Святая дорога
Шрифт:
Направо за домами и огородами, как и сейчас, виднелось Пятницкое кладбище и дальше - рощи Сокольников. Слева - избы, огороды, которые местные жители называли Хованскими, объясняя, что когда-то эти земли принадлежали князю Хованскому. (Удивительная вещь - народная память, ведь владениями Хованских эти места были в ХVII веке, потом они переменили много владельцев, а запомнилась - вплоть до конца XIX века - почему-то именно эта фамилия.) Этими огородами начинался старый московский район, издавна называемый Марьиной рощей.
Кто не успел позавтракать в Москве, мог зайти в трактир, тут, за заставой, их было несколько. Н.М.Карамзин,
"Троицкая дорога, - пишет он, - ни в какое время года не бывает пуста, и живущие на ней крестьяне всякой день угощают проезжих с большою для себя выгодою. Они все могли бы разбогатеть, если бы гибельная страсть к вину не разоряла многих, страсть, которая в России, особенно вокруг Москвы, делает, по крайней мере столько же зла, как в Северной Америке между дикими народами".
Появлению питейных заведений за заставой способствовал Камер-Коллежский вал: вне его пределов водка стоила на пятак-гривенник дешевле, и московская беднота не считала за труд пройти версту-другую в дешевый кабак.
После отмены таможенных сборов загородные трактиры должны были придумывать что-нибудь особенное, чтобы привлечь посетителей, и почти на каждой дороге существовали пользовавшиеся особым успехом подобные заведения. На Троицкой дороге таким был трактир под игривым названием "Чепуха", в него ездили догуливать полупьяные купчики. Но также были трактиры, хозяева которых рассчитывали главным образом на проходящих богомольцев.
"Мы - на Святой дороге, - пишет Шмелев, - и теперь мы другие, богомольцы. И все кажется мне особенным. Небо - как на святых картинках, чудесного голубого цвета, такое радостное. Мягкая пыльная дорога, с травкой по сторонам, не простая дорога, а святая: называется - Троицкая. И люди ласковые такие, все поминают Господа: "Довел бы Господь к Угоднику", "Пошли вам Господи!" - будто мы все родные. И даже трактир называется "Отрада".
Шмелеву запомнилась и синяя вывеска: "Трактир Отрада с Мытищинской водой Брехунова и Сад", и хозяин - расторопный кудрявый ростовец по фамилии Брехунов, "благочестиво" (как пишет автор) пригласивший их: "В богомольный садик пожалуйте... Москву повыполаскать перед святой дорожкой, как говорится...", и сам сад, который паломники между собою называли "богомольный садик".
"Садик без травки, вытоптано, наставлены беседки из бузины, как кущи, и богомольцы пьют в них чаек...
– описывает его Шмелев.
– И все спрашивают друг друга ласково: "Не к Преподобному ли изволите?" - и сами радостно говорят, что и они к Преподобному, если Господь сподобит. Будто тут все родные. Ходят разнощики со святым товаром - с крестиками, образками, со святыми картинками и книжечками про "жития"... Бегают половые с чайниками, похожими на большие яйца: один с кипятком, другой меньше, с заварочкой".
Но, кроме благолепия, достоинством своего трактира
Брехунов зовет в "Отраду"
Всех - хошь стар, хошь молодой.
Получайте все в награду
Чай с мытищинской водой!
На эту же тему в трактире были расписаны стены: лебеди на воде, господа пьют чай на бережку, им прислуживают половые с салфетками, среди елочек идет дорога, а по ней бредут богомольцы в лапоточках, за дорогой зеленая гора, поросшая елками, на пеньках сидят медведи, а в гору ввернуты медные краны, и из них в подставленный самовар льется синей дугой мытищинская вода...
По всей дороге до Мытищ трактирщики всегда специально оговаривали, что их чай - не на колодезной воде, а на мытищинской. Слава мытищенской воды и сейчас сохранилась среди старых москвичей, хотя у жителей тех районов, которые раньше снабжались этой водой, сейчас нет никакой уверенности, что они пьют именно ее, все же нет-нет да и похвалятся: а у нас мытищинская...
Чай пили у Брехунова в "Отраде", - вспоминает Шмелев, - очень долго, потом Федя читал "Житие", и лишь после этого тронулись в путь".
ПЯТНИЦКОЕ КЛАДБИЩЕ
Пятницкое кладбище обширно, за один раз обойти его и осмотреть целиком просто невозможно. Обычно приходят навестить определенные могилы. Так поступим и мы.
Как на всех старых городских кладбищах, здесь могила теснится к могиле, ограда к ограде, только главная аллея от входа довольно широка и заасфальтирована, а чем дальше от нее, тем эже дорожки, тем теснее друг к другу стоят разнообразные ограды и оградки - металлические, деревянные, отлитые на заводе - фигурные, самодельные - из водопроводных труб, одни могилы отмечены крестами, другие низенькими обелисками с приваренной наверху пятиконечной звездой. Очень много могил неухоженных, заросших - это тоже признак старого кладбища.
Пятницкому кладбищу около двухсот пятидесяти лет. Оно было основано в 1771 году, в год страшной чумной эпидемии в Москве. "В самом плачевном состоянии находилась в то время древняя российская столица!
– рассказывает счастливо выживший в эпидемию современник.
– Опустевшие дома, мертвые трупы, по улицам валяющиеся; печальные жители, в виде бледных теней вдоль и поперек города, ища и не находя нигде себе спасения, бродившие; унылые звуки колоколов, отчаяние матерей, жалкие вопли невинных младенцев - вот несчастная картина того града, в коем незадолго перед тем раздавались радостные клики счастливых обитателей".
Ежедневно умирало по 500-800 человек. Количество умерших еще увеличивалось от распространения заразы через трупы: люди умирали на улицах, в домах вымирали целыми семьями, родные и соседи хоронили умерших во дворах, садах, огородах, не имея ни сил, ни средств отвезти покойника на кладбище.
Московский генерал-губернатор П.Д.Еропкин издал распоряжение, которым запретил хоронить умерших от чумы в городе на приходских погостах и нарушение которого грозило виновному вечной каторгой. За городской чертой, за Камер-Коллежским валом и заставами в разных частях Москвы были открыты двенадцать особых чумных кладбищ, в том числе и кладбище за Крестовской заставой.