Священное Писание Ветхого Завета. Часть 2.

Егоров Иерей Геннадий

Толкование книги «Песнь Песней», составленное Д. Афанасьевым на основании указаний святых отцов [6, с. 268–294].

Замечание в изъяснение таинственного смысла первого явления в первом действии. — Под Возлюбленной, как выше уже было замечено, в таинственном смысле нужно разуметь общество верующих и именно из язычников, что вполне подтверждается рассмотренным содержанием первого явления, где Возлюбленная представляется иностранкою среди дщерей Иерусалимских и во дворце царя Соломона; под царем — Возлюбленным нужно разуметь самого Бога Христа. Из содержания первого явления видно, что общество верующих из язычников находится в особенно дружественных отношениях с обществом верующих из Евреев, т. е. с церковью заветною, которую изображают «дщери Иерусалимския», и вместе с ними участвует на пире у Царя Бога, конечно духовном, состоящем в общении веры и любви и в радости о Господе. Теперь вопрос: какой исторический момент религиозного состояния верующих из язычников рисуется в этом первом явлении? В первое время, после отделения Авраама из среды народов, «смешанных в единомыслии зла» (Прем. 10:5), и после образования Церкви заветной среди потомков Авраамовых, оставшиеся верующие в среде языков продолжали жить религиозно-духовно по завету Бога с Ноем, пользуясь общим откровенным преданием, сохранившимся в отдельных родах и семействах и отчасти оживляемым и поддерживаемым особенными явлениями Бога: это мы видим из исторических примеров Мелхиседека и других лиц, с которыми Авраам входил в сношение (см. Быт. 20:3, 22:22–24; 23:5–6), также из примера Валаама (Чис. 22–24), Иова и др. Но постепенно предание забывалось и искажалось в образовавшихся религиозных культах языческих, а к восприятию непосредственных откровений от Бога язычники делались все более и более неспособными, как это мы видим из примера Валаама. Между тем в среде язычников всегда были души, томящиеся от неудовлетворения потребности веры и религиозной любви, и ищущие Бога истинного. Они, конечно, могли находить и действительно находили, истинное удовлетворение своим религиозным потребностям через принятие религии Евреев; и действительно, со времени исхода Евреев из Египта мы видим среди Израиля церковное общество пришельцев, или прозелитов, права которых определяются законами. Но такой способ, именно через прозелитизм, просвещения язычников истинною верою мог применяться только в особо исключительных случаях и только среди язычников, которые жили на одной территории с Израилем и из которых выступают в истории великие представители верующих из язычников, каковы — Раав и Руфь Моавитянка. Но очевидно, что это были исключительные случаи и тем более исключительные, что с ханаанскими народами и с другими территориальными соседями Евреи постоянно были во вражде и вели войны. Вне же сферы территориальных отношений и связей находился целый мир язычников и притом язычников просвещеннейших, и в социально гражданском и умственном отношениях далеко ушедших вперед сравнительно с Евреями. С этими язычниками, напр. Финикиянами, Египтянами и др., до времен Давида и Соломона не было у Израиля мирных непосредственных сношений. Когда же Соломон вошел в такие сношения с указанными народами, то тотчас возник вопрос о религиозном общении Израиля с этими дальними язычниками и об удовлетворении их религиозных нужд и потребностей, с которыми они настойчиво толкались к имеющим ключи царства Божия. Из исторических свящ. книг мы знаем, как просвещенный Божественною мудростью Соломон решал этот вопрос, предлагая ищущим Бога язычникам религиозное единение в созданном им храме Богу

