Священные письмена майя
Шрифт:
Тогда они вытащили зубы Вукуб-Какиша, но на их место они вставили только зерна белой кукурузы, и эти кукурузные зерна замечательно блестели у него во рту. Мгновенно черты лица его изменились, и он уже более не выглядел подобно владыке. Они вытащили все, до последнего, его зубы, которые сверкали, подобно драгоценным камням, у него во рту. И наконец, они исцелили глаза Вукуб-Какиша; они содрали кожу с его глаз; они сняли с них все его серебро.
Но он не чувствовал никакой боли и мог видеть по-прежнему. У него только были отобраны все те вещи, которыми он так сильно гордился. Так именно это и было замыслено Хун-Ахпу и Шбаланке.
Тогда Вукуб-Какиш умер. Хун-Ахпу же возвратил себе руку. Чимальмат, жена Вукуб-Какиша,
Вот каким образом Вукуб-Какиш потерял свою величественность. Целители взяли все изумруды и драгоценные камни, которые были его гордостью здесь на земле.
Старица и старец, сделавшие это, были чудесными существами; взяв руку Хун-Ахпу, они приложили ее кее месту, и когда они точно приладили ее, все было снова хорошо.
Только для того, чтобы осуществить смерть Вукуб-Какиша, совершили они все это; потому что им казалось дурным, что он стал таким надменным.
И тогда двое юношей отправились дальше, выполнив, таким образом, то, что им было приказано Сердцем небес.
Глава 7
Дальше здесь следуют дела Сипакны, старшего сына Вукуб-Какиша.
– Я творец гор, – говорил Сипакна.
И вот этот Сипакна купался у берега реки, когда мимо проходили четыре сотни юношей, тащивших бревно, чтобы подпереть свой дом [17] . Четыре сотни юношей возвращались после того, как они срубили большое дерево, чтобы изготовить из него главную балку для крыши своего дома.
17
В сказании о четырехстах юношах следует отметить два момента. Первый: юноши живут вдали от своих родителей (о них даже не упоминается в рассказе) в одном доме и составляют единый коллектив. Не случайно и число четыреста; оно обозначает здесь, по всей вероятности, просто «множество». Можно думать, что в этом сказании сохранились какие-то отзвуки представлений о мужских домах или домах для юношеских инициаций.
Во-вторых, в этом сказании можно видеть и космогонические мотивы: постройка в древних мифологиях – образ создания космоса, а разрушение его и смерть обитателей равнялись гибели существующего мира.
Тогда Сипакна вышел из воды и, подойдя к четырем сотням юношей, сказал им:
– Что это вы делаете там, юноши?
– Вот тащим это бревно, – ответили они, – мы не можем поднять его и нести на своих плечах.
– Я отнесу его. Куда с ним идти? Для чего вы его хотите?
– Для главной балки в крыше нашего дома.
– Хорошо, – ответил он, поднял его, положил его на свои плечи и отнес к входу дома, где жили четыре сотни юношей.
– Теперь оставайся с нами, юноша, – сказали они, – есть ли у тебя мать или отец?
– У меня нет никого, – отвечал он.
– Мы собираемся завтра приготовить еще одно бревно для подпорки нашего дома.
– Хорошо, – ответил он.
Четыре сотни юношей начали совещаться друг с другом и сказали:
– Этот молодой человек там – как это нам устроить, чтобы мы смогли его убить? Как мы убьем этого мальчика? Потому что не предвещает ничего хорошего то, что он сделал, когда высоко поднял бревно один. Давайте сделаем большую яму и толкнем его, чтобы он упал в нее. Мы скажем ему: ступай вниз, выгреби землю и вытащи ее из ямы, а когда он спустится вниз, углубится в яму, мы сделаем так, что на него свалится большое бревно, и он умрет там, в яме.
Так говорили четыре сотни юношей. Затем они вырыли большую, очень глубокую яму. Тогда они позвали Сипакну.
