [23] место восьмое; Ѓеймдалльр [24] Там построил хоромы свои; В доме удобном, там с радостным духом Пьет мед искрометный хранитель богов. («Речи Гримнира», 13, пер. C. Cвириденко, цит. по: Эдда, 1917). Меня[т. е. Одина] научил девяти заклинаньям Сын Больторна, Бэстли отец. И выпить я мог заповедного меда, Одрэрир я осушил. («Изречения Высокого», 140, пер. С. Свириденко, цит. по: Эдда, 1917).

23

В современной транскрипции: Химинбьерг.

24

В современной транскрипции: Хеймдалль.

«Есть среди обилищ много хороших и много дурных. Лучше всего жить в Гимле, на небесах. Добрые напитки достанутся и тем, кто вкушает блаженство в чертоге по прозванию Бримир. Он стоит на Окольнире», – повествует Снорри Стурлуссон в «Младшей Эдде» о посмертной судьбе «праведных» людей.

Заметим, что обе Эдды, свидетельствуя о божественном происхождении опьяняющих напитков, тем не менее, разделяют питие как священнодействие и пьянство.

В «Речах Высокого» от имени Одина неоднократно звучит предостережение тем, кто злоупотребляет хмельным напитком (пер. С. Свириденко):

11. Лучший запас на дорогу для странника — Смысла запас и ума. А всех хуже тот делает, кто, до ухода Пива напившись, пустится в путь. 12. Пользы для смертных от пенного пива Меньше, чем многие мнят; Чем больше ты выпьешь, тем меньше ты можешь Собственным духом владеть. 13. Птица забвенья парит над пирами: Разум у пьющего крадет она. Перья той птицы меня осеняли, Когда я у Гуннлод сидел. 14. Был опьянен, отуманен был хмелем В доме у мудрого Фйалара я. Всех тот счастливей, кто с ясным рассудком С пира прибудет к себе… 19. Мед пить ты можешь, но пей его в меру; Молчи, или дельные речи веди. Никто не сочтет тебя неучем, если Рано отправишься спать. 136. Лоддфафнир, слушай, последуй совету! Он прок принесет, если примешь его. На пользу себе ты исполнишь его. Если ты охмелел, исцеляйся землею. От земли хмель минует, болезнь от огня…

Один, конечно же, знает, о чем говорит, ведь именно он – первейший добытчик и податель медов. Собственно, именно из речей Высокого мы и узнаем, как он вернул богам (то есть каким именно способом выкрал) мед у инеистых великанов – хтонических персонажей германо-скандинавской мифологии. Один пробуравил скалы крепости турсов и проник сквозь отверстие в облике змея, а после соблазнил хранительницу волшебного напитка, чем по своему обыкновению и похваляется. При этом он сумел поглотить весь напиток, а после принести

его в образе орла в обитель богов:

105. Гуннлод в чертоге златом угостила Медом заветным меня; Деве воздал я недоброю долей За преданность верной души, За любовь и заботу ее. 106. Насладился напитком я, добытым хитростью. Мало тому недоступно, кто мудр! Так Одрерир в Асгард от турсов попал, В чертог Властелина земли. 107. Сомневаюсь, чтоб выбрался я невредимым Из земли исполинов тогда Без поддержки от Гуннлод, красавицы доброй, Что лежала в объятьях моих.

Его – Одина – можно назвать и «повелителем меда». Вот отрывок из сравнительно редкого, хотя и позднего, скальдического источника «Предваряющая песнь, или Воронова ворожба Одина» (перевод Tradis – Надежда Топчий). В эддических песнях аналогов она не имеет:

9. Видрир велел Бивреста стражу, Гьяллара солнцу, ответ получить, о судьбе мировой ведомо ль что-нибудь; Браги и Лофт слово несли.

Хеймдалль и два его провожатых отправляются в путь, двигаясь к вещей провидице из рода альвов дочери Ивальди, Идун(н). Содержание песни во многом туманно, и согласно одному из толкований, она сама встречает прибывших богов, соблюдая старинный обычай:

11. Мудрейшая тут мед поднесла потомку Велящих и его спутникам; небес и могил ей, миров если ведомы век и исток, и жизни границы.

Согласно другим источникам, ей велит сделать это некий Мудрый (возможно, отец провидицы). По еще одному толкованию мы имеем дело с метафорой. Напоить пришедших гостей медом означает прибавить им мудрости, знания, в едания:

11. Мудрый сказал меду подать потомку богов и сотоварищам; светила, пещеры, хуторы знала, знала рожденье, жизни и гибель. (Пер. Тьяльдра Валиссона.)

Впрочем, вещая больше молчит, она не в силах сообщить богам о будущем, поскольку потрясена своим видением, так что каким именно образом Хеймдалль, Локи и Браги все-таки умудряются выполнить поручение Одина, не вполне понятно. Но едва они возвращаются, им тут же подносят уже на пиру у Всеотца:

… немедля к Иггу [25] призвали асов на пире пива. 18. Здрав будь, Хангатюр, Из асов счастливейший; сиденья высокие заняли оба; на пире благие Боги сидят, вечно им с Игом хранить веселье. 19. Сели на скамьи по воле Бельверка, Обитель Сэхримнира насытили Сильные; Скегуль из Хникара чана отмерила в рога медовый напиток Мимира.

25

Игг – имя Одина, по смыслу что-то вроде «ужасный в мощи».