истинному на единственном условии веры их и пастырем на почве естественного религиозного ведения без церковно-обрядовых условий закона Моисеева (см. 3 Цар. 4:29–34); потому что эти «приходящие издалеча» язычники по условиям своей социальной и гражданской жизни не хотели, да и не могли быть пришельцами и присельниками у Израиля, гражданская и социальная жизнь которого имела совершенно самостоятельное развитие, неприменимое к жизни граждански-самостоятельных язычников. В «Песни Песней» решается тот же самый вопрос, но только здесь это решение представляется в его идеально-нормальном, должном виде; и в первом явлении первого действия рисуется исторический момент религиозного состояния общества верующих из язычников и отношения их к народу Божию в том фазисе, в который вступили они во время Соломона. Возлюбленная изображает пред «дщерями Иерусалимскими» свое состояние и положение на родине, т. е. религиозно-нравственное состояние ищущих Бога истинного среди язычников, в таком виде: имея добрые стремления и неодолимое влечение к истине, она была очернена в своем заблуждающемся знании, ослеплена была духовно, именно испытательным исследованием природы, которая своею ослепительною красотою и подавляющим влиянием стихийных сил приводила лишь к неразрешимым естественным умом религиозным вопросам, — и вот, «солнце опалило ее» (Песн. 1:4–5; ср. Прем. 13:3–7). Ее вопросами и беспокойными требованиями недовольны были ее старшие братья от другого отца и, желая отучить ее от идеальничания, назначили чуждую для ее духа работу — стеречь их виноградники, причем она оказалась, конечно, плохим сторожем (Песн. 1:5): старшие братья от другого отца суть язычники, которые спокойно уже жили «по веку мира сего, по князю власти воздушные» (Еф. 2:2), совершенно подчинившись отцу своему диаволу (Ин. 8:44), и которые с неудовольствием и враждебно смотрели на тех в своей среде, которые не могли и не хотели удовлетвориться их религиозными миросозерцанием. Виноградники у этих братьев суть языческие религиозно-богослужебные культы, а поставление ими своей беспокойной сестры стражем в этих виноградниках изображает посвящение в тайны разных религиозных мистерий и языческих богословских систем. Но души с истинным религиозным чувством и с энергическою жаждою истинного боговедения не могли удовлетвориться мистериями и богословскими системами, часто безнравственными и прямо нелепыми, — и вот они продолжают искать истину и взывать с мольбою о помощи к неведомому Богу (Песн. 1:6; ср. Деян. 17:22–23). Таким то именно язычникам Бог открылся во времена Соломона, приглашая их через особенные явления, совершившиеся тогда среди Израиля, избранного народа, к следованию по путям боговедения, открытым этому стаду Божию и к поучению у богопоставленных пастырей (Песн. 1:7). Таким пастырем-учителем для язычников был сам Соломон (но он по таинственному знаменованию своему в «Песни Песней» является образом единого Бога) и потом пророки Иеговы; кроме них, просвещению язычников могли и должны были служить все истинные Израильтяне, которые религиозно-нравственную любовь к ближним не ограничивали узким кругом национального родства (см. Лк. 10:29–37) и которые в «Песни Песней» изображаются под «дщерями Иерусалимскими». Обязанности таких членов Церкви подзаконной по отношению к язычникам должны были состоять, по указанию «Песни Песней», в подготовлении их к встрече и к должному принятию имеющего явиться Господа в лице Мессии, с одной стороны указывая по имеющимся откровениям признаки пришествия Возлюбленного Бога и мудро сдерживая нетерпеливые порывы необузданных игом закона язычников, а с другой — старясь об украшении их нравственными добрыми качествами (см. Песн. 1:3, 4, 7, 9–10). Наконец, существенное и главное в первом явлении первого действия, а также и во всех дальнейших явлениях, составляет отношение к Возлюбленной Возлюбленного царя, под которым в таинственном смысле нужно разуметь Самого Бога. В рассматриваемом явлении это отношение проявляется в том, что Царь Израилев, привлекая славою о своей мудрости сердца ищущих мудрости (Песн. 1:12), любезно и с честью принимает в своем дворце иностранку Возлюбленную, «вводи ее в чертоги свои» и «в дом пира» (Песн. 1:3, 2:4), где она участвует на пире в качестве почетной гостьи, по ее просьбе дает ей мудрые советы относительно мудрого поведения (— «иди себе по следам овец») и руководственного управления другими (— «паси козлят твоих», — видно, что Возлюбленная — лицо царственное, — ст. 7), для украшения ее дает ей подарки и, наконец, удостаивает ее особенной любви и духовного единения на лоне природы, т. е. в сфере естественного знания, или, по нынешнему, на научной почве (Песн. 1:5). В таинственном смысле это значит, что Бог, Иегова Израилев, как царь не только Евреев, а и язычников, милостиво допускает ищущих Бога язычников к религиозному общению и участию в празднественном церковном торжестве среди Своего избранного народа и в Своем храме, где милостиво слышит их моления (см. 3 Цар. 8: 41–43) и через богопросвещенных мужей дает им разрешительные ответы на их недоуменные вопросы (см. 3 Цар. 10:1–9; ср. Мф. 12:42). Замечательны в этом, рисуемом в Песни религиозном просвещении язычников, две существенные черты, именно: церковно-религиозное общение Евреев, как членов Церкви подзаконной, с язычниками без принятия последних в эту Церковь через обрезание и в качестве прозелитов, и промыслительное просветительное воздействие на язычников Самого Бога через явления природы, каковое воздействие представляется в «Песни Песней» общим просветительном средством для всех язычников; само общение Бога с язычниками через естественное богопознание и поклонение Ему, как Творцу и Зиждителю всего, представляется естественно церковным (— «ложе у нас — зелень; кровли домов наших — кедры; потомки наши — кипарисы»: образ церкви) союзом Бога с человеками. То понятие о религиозном общении Евреев с язычниками, к которому стремился и которое осуществляет Соломон, не было усвоено всем народом Еврейским, в котором, напротив, развились впоследствии религиозно-национальные нетерпимость и исключительность; но лучшие богопросвещенные мужи Израиля по особому действию Божию входили и в последующие времена в такое общение с язычниками, какое рисуется в «Песни Песней». Пример этого мы видим в деятельности пророка Илии, посланного к вдовице Сарепты Сидонской (3 Цар. 17:8–23; ср. Лк 4:25–26), — пророка Елисея, исцелившего от проказы язычника Неемана Сириянина и позволившего этому язычнику поклоняться и служить Богу истинному на своей родине, не покидая своих обязанностей при языческом царе (4 Цар. 5:1–19; ср. Лк. 4:27), — пророка Ионы, посланного проповедовать спасительное покаяние Ниневитянам (см. его книгу), — пророка Даниила, бывшего главою «над всеми мудрыми Вавилонскими» и религиозным руководителем нескольких языческих царей, и др. Факт же общения Бога с язычниками на лоне природы, которая для многих из них была храмом истинного Бога, где они покланялись Ему и поучались от Него, засвидетельствован вдохновенным певцом, пророком и царем Давидом, который такими величественными чертами описывает этот храм: «небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь. День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание. Нет языка, и нет наречия, где не слышался бы голос их. По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их» (Пс. 18:2–5). Таким именно способом, — разъясняет новозаветный вещатель тайн Божиих, — «что можно знать о Боге, явно было для них, т. е. для язычников, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1:10–20). Так и в этом-то нерукотворенном храме, как Евреям в храме Иерусалимском, Бог открывал Себя язычникам, «дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли»: и Он был недалеко от каждого из них (Деян. 17:22–28). Такое общение Бога с язычниками на лоне природы и рисуется образно в Песни так: «левая рука Его у меня под головою, а правая обнимает меня» (Песн. 2:6). Промысл Божий этим естественным путем восхотел вести язычников ко спасению, и ревнители закона, члены Церкви подзаконной, ведомые к тому же, но иным путем, не должны были тревожить язычников в их религиозном развитии, неразумным навязыванием им своих законных теократических учреждений. «Не будите и не тревожьте Возлюбленной, — заклинает дщерей Иерусалимских сам Возлюбленный, — доколе ей угодно» (Песн. 2:7) [11] .