– Ты нам очень нравишься. Иди же, спустись и рой землю, потому что мы не можем добраться до дна, – сказали они ему.
– Хорошо, – ответил он. И после этого он сразу же полез в яму.
– Ты громко
– Да будет так, – ответил он. И затем он начал углублять яму.
Но яма, которую он делал, должна была спасти его самого от опасности. Он знал, что они желают убить его; поэтому он рыл вторую яму, он делал сбоку другое углубление, чтобы освободить себя.
– Как далеко ты углубился? – крикнули ему вниз четыре сотни юношей.
– Я еще копаю, я крикну вам, когда я кончу копать, – сказал Сипакна со дна ямы.
Но он не копал себе могилу; вместо этого он отрывал другое углубление, чтобы спастись.
Наконец Сипакна громко позвал их. Но когда он крикнул, он уже был в безопасности, во второй яме.
– Идите соберите и вытащите выкопанную землю, мусор, находящийся на дне ямы, – сказал он, – потому что поистине я сделал ее очень глубокой. Разве вы не слышите моего зова? Но вот ваши крики, ваши слова повторяются здесь однажды и дважды, так что я хорошо слышу, где вы находитесь. – Так взывал Сипакна из ямы, в которой он спрятался, так он громко кричал из глубины.
Тогда юноши быстро подтащили то самое огромное бревно и с силой швырнули его в яму.
– Пусть никто ничего не говорит! Давайте подождем, пока не услышим его предсмертного крика, – говорили они друг другу шепотом. И ни один из них не мог посмотреть в лицо другому, когда бревно шумно полетело вниз.
Сипакна заговорил, затем крикнул, но он вскрикнул только один лишь раз, когда бревно упало на дно.
– Как мы преуспели в этом! Мы действительно его поразили! Теперь он мертв, – восклицали юноши, – если бы, к несчастью, он продолжал то, что начал делать, конец был бы нам; он прежде всего набросился бы на нас, а тогда с нами, четырьмя сотнями юношей, было бы все кончено! [18]
18
Причина, которой пытаются оправдать свою попытку убийства Сипакны четыреста юношей, звучит неубедительно. В предшествующем тексте нигде не говорится о том, чтобы «он сталкивался с ними», наоборот, он послушно выполняет все их указания. Очевидно, перед нами уже поздняя трансформация мифа, при которой сказитель «Пополь-Вух» не понимал смысла покушения на Сипакну и дополнил от себя причину. В действительности же, по всей видимости, первоначально здесь был миф о «строительной жертве»; вся обстановка рассказа соответствует этому: четыреста юношей строят дом, они роют яму, в которую спускается жертва, ит. д. Существование таких жертвоприношений в древности засвидетельствовано археологическими находками на территории Мексики и Гватемалы.
И, исполненные радости, они говорили:
– Теперь в течение следующих трех дней мы должны делать себе опьяняющий напиток. Когда эти три дня пройдут, мы будем пить за постройку нашего нового дома, мы, четыре сотни юношей.
Затем они сказали:
– Завтра мы посмотрим, и на следующий день, послезавтра, мы также посмотрим; может быть, мы увидим, как выйдут муравьи из земли, когда он начнет пахнуть, когда он начнет разлагаться. Вот тогда наши сердца станут совершенно спокойны, и мы выпьем наш опьяняющий напиток, – говорили они.
Но Сипакна из своей ямы слышал все, что говорили юноши.
И действительно, на второй день появились полчища муравьев; они приходили и шли и собирались под бревном. И некоторые из них тащили в своих ртах волосы Сипакны, а другие тащили его ногти.
Когда юноши увидели это, они воскликнули: «Этот злодей теперь погиб. Посмотрите, как собрались муравьи, как они идут полчищами, и одни из них несут его волосы, а другие – его ногти. Посмотрите же! Вот что мы сделали!» Так говорили они друг другу.