Святая и дикая. Тайные силы женской природы
Шрифт:
Путь домой в чащу никогда не бывает короток. Чтобы обрести свой духовный дом, Жрица дикой земли должна с горечью осознать: она не знает точно, что именно она ищет и где это найти. Она становится странницей, тенью прежней себя, ей остаются только скудные, но глубоко заложенные в ней истины. И однажды она понимает, что агония отверженности – малая плата за новый мир, что ждет ее, за земли вне сада, которые она и вообразить не может. В притче Лилит тоскует по дикой чаще, которой никогда не видела. Она бесконечно верит в себя, и этой веры достаточно, чтобы жить ею, даже лишившись всего.
Жрица дикой земли в глубине души знает, что ей было просто необходимо провести какое-то время в этом тесном мирке, но не обязана прощать все те злодеяния, которые с ней там совершили. Однако именно там она присутствовала при собственном рождении, и теперь, на просторе дикой природы, ей нужно отпустить всякую вину за то, что она задержалась в своей клетке. Что было – то было. Так было нужно, и она может никогда не найти конкретного ответа на вопрос, что же она делала в саду так долго. Тайна не одаряет
Еще одна истина, за которую крепко держится заплутавшая в нескончаемой ночи Жрица: в ее истовом стремлении к дому есть красота, которая принадлежит только ей. Возможно, нет лучшего памятника женской выносливости, чем история о том, как женщина рискует полнейшей уверенностью в завтрашнем дне ради верности себе. Духовное странствие не обещает удобного пути, и паническое бегство женщины от всего, что ей ведомо, – это не погоня за счастьем: она мчится навстречу истинной версии себя. Вечера, которые она коротает в слезах или праведном гневе, могут быть невыносимы, но они заслуживают уважения. Они поэтичны, и в них вложены насыщенные, чувственные оттенки, которые превращают этот пейзаж в произведение искусства, полное света и тени.
Пробудившись, странница ставит ногу на свивающуюся Красную тропу, вступает в неведомое и идет прочь от сада, чьи правила необратимо нарушила. Она знает лишь, каким ее новый дом быть не должен, но этого достаточно, чтобы двигаться в верном направлении. Самая дикая Дикарка в переходный период устанавливает себе рабочие рамки, создавая нечто вроде гибкого манифеста – его задача по большей части сводится к тому, чтобы не дать ей сбиться с пути, вернуться в подземный сад или, что еще хуже, попасть в новую ловушку. Когда Жрица дикой земли выдвигается в путь, ее рамки могут быть жесткими как никогда, жестче даже, чем нужно бы.
Правила ее дома написаны древней, дикой рукой, и она еще малышкой произносила их во сне.
Истины, которые она несет с собой, – осознание, что ее пребывание в саду было необходимо и стоило всех страданий, а также странное, порой пугающее ощущение, что в ее новом болезненном стремлении есть некая красота – и это самое дорогое, что у нее есть. Правила, которые она отныне пишет сама, пришли к ней еще во чреве ее матери, задолго до того, как она оказалась в клетке своего тесного мира. Новые правила рождаются из этих бесценных истин, но теперь, идя босиком по багровой почве в сторону неведомой цели, Дикарка понимает, что свои истинные правила она знала всегда, что их не нужно искать в книгах или покупать у власть имущих. Правила ее дома написаны древней, дикой рукой, и она еще малышкой произносила их во сне.
Заплутавшая Жрица накинула свой заплатанный плащ и точным движением накрасила губы помадой. Она сбросила пересохшую кожу и оставила ее валяться бесформенным ворохом в канаве на обочине Красной тропы. Ей теперь было легче идти, поднимая босыми ногами ржавую пыль и чувствуя дикий ветер в своих волосах. Далекий раскат грома предупредил о близости грозы. Она знала, что назад дороги нет. Душа ее требовала двигаться дальше, пройти мимо призраков давно ушедших возлюбленных, которые причинили ей столько зла.
– Они мне больше не навредят, – прошептала она.
Ее свобода зависела от этого пути, но важно было не найти конец тропы, а посвятить себя странствию. Обернуться значило согласиться на оковы и отказаться от божественности, принизить свою ценность, вернуться к миру, где громкие голоса женщин заглушены завистью и злостью. Жрица знала, что гроза будет трепать ее, дорогу размоет ливень, и та станет кроваво-красной, что сама она по пояс увязнет в воспоминаниях о загнанных Ведьмах.
– Они меня больше не поймают, – закричала она в небо, и ее голос зазвенел так, как не звенел никогда раньше.
Дождь превратился в ливень, и на ее ресницах скопились слезы матери-Земли. Никогда она не видела так явственно грехи человечества перед израненным миром. Часть ее надеялась, что кости ее рассыплются и тело рухнет сырым комком плоти на землю. Другая ее часть хотела стать кровавой жертвой страдающему миру, а третья звала червей под ее ногами забраться по ее коже и утянуть ее под землю, чтобы удобрить изголодавшиеся по солнцу, опутанные паутиной корни срубленных деревьев.
– Очисти эти земли грозой: они молят об этом! – воззвала она к природе.