11

Выше приведенные замечания в изъяснение таинственного смысла одной части «Песни Песней», конечно, не исчерпывают его во всей глубине не обнимают и всех его предметов. Но мы и имеем целью дать только самое общее, руководственное для школьного преподавания, изъяснение этой глубоко таинственной и многосодержательной книги, а не предложить для всех совершенных христиан подробное толкование этой книги. Посему же мы оставляем изъяснение таинственного смысла Песни в приложении к религиозно-нравственной жизни и развитию каждой верующей души, в каковом приложении изъясняли смыслы Песни некоторые святые мужи, отцы Церкви, опытные в явлениях духовно-благодатной жизни, каковы — Ориген, св. Василий Великий, св. Григорий Богослов, бл. Феодорит, св. Макарий Египетский и др. Под руководством этих авторитетов можно указывать особенные черты духовной жизни верующей души, Невесты Христовой, раскрываемые в каждом явлении Песни. Но при этом нужно всегда иметь в виду, что в жизни каждой верующей души явления, которые совершаются во всем обществе верующих, и которые, собственно, изображает «Песнь Песней», отображаются только отчасти; и притом не все в жизни каждого верующего имеет место, и совершается часто не в том порядке, в каком представлено в «Песни»; то же бывает в жизни целого церковного общества и человечества.

