Святая Анна
Шрифт:
Честолюбивый папенькин сыночек,
Которому давалось всё легко.
Брусилов капитан. Корабль, ночки,
Прославиться, желанье велико.
Все думают, что он судовладелец.
Аристократ, а папа генерал.
Любитель риска, карт, вина, борделей,
Где он от флотской службы отдыхал.
Корабль ночами выглядит гирляндой,
Там музыка, шампанское рекой.
Лишь штурман занимается командой,
Чтоб обеспечить избранным
VI.
Альбанов – штурман, был другого склада,
Стал моряком и вышел из низов.
Своей семье кормилец и отрада,
Он лучший штурман, покоритель льдов.
Пока учился в средней мореходке,
Вёл алгебру для взрослых и детей.
На кораблях стал ценною находкой,
Он штурман грозных, северных морей.
Хоть тридцать, но его все уважают:
Охотники, владельцы, рыбаки.
Не любит слабых, нытиков, слюнтяев,
Упорный труд – лекарство от тоски.
Бывает вспыльчив в споре, но отходчив,
Он практик, полагает на расчёт.
В тяжёлой ситуации, находчив,
Чем заслужил известность и почёт.
Не первый раз корабль вмерзает в льдину,
Провизией заполнен полный трюм.
Маячит берег, в общем всё рутина,
И в тишине о жизни много дум.
С утра дрова несут, потом охота,
На палубе почти что сотня тушь.
Так до весны и больше нет заботы…
А капитан сказал: "Всё это чушь!"
VII.
Привычный ритм зимовки, три недели,
Но южный ветер рвёт прибрежный лёд.
На то, как поле движется смотрели,
И шхуну вместе с глыбами несёт.
"Ура! Нас ждёт теперь пол года дрейфа,
Придёт весна, тогда растает лёд.
Живём в раю несёт на север к шельфу,
К деньгам и славе, только лишь вперёд".
Плевать на то, что портится погода,
Пусть радугой играет горизонт.
Пурга, не страшен ветер и невзгоды,
За сорок, давит вниз холодный фронт.
Декабрь настал, команда заболела,
Температура, слабость и озноб.
Всё это продолжалось до апреля,
Болезнь для избалованных особ.
Альбанов был тогда за капитана,
Хотя болел он, так же как и все.
Контроль продуктов, меньше балагана,
Ерминия была во всей красе.
В лечении приложив свои силы,
Мадонной стала светом и душой.
Весь экипаж спасала от могилы,
Как будто – это было не впервой.
VIII.
У каждого растёт в
Не тает лёд и холод, почему?
Без края, не кончается дорога,
И паника на шхуне ни к чему.
– Продукты есть, что нужно нам для счастья?
Пока всё под контролем, господа!
Преодолеем холод и ненастье,
Растает лёд и встретит нас вода.
Ерминию ревнует к всей команде,
Альбанова винит во всех грехах.
Питание на жиденькой баланде,
Что дальше? Пробирает липкий страх.
Зажата шхуна льдами и дрейфует,
Медведей нет, по-прежнему метель.
Настало лето, а мороз лютует,
В каюте ждёт холодная постель.
IX.
Брусилов и Альбанов чаще спорят,
Пустеют все кладовые и трюм.
А капитан закладывает с горя,
Вино его спасёт от мрачных дум.
Освобождён, в отставку вздорный штурман,
Стучится осень вновь пришла зима.
Порядок действий так же не продуман,
На землю опустилась снова тьма.
Пришлось переселиться в две каюты,
Нет керосина, очень мало дров.
Будь проклят холод, всполохи салюты,
Так хочется домой, в родимый кров.
Пол года солнце, исчезает в тучах,
Мороз стоит под минус пятьдесят.
Такая у команды шхуны участь,
Судьба и рок за вызов не простят.
Заброшены, завалены снегами,
С природою ведут за жизнь борьбу.
Вгрызаются ногтями и зубами,
В надежде изменить свою судьбу.
Январь настал грозит команде гибель,
Альбанов предложил идти пешком.
Кто будет в этой битве победитель,
Остаться, значит всем грозит концом.
Три месяца готовил к переходу,
Грузили в сани вещи, каяки.
Дарил надежду, право на свободу,
Потуги будут очень нелегки.
X.
В путь двинулись десятого апреля,
Четырнадцать отважных моряков.
В расчёт, до мыса Флора за неделю,
Продукты там и звери – план таков.
Через три дня вернулось к судну двое,
Сил не хватило, очень трудный путь.
Хотя считали место роковое,
Но от судьбы, решили – не свернуть.
Теперь им не грозила голодовка,
Продуктов хватит больше чем на год.
И не страшат людей судьбы уловки,
Продолжен шхуны дрейф до чистых вод.
Судьбе бросают вызов? Вновь несчастья!