Багровая почва наделена чувственной памятью о чистейшей борьбе за свободу. Стоит только припасть ухом к сырой земле, и Жрица услышит эхо последних ударов смелых сердец, замерших из-за сотворенных мужчинами карт. Если бы она могла услышать, как шепчутся самые высокие и старые деревья, они бы спели ей тихие скорбные панихиды о пулях, пронзающих их кору, и крови, пропитавшей их корни. Если бы она сейчас обернулась – ее тело, может, и выжило бы, но часть ее души навсегда осталась бы здесь, в этих священных землях. Ей нужно было идти дальше – ради дочерей правнучек ее правнучек. Ей нужно
– Я та, кто есть и будет всегда, – сказала она в лицо ливня. – Если я умру на Красной тропе, моя душа узрит из Эфира мое всплывшее тело и будет знать, что это обреченное странствие стоило мне жизни. Я ни о чем не жалею, ни в чем не раскаиваюсь, кроме горестных ночей, лишенных святого наслаждения, удовольствий и компании людей, достойных моей красоты.
Домой в дебри: возведи живой алтарь
Женщина становится архетипом Жрицы дикой земли, обретая гармонию и самодостаточность, когда осознает, что она – живой алтарь, святыня, и никто не вправе оценивать ее. Она возвращается к себе в дебри и пишет законы своего дома. Она в своем языческом праве жить на невозделанной духовной почве.
В своем доме я в согласии с собой. Вот мой алтарь: покрытый старым свечным воском и засушенными растениями из моего сада, таким он мне милее всего. Вот расколотый орешек, который напоминает мне детство, а вот сухой цветок, потерявший свою живую красоту, как и я когда-то. Я храню все это в своем новом доме, построенном моими руками в конце длинной Красной тропы, и я знаю, что мне нельзя взглянуть назад.
В своем доме я творю древнее колдовство. Старинные чары у меня в крови, и мне не нужна Книга Тьмы и Света, чтобы узнать верные слова и истинные заклятия. Здесь я Ведьма-жрица, и даже самые близкие мне люди не знают всех моих тайн.
В своем доме я время от времени расплавляюсь, чтобы снова стать истоком всего сущего, превращаюсь во влажную груду плоти и крови, чтобы небесный мастер собрал меня заново, стянул меня по швам воедино и точной рукой раскрасил мою кожу. Здесь никто не спрашивает меня, почему я стала отшельницей, и никто не стучится настойчиво, если я не открываю дверь.
В своем доме я просыпаюсь, до костей пронизанная ощущением женской божественности. В этих четырех стенах я – свободная дикая Богиня, и могу украшать себя как захочу. Здесь никто не покачает головой, если я заговорю о страсти к природе и космическом танце. Здесь я по утрам умащиваю поэзией вселенскую Шакти. Здесь я целый день молюсь всем своим телом, и мои руки и ноги – живое прославление Святой дикости.
В своем доме я – Жрица дикой земли. Я – Лилит, Инанна и Персефона, восставшие из грязи. Я духовная соблазнительница, и я освящаю деревянный пол своими босыми стопами, ступая от очага к порогу; я – хранительница этой крепости.
В мой дом нельзя войти без приглашения. Без счета раз я щедро посыпала порог солью и натирала стены кедровой смолой. Это дом Дикой женщины, и одиночество здесь ценят не меньше, чем общество людей. Заходи, если пожелаешь, но кто знает, разрешу ли я тебе остаться? Все-таки это мой дом, и если ты пьешь мое зелье, то мое слово – закон.
Вот ритуал, который поможет тебе поставить жесткие рамки.
Найди в доме место, которое ты ощущаешь своим, что-то похожее на истинный алтарь, внутренний храм и святая святых Дикой женщины. Зажги свечу и начни писать правила своего дома. Это не ограничения, не указы, как жить в твоем мире, но освобождающее свидетельство того, какой ты стала. Можешь использовать мои подсказки или написать по-своему, ведь ты и есть Дикая сказительница.
Это мой дом, милая. Проснувшись здесь, я вспоминаю…
Это мой дом, и я не пущу сюда…
Это мой дом, в котором я рада видеть…
Это мой дом, а я – верховная Жрица этих четырех стен, и я прославляю…
Это мой дом, и каждый мой гость имеет право на…
Положи эти правила в тайник, чтобы их смогли увидеть только самые близкие тебе люди.
Да святится твое дикое сердце: обрести душевную, земную радость
Не ошибись, Жрица: ты совершаешь смелый поступок, возвращая себе корону, которую осуждают в сказках, священных писаниях, преданиях и СМИ. Обозначь свои границы, время от времени отдавай должное своей ценности – ведь женскому началу так просто вернуться к скромности и отступить. Сейчас не время очаровывать и украшать, а время наносить боевой раскрас пеплом и сражаться словами. Возвращение домой на свободу – это смелый поступок. Жрица дикой земли внутри тебя несет разрушения только привычкам и убеждениям, которые тебе больше не нужны. Она – богиня личной силы, и она просыпается в тебе, когда ты размышляешь над системой убеждений, социальных норм и культурных построений, которые мешают пробудиться твоей дикой сущности. Ты, как Лилит, начинаешь не только вкушать запретный плод, но и задаешься вопросом, почему он вообще запретен.
Уверуй в силу своей проницательности, рискни оказаться оторванной от общества во имя своей душевной радости. Будь готова существовать в изгнании ради свободы, не бойся искать широко мыслящих изыскателей, которые помогут тебе ощутить твою силу. Покинь людей, за общение с которыми нужно платить уничижительной маской, скрывающей твое истинное лицо. Бунтуй против того, что скрывает и подавляет твою красоту и ценность; начертай для себя особые священные стихи дикого женского начала – утраченного и обретенного.