Замечание в изъяснение таинственного смысла второго явления в первом действии. В первой половине рассказа Возлюбленной (Песн. 2:8–14), — где она описывает свою внутреннюю жизнь под живым впечатлением виденного прежде образа своего Возлюбленного, и испытанного ею сладостного чувства упоения его любовью, а также под жизненным влиянием природы, внутренний смысл явлений которой открылся тогда для ее вдохновленного любовью взора, — в таинственном смысле изображаются религиозная жизнь и религиозное ведение язычников, питаемые и поддерживаемые «через рассматривание творений», которые говорили им о «присносущной силе и божестве Творца». «Нет языка, и нет наречия, на котором бы не слышался такой голос их»; но смысл этого голоса понятен был только для тех из язычников, которые через религиозные и иные сношения с Израилем, особенно и именно в век Соломона, узнали о Боге истинном и от самого Соломона, который «наполнил землю загадочными притчами, имя которого пронеслось до отдаленных народов и которому удивлялись страны за песни и изречения, за притчи и изъяснения» (Сир. 47:17–19), научились изучать природу с истинной религиозной точки зрения и познавать в ее чудесах истинного единого Творца Бога. Такое религиозное направление противно было другому, господствующему и чисто языческому воззрению на природу, по которому разные явления и предметы ее, например «огонь, или ветер, или движущийся воздух, или звездный круг, или бурную воду, или небесные светила почитали за богов, правящих миром» (Прем. 13:2). Представители этого последнего воззрения, имея за собою авторитет древности и силу большинства, с неудовольствием и ропотом восстали на тех мудрецов язычников, которые хотели в религиозно-нравственных воззрениях держаться соломоновой мудрости (хохмы), проникшей в мир языческий. Первые по справедливости опасались, что соломонова мудрость в среде язычников открывает прямой доступ критическим разрушительным нападениям на весь языческий религиозный культ, так процветавший в то время (см. Песн. 2:15). Такое отношение представителей языческой религиозной мудрости к представителям соломоновой мудрости вызывало последних из созерцательного состояния на защиту своего убеждения по существу, т. е. на защиту веры в единого истинного Бога. При этом на почве одного религиозного естествоведения они устоять не могли; потому что этою почвою совершенно завладели языческая наука и языческая религия. Между тем, чтобы развивать далее соломоново религиозное мировоззрение, у них не доставало откровенного ведения, при котором, и лишь при нем одном, мог быть понятен язык природы, как проповедующий об едином истинном Боге. Просветительная же связь язычников с Израилем, единственным тогда носителем откровенной религии, после Соломона порвалась; к тому же и среди самого Израиля соломонова мудрость уже не имела равносильных Соломону представителей. Так, образованные язычники, ищущие Бога, предоставленные сами себе, без светоча откровения, и подавляемые авторитетом и силою языческой религии, должны были только защищать свое единственное достояние — веру в единого Бога, любовь к Которому в них жила крепко, стараясь найти оправдание своей веры и утверждение ее в явлениях среди самого язычества (см. Песн. 2:16–17). Таким образом, начался новый фазис в религиозной жизни верующих в Бога язычников, который рисуется во второй части рассказа Возлюбленной (см. Песн. 3:1–3). Этот фазис в их жизни характеризуется исканием Бога, возлюбленного ими, в среде религиозных и политических учреждений самого язычества. Во мраке «ночей», т. е. религиозных языческих заблуждений (Ис. 9:2), среди которых царила власть «миродержателей тьмы века сего, духов злобы поднебесных» (Еф. 5:12), они искали истинного Бога и от языческих мистерий и мантики ждали ответа на свои томительные, горячие вопросы о религиозной истине; но, конечно, не находили искомого Бога и не получали надлежащих ответов на свои вопросы (см. Песн. 3:1). Из области религиозной искания их перешли в область политически-гражданскую; но и эта область также глубоко погружена была во мрак языческого религиозного мировоззрения, так что заправители гражданского порядка, эти заботливые «стражи обходящие город», даже не поняли великого, жизненного и для гражданского общества, вопроса Возлюбленной: «не видали вы того, которого любит душа моя» (Песн. 3:2–3)? Для заправителей тогдашнего гражданского порядка, вероятно, казались странными и жалкими мучительные вопросы искателей религиозной истины, и на такие вопросы, они подобно Пилату, могли ответить только: кто это такой — Возлюбленный (ср. Ин. 18:37–38)? и отходили прочь от жалких искателей. Таким образом, исследования в обеих указанных областях приводили к отрицательной критике языческой жизни по данному вопросу, т. е. к тому, что во всех сферах языческой жизни не было религиозной истины и нормальной религиозно-нравственной жизни. Но что же там было? что нашли добросовестные и, отчасти просвещенные истиною, исследователи? Они нашли там прежде всего мрак ночной, т. е. невежество и заблуждение во всех сферах жизни, и, вместе с этим, и от сего происходящие ужасы ненормальных явлений, искажений физической, религиозной и духовно нравственной жизни и взаимных людских отношений (см. Рим. 1:22–31); об этих ужасах говорится в следующем третьем явлении (Песн. 3:8). Явление Самого искомого Господа призывающим Его язычникам, последовавшее по указанию Песни в гражданской среде самих язычников (Песн. 3:4), исторически последовало со времени плена Вавилонского и именно в лице Израиля, т. е. его религиозных представителей, когда граждански плененные Евреи принесли в мир языческий религиозную истину, весть о Боге истинном. Просветительное для язычников влияние Евреев (рассеяние которых началось пленом Вавилонским, продолжалось потом, и распространялось по всему тогдашнему историческому языческому миру) известно, — известна также та приемлемость к религиозной истине, какую оказали язычники и которая обнаружилась в явлении иудейского прозелитизма среди них. Язычники и восхищали у Евреев Возлюбленного Господа: они присвоили и удержали у себя великого мудреца и пророка Даниила, они сделали своим достоянием писанное откровение Божие через перевод его на греческий язык, вообще они пересаживали на свою почву, конечно при посредстве Евреев же, религиозную истину откровения. Испытывающему тайны Божии пророку Даниилу открыто было в видении, что представители царств языческих, их ангелы-хранители успешно борются пред Господом побеждающею к Нему любовию язычников с представителями и ходатаями-ангелами за Евреев (Дан. 10:13, 20–21).

