Священные письмена майя
Шрифт:
– Я принес в своем животе послание, – отвечал сокол, – сперва излечите мой глаз, а потом я вам расскажу.
– Прекрасно! – сказали юноши и, взяв кусочек от каучукового мяча, с помощью которого они играли, они приложили его к лицу сокола. «Лоцкик» назвали они это средство, и мгновенно он выздоровел, сразу же глаз сокола был исцелен полностью.
– Говори теперь! – сказали они соколу. И он немедленно изрыгнул большую змею.
– Говори ты! – сказали они змее.
– Хорошо! – сказала змея и в свою очередь изрыгнула жабу.
– Где
– Здесь, в моем животе, находится послание, – отвечала жаба.
И немедленно она попыталась, но не могла ничего изрыгнуть; рот ее был наполнен слюной, но ничего из ее рта не вышло. Тогда юноши захотели ее побить.
– Ты обманщица! – сказали они.
Они ударили ее ногою в крестец, и кости ее бедер поднялись вверх. Она попыталась снова, но из ее рта снова потекла только лишь слюна. Тогда юноши открыли руками рот жабы и, когда он открылся, заглянули внутрь его. Вошь застряла в зубах жабы; она осталась в ее рту и не была проглочена, а только казалась проглоченной. Так была искалечена жаба, и пища, предназначенная ей, неизвестна. Она не может бегать и стала с тех пор пищей змей.
– Говори, – приказали они вши, и тогда она передала свое послание. «Ваша бабка сказала мне, о юноши, – иди позови их сюда; прибыли исполнители приказаний, посланцы Хун-Каме и Вукуба-Каме пришли сказать им, чтобы они отправились в Шибальбу. Посланцы говорили: они должны явиться туда в течение семи дней, чтобы играть в мяч с нами; они также должны принести свои принадлежности для игры: мяч, кольца, перчатки и кожаные наколенники, чтобы могли забавляться здесь! – сказали владыки. Они, посланцы, действительно приходили, – сказала ваша бабушка. Вот почему я нахожусь здесь. Поистине, ваша бабушка сказала это, и она плачет и скорбит, по этой причине я и пришла сюда».
– Неужели это правда? – спросили юноши друг у друга, когда они услышали это.
Быстро они побежали домой и добрались к своей бабушке, но они пришли, только чтобы попрощаться с ней.
– Мы должны отправиться в путь, бабушка, мы пришли только попрощаться с тобой. Но мы оставляем здесь знак о нашей судьбе: каждый из нас посадит по тростнику; в середине дома мы посадим его; если он засохнет, то это будет знаком нашей смерти. «Они мертвы!» – скажешь ты, если он начнет засыхать. Но если он начнет пускать свежие ростки снова, – «они живы!» – скажешь ты, о наша бабушка. И ты, мама, не плачь, потому что мы оставляем знак о нашей судьбе. – Так говорили они бабушке и матери.
И перед отправлением Хун-Ахпу посадил один тростник, а Шбаланке посадил другой; они посадили их в доме, а не в поле; они посадили их не во влажную почву, а в сухую землю; они посадили тростники в середине их дома и затем оставили их.
Глава 8
После этого братья отправились в путь, неся каждый свою выдувную трубку, и стали спускаться
Затем они перешли через реку гноя и через реку крови, где они должны были быть уничтожены – так думали люди Шибальбы, – но они не коснулись ее своими ногами; вместо этого они пересекли ее на своих выдувных трубках.
Они вышли оттуда и пришли к перекрестку четырех дорог. Они прекрасно знали, какие дороги ведут к Шибальбе: черная дорога, белая дорога, красная дорога и зеленая дорога. Там же они призвали к себе насекомое, москита по имени Шан. Он должен был идти и собрать те сведения, которых они хотели.
– Ужаль их одного за другим; сперва ужаль сидящего на первом месте, затем ужаль всех их, так как это будет твоим уделом: сосать кровь людей на дорогах, – так было приказано москиту.
– Прекрасно! – ответил москит.
И немедленно он полетел по черной дороге и наткнулся прямо на вырезанных из дерева людей, сидевших первыми и покрытых украшениями. Он ужалил первого, но он не сказал ничего, он ужалил второго сидевшего, но тот также ничего не сказал.
После этого он ужалил третьего, а сидевший третьим был Хун-Каме.
– Ой! – воскликнул он, когда его ужалили. – Ох! – сказал Хун-Каме.
– Что это, Хун-Каме? Кто это тебя ужалил? Не знаешь ли ты, кто тебя ужалил? Ох! – воскликнул четвертый из сидевших владык.
– В чем дело, Вукуб-Каме? Что тебя ужалило? – спросил в свою очередь пятый из сидевших.
– Ох! Ой! – воскликнул затем Шикирипат. И Вукуб-Каме спросил его:
– Что ужалило тебя?
И когда был укушен сидевший на шестом месте, он закричал: «Ой!»
– Что это, Кучумакик? – спросил Шикирипат. – Что тебя ужалило?
А когда был ужален седьмой сидевший, он воскликнул: «Ой!»
– В чем дело, Ах-Альпух? – спросил Кучумакик. – Что тебя ужалило?
И когда был ужален восьмой из сидевших, он воскликнул: «Ой!»
– В чем дело, Ах-Алькана? – спросил Ах-Альпух. – Что ужалило тебя?
И когда был ужален девятый из сидевших, он воскликнул: «Ой!»
– Что это, Чамиабак? – спросил Ах-Алькана. – Что тебя ужалило?
И когда десятый из сидящих был ужален, он воскликнул: «Ой!»
– В чем дело, Чамиахолом? – спросил Чамиабак. – Что тебя ужалило?
И когда одиннадцатый из сидящих был ужален, он воскликнул: «Ой!»
– Что случилось? – спросил Чамиахолом. – Что укусило тебя?
И когда двенадцатый из сидевших был ужален, он воскликнул: «Увы!»
– Что это, Патан? – спросили они. – Что тебя укусило?
И тринадцатый из сидевших воскликнул: «Увы!» – почувствовав, что он ужален.
– В чем дело, Кикшик? – спросил Патан. – Что тебя укусило?
И в этот момент четырнадцатый из сидевших воскликнул, почувствовав, что он ужален: «Увы!»