Замечание в изъяснение таинственного смысла третьего явления в первом действии. — Описываемое в третьем явлении торжество «бракосочетания» в таинственном смысле означает союз Бога с человеками через воплотившегося Сына Божия, Мессию, Иисуса Христа. В самом содержании этого явления нужно различать два главных предмета: описание торжества бракосочетания, как действия, и речь Жениха — Господа с обетованиями, данными Невесте — Церкви. В действии бракосочетания главное место занимает привод Невесты-иностранки к Жениху, в котором деятельно участвуют «сильные Израилевы» и «дщери Иерусалимския». В таинственном смысле это означает, что союз Бога с человеком через Мессию, о Котором Израиль имел столько обетований и пророчеств, имеет главною целью обнять все человечество и привести к Богу во Христе все языческие

народы, которые со времени Авраама стали вне заветной Церкви, но для благословения которых «в Семени Авраамовом» выделен был сам отец верующих от сродства своего, из дома отца своего (см. Быт. 12:1–3 и 22:18; ср. Гал. 3:14, 16). При этом приведении языческих народов к Жениху — Христу, а через Него к Богу Отцу, назначение Израиля, как избранного народа Божия, должно было состоять в деятельном содействии язычникам — помочь им усвоить тайны веры и сделаться членами Церкви Христовой; так в «Песни Песней» и изображается участие Израиля в торжестве бракосочетания Соломона с иностранною царевною: шестьдесят сильных Израилевых охраняют заботливо «от ужаса в нощех» Невесту и приводят ее к царю — Жениху: «дщери Иерусалимския» встречают с торжеством Невесту и для самого Жениха с любовию уготовляют удобный и великолепный брачный одр (Песн. 3:6–11). «Сильные Израилевы» — это суть апостолы Христовы, которых Господь послал возвестить славу Свою у всех народов, чтобы они пришли и увидели в Церкви славу Его (см. Ис. 66:18–19 и Рим. 10:18); а под «дщерями Иерусалимскими», которые так деятельно заботились о славе своего царя во время бракосочетания, нужно разуметь верующих из Иудеев, именно церковь Иерусалимскую, которая при апостолах, блистая всеми совершенствами веры и любви (см. Деян. 2:42, 47; 4:32–37) была для верующих из язычников образцом и идеалом. Время этого приведения язычников ко Христу, при деятельном участии верующих из Евреев, ограничивается веком апостольским, а начало его и как бы момент открытия этого торжественного приведения мы видим при жизни Иисуса Христа на земле, когда апостолы Филипп и Андрей представили Господу Еллинов, возжелавших «видеть Иисуса», причем Сам Иисус Христос указал на мировое значение этого факта и момента: «прииде час, да прославится Сын человеческий» и д. (Ин. 12:20–36).

В обращенной к Невесте речи Жениха (Песн. 4 гл.), в таинственном ее смысле, нужно видеть вероучительное изображение Церкви Христовой в том состоянии, в каком она представлена была Господом Самому Себе Его служением «в зраке раба» (Флп. 2:5–11), и с теми обетованиями, какие получила от Своего Главы и Основателя; посему все черты этого изображения не нужно относить к состоянию какого-либо отдельного исторического момента Церкви, а нужно относить вообще к Вселенской Церкви всех времен. Прежде всего, в рассматриваемой речи изображается нравственное совершенство Невесты — Церкви, которая «вся прекрасна и порока нет в ней» (Песн. 4:7); к этому совершенству она возведена была страданиями Иисуса Христа за весь род человеческий и принесением Им Себя в умилостивительную жертву Богу (ст. 6). Комментарием на указанное место Песни могут служить следующие слова ап. Павла: «Христос возлюбил Церковь, и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною в глаголе : чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна или порока, или чего либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:25–27). — Далее, по указанию «Песни Песней» (Песн. 4:6–8), Жених — Господь дает заповедь Невесте — Церкви следовать за Собою путем покаянного очищения грешных людей и веры в Спасителя Бога при самоотверженном служении на спасение ближних (Ин. 13:15; 14:1; 15:12–18 и др.), путем всецелого обетного посвящения себя Богу и борьбы со врагами спасения (Мф. 10:37–39; 1 Ин. 2:15–17; 4:4; 5:4–5 и др.), и при этом обещает всегда пребывать с Нею в любви (Песн. 4:9–11; ср. Пс. 44:11; Ин. 15:9–11). — Наконец, Он дает обетование о крепком ограждении Церкви от всех вражеских нападений (— «вертоград заключен, источник запечатлен» ср. Мф. 16:18) и о благодатном процветании Церкви при посредстве Св. Духа, действия Которого представлены под образом воды и ветра (Песн. 4:13–16; ср. Ин. 3:5–8; 7:37–39).

С такими совершенствами и с такими обетованиями явилась Церковь, основанная Иисусом Христом во время Его торжественного служения во плоти роду человеческому; Его голос, как глас Жениха во уши Своей Невесты Церкви, раздался, по свидетельству Иоанна Крестителя (Ин. 3:29) с выступлением Иисуса Христа на проповедь: «покайтесь; ибо приблизилось царство небесное» (Мф. 4:17). Братья и ближние, приглашаемые Женихом к участию в брачном пиршестве (Песн. 5:1), суть апостолы (см. Мф. 9:15): Иоанн Креститель (Ин. 3:29) и другие ближайшие последователи Христа.

В речи Жениха намечен уже и дальнейший ход исторического раскрытия жизни Церкви и вместе ход развития содержания Песни, именно: Церковь должна, последуя за Христом, с одной стороны вообразить Христа в греховном мире (Гал. 4:19), призывая его к покаянию и вере, а с другой, охраняя своих членов от всех соблазнов и увлечений, возрастить их в меру возраста Христова и привести их в созидающую и укрепляющую любовь Божию (Еф. 4:11–16).

Замечание в изъяснение таинственного смысла первого явления во втором действии. — Главными фактами в этом явлении по отношению к состоянию Возлюбленной является искание ею своего Возлюбленного во мраке ночи по городским улицам с претерпением побоев и оскорблений от городских стражей и ее речь о достоинстве и превосходств Возлюбленного пред дщерями Иерусалимскими и всеми жителями города. Искание Возлюбленною своего Возлюбленного ночью среди города означает в этом явлении, как и во втором явлении первого действия (Песн. 3:1–3), искание Господа во мраке языческого богоневедения и всяческих заблуждений; но это последнее искание существенно отличается от первого своим характером и целью. Первое отличается характером неопределенного скитания и смутностью собственных религиозных представлений Возлюбленной, посему и целью ее тогдашнего искания Господа было удовлетворение собственных религиозных нужд и разъяснение собственного неведения (см. подобн. Пс. 26:7–8, 11; 104:4; Деян. 17:26–27 и Рим. 1:19–21); тогда как теперь Возлюбленная сама определенно знает своего Возлюбленного, потому что находится с Ним уже в брачном союзе (см. явлен. третье в первом действии) и самим же Возлюбленным выводится во мрак ночи, в городскую среду; посему и целью этого второго искания служит привлечение других к любви Христовой и просвещение коснеющих в неведении, словом — под этим исканием нужно разуметь исшествие основанной Церкви Христовой в среду заблуждающегося иудейства и неведущего Бога язычества, особенно в среду язычества, чтобы вообразить и найти Христа в язычниках (Гал. 4:19 и Кол. 1:27–29) и преобразить мир обновлением ума и верою вселить Христа в сердца их (Рим. 12:2 и Еф. 3:17). Речь Возлюбленной о своем Возлюбленном пред дщерями Иерусалимскими и жителями города есть евангельская вселенская проповедь Церкви о Христе для обращения неверующих к вере. Исшествие Невесты Христовой, Церкви, с такою преобразовательною целью во мрак иудейского [12] и языческого мира, естественно, вызывает со стороны представителей и блюстителей порядка, и именно граждански-социального порядка этого мира, враждебные действия против Церкви, гонения до пролития крови ее представителей и проповедников (Песн. 5:7). Таким образом, в этом отделе «Песни Песней» раскрывается историческая эпоха распространения Церкви Христовой «во всех народах, начиная с Иерусалима» (Лк. 24:47) «и даже до последних земли» (Деян. 1:8), при кровавых гонениях ее верных со стороны неверующих иудеев и язычников. Эта эпоха обнимает по преимуществу первые три века эры Христианской, от первого гонения на христиан в Иерусалиме (Деян. 6–8) до Константина Великого, хотя, конечно, и в другие времена подобное распространение Церкви среди неверующих продолжалось и продолжается. Результатом такой просветительной деятельности Церкви среди мрака языческого богоневедения и страданий Церкви во время гонений было полное победное торжество Церкви, — и она явилась в век Константина Великого «прекрасною, как Фирца, любезною, как Иерусалим, грозною для духовных врагов, как полки с знаменами» (Песн. 6:4), а представители христианства, иерархия Церкви, становятся во главе и в славе среди всех уверовавших во Христа, приведенных в Его любовь, представителей гражданского, социального и нравственного порядка обществ человеческих (Песн. 6:4–8; ср. Пс. 44:12–15). Кроме вышеуказанного, при изъяснении таинственного смысла данного отдела, возникают и требуют уяснения два вопроса: как понимать в таинственном смысле нежелание и медлительность Возлюбленной отворить двери своему Возлюбленному (Песн. 5:2–4) и кого нужно разуметь под «дщерями Иерусалимскими» и каково их отношение к Церкви (Песн. 5:8–9, 17)? Под коснением Возлюбленной отворить двери своей опочивальни и впустить измокшего Возлюбленного, нужно разуметь естественное опасение и медлительность первенствующих христиан и самих апостолов, отрешиться от условий и порядков обычной ветхозаветной и иудейской церковной жизни и выступить на путь преобразований, с решительным отвержением всего узко-национального, иудейского, и на путь приспособления ветхозаветных порядков к требованиям Церкви, предназначенной быть вселенскою, — особенно такая осторожность и медлительность должны был явиться в Церкви, когда практически нужно было уравнивать в церковных правах Иудеев и язычников. В книге Деяний Апостольских мы видим, какие затруднения встречались при выходе Церкви из условий ветхозаветного порядка и, особенно, при образовании единой Церкви из Иудеев и язычников, причем всегда и резко подымались неудовольствие и опасливость за свои права и за права и за православие Церкви в среде верующих Иудеев (см. Деян. 6:1; 11:1–3, 18–22; 15 гл.). Так что нужно было особенное действие Промысла Божия, чтобы избранные, как первомученик Стефан, выступили с проповедью об «изменении обычаев, яже предаде Моисей» (Деян. 6:14), чтобы апостолы, как например, Петр к Корнилию (Деян. 10:9–20), вышли на проповедь к язычникам. Для сего последнего дела даже нужно было подвигнуть Церковь кровавым гонением в Иерусалиме, рассеявшим проповедников до Антиохии, где образовалась первая церковь из язычников (Деян. 11:19–26), и избрать особого апостола языков, Павла (Деян. 9 гл.). Это особенное действие промысла Божия, вызвавшего Церковь во мрак язычества, и изображается в Песни гласом Возлюбленного, стуком в дверь и прикосновением перста его (ср. Лк. 11:20). Наконец, под «дщерями Иерусалимскими» здесь, как и во всех явлениях Песни, нужно разуметь верующих из Евреев, но при том таких, которые и в царстве Христовом хотели остаться со своими религиозно-национальными особенностями, со своими нажитыми представлениям о Мессии. Посему-то они оказываются незнающими того Христа, Который проповедался язычникам (Песн. 5:9), и хотя, увлеченные представителями Церкви, апостолами, хотят вместе с ними идти на проповедь, но, как свидетельствует ап. Павел, «некоторые по зависти и любопрению, а другие с добрым расположением проповедуют Христа» (Флп. 1:14–15), во всяком же случае, с опасливостью и с незнанием, куда приведет их такое искание Господа (Песн. 5:17). Далее, в следующем явлении, мы увидим, что чувство зависти к свободе и славе Церкви из язычников более и более развивается в верующих из Иудеев и отторгает их от единения в любви с этою Церковью.

12

Со времени открытия жизни Церкви Христовой, т. е. со времени сошествия Св. Духа на апостолов и др. верующих в день Пятидесятницы, Евреи, в смысле особой и отдельной нации, теряют свое значение в Церкви и своим отвержением Христа уравниваются с язычниками.

Замечание в объяснение таинственного смысла второго явления во втором действии. — В предыдущем явлении мы видели изображение того исторического момента состояния Церкви, когда она явилась в ночи языческого богоневедения с проповедью о Возлюбленном Христе и терпела кровавые гонения от неверующих; в настоящем же отделе Церковь под образом Возлюбленной, занимающейся хозяйством в своем саду (Песн. 6:10) является в историческом моменте преимущественно внутреннего религиозно-умственного и нравственного своего устроения. Но здесь она встречает задерживающее препятствие к свободному раскрытию духа евангельской свободы и любви, во-первых, со стороны рабского духа иудейской формалистики в исполнении закона, что изображается неодобрительными и ропотными пересудами относительно поведения Возлюбленной от дщерей Иерусалимских, и, во-вторых, со стороны языческого легкомыслия и нравственной распущенности, прикрытых блеском мудрования об истинных достоинствах развития Церкви, что представлено под образом роскошествующих «знатных народа моего», т. е. Возлюбленной, и в их льстиво-коварной речи к ней (Песн. 6:11–7:9). Во внутренней борьбе с этими (особенно с языческим), враждебными развитию истинной христианской жизни направлениями, Церковь остается непоколебимою и неуклонно посвящает свои силы на служение Богу и спасение немощных (Песн. 7:9–10), и, во свидетельство своего мудрого и плодоносного попечения об устроении жизни верующих, представляет пред возлюбленным Господом ветхие и новые плоды, т. е. древние проявления и формы жизни, одухотворенные новым учением Христовым (Песн. 7:13; ср. Мф. 13:52). Этими усилиями Церкви в борьбе с враждебными ее духу направлениями достигается теснейшее и блаженнейшее единение верующих со Христом, как своим Женихом — братом (ср. Притч. 4:6, 8; 7:4–5) и Учителем (— «тамо мя научиши» ср. Мф. 23:8, 10 и Ис. 54:13), и их упокоение под нежно-материнским покровом благодати Божией, как любящей матери всех прибегающих к ней (Песн. 8:1–2; ср. Ис. 49:15; 66:13 и Тит. 2:11–13).

Два вышеуказанных направления, противных внутренней духовно-благодатной жизни верующих, проникли в Церковь и проявились еще со времен апостолов в форме, с одной стороны, раскола иудействующих, а с другой — ересей гностических, вероучительную борьбу с которыми вел, по преимуществу, апостол языков, памятниками которой остались послания этого великого «учителя языков» (см. послания к Римл., Галат., Коринф., Колосс., Ефес., к Тим. и Титу). Эти же направления и особенно последнее, языческое, с особенною силою проявлялись по внешнем умиротворении Церкви со времени Константина Великого; — и известна блистательная борьба с ними Православной Церкви в эпоху вселенских Соборов, начиная с четвертого века. Эта борьба имеет продолжиться во все времена Церкви, воинствующей на земле, и только по временам Господь и Глава Церкви дает ей, как подкрепление утомленному работой, спокойный сон, внутренний мир и тишину (см. Песн. 8:3–4).

Замечание в изъяснение таинственного смысла третьего явления во втором действии. — В этом последнем отделе Песни Возлюбленная, т. е. Церковь Христова из язычников, изображается в состоянии своего (своих членов) возможного совершенства на земле, именно: во-первых, она является «убеленною» (Песн. 8:5), или в одеянии белом, которое есть «праведность святых» Церкви (Откр. 19:8), в противоположность первоначального своего очернения (Песн. 1:4–5); измовенная, очищенная, освященная и просвещенная благодатью Христовою, она предстает теперь пред своим Женихом Господом «славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего либо подобного, но святою и непорочною» (см. Еф. 5:25–27); во-вторых, любовь ее к своему Возлюбленному Господу, прежде неопределенно порывистая и колеблемая (см. первое явлен. в перв. действ.), теперь, очищенная всяческими искушениями (см. в 1 и 2 явлен. второго действ.) и воспламененная огнем Духа Божия (см. Иак. 4:1–5; ср. Песн. 8:6), возросла во всех ее верующих членах до того, что «ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить их от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (см. Рим. 8:38–39; ср. Песн. 8:6–7); в-третьих, наконец, воспитанная благодатью и учением Христовым, Церковь, также в противоположность прежнему своему недостоинству и отчуждению от Возлюбленного Господа (см. Песн. 1 гл.), является, как живое тело Христа, а члены ее — от плоти Его и от костей Его (Еф. 5:29–30), «полнотою всех совершенств Наполняющего все во всем» (Еф. 1:23), и посему имеет подобно своему Жениху — Главе все владетельные, господственные права (Песн. 8:12–13). Затем восхождение Возлюбленной под руку с своим Возлюбленным «на горы ароматов» (Песн. 8:5, 14) знаменует шествие верующих в обитель Отца небесного, по обетованию Господа: «иду приготовить место вам; и когда пойду, и приготовлю вам место, приду опять, и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин. 14:2–3). В этом последнем явлении Песни изображаются последние подвиги Церкви воинствующей на земле, когда она готова будет приступить «к Иерусалиму небесному, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах» (Евр. 12:22–23). Вместе с этим имеет совершиться последнее в муках духовное рождение Церковью Христа, т. е. представители церкви (иерархия), «снова и в последний раз будут в муках рождения чадами Божиими, доколе не вообразится в них Христос» (Песн. 8:5; ср. Откр. 12:1–2, 5–6; Гал. 4:19 и Флм. 1:10).

Положение Израиля по отношению к Церкви из язычников в этом последнем явлении Песни таково, что Израиль более и более становится духовно далеким от Церкви и от Христа (см. Песн. 8:5), и таким образом, Израиль занял положение совершенно противное тому, в котором он находился к верующим из язычников и к обетованному Мессии, по изображению сего в первом явлении первого действия, т. е. в век Соломона. Но такое духовное преткновение Израиля не к тому, чтобы совсем пасть; славное спасение язычников, полученное ими падением Израильтян, должно наконец «возбудить в сих последних ревность» к тому, чтобы возвратить потерянное ими достоинство истинных чад Божиих (Рим. 11:11 и д.; ср. Втор. 32:21). Действительно, в рассматриваемом отделе Песни представляется близким это время спасения всего Израиля, потому что Церковь, в которую уже «вошло полное число язычников» (Рим. 11:25), ходатайствует пред Возлюбленным Господом и сама заботится о духовном совершенстве и украшении своей младшей сестры, т. е. Израиля, так как скоро «славное заговорится о Сионе» (Пс. 86:3), о его духовном браке с отверженным им некогда Мессиею — Господом (см. Песн. 8:8–9). И так, здесь в Песни предуказывается та великая тайна, которую разъяснил ап. Павел, что в определенное Богом время «весь Израиль спасется, как написано: приидет от Сиона Избавитель и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их» (Рим. 11:26–27).