Святая и греховная машина любви
Шрифт:
Проехав еще немного вперед, Блейз свернул с основной дороги на какое-то ответвление и остановился на обочине. Уронив голову на руль, он опять издал долгий, мучительный стон: «Ы-ы-ы!..» Что это, неужели он окончательно свихнулся?
Монти закрыл за Блейзом дверь, задвинул щеколду и вернулся на свое место за столом. Ему было тошно от Блейза, тошно от самого себя. Почему он не настоял на том, чтобы Харриет встречалась с Блейзом без него? Почему с такой готовностью согласился быть «председателем»? Просто ему было любопытно, чем все это закончится. Какого черта ему нужно? Он что, правда когда-нибудь был другом Блейза? Или вообще другом, все равно
Какое мне дело до всех этих людей? — спрашивал он себя. Дейвид слонялся по дому как привидение. Сталкиваясь с ним то в прихожей, то на лестнице, Монти обычно мимоходом брал его за руку и легонько сжимал, словно здоровался; однако от долгих бесед с Дейвидом неизменно уклонялся. И хотя подслушанный однажды в саду обрывок разговора между Дейвидом и Эдгаром привел Монти чуть ли не в бешенство, сам он упорно не хотел идти на сближение. Он боялся слез Дейвида, боялся, что Дейвид начнет как-нибудь проявлять свою привязанность к нему. Отношения с Люкой не то чтобы не складывались, их просто не было. Монти питал антипатию к этому ребенку — не только из-за Дейвида, но еще потому, что Люка сам по себе как-то странно его раздражал. В свою очередь Люка, чувствуя неприязнь, при виде хозяина дома неизменно превращался в «трудного ребенка», умолкал и смотрел на Монти не мигая и не улыбаясь. Монти отвечал тем же. Он знал, что Харриет советуется с Эдгаром по поводу образования Люки. С Монти никто не советовался.
Что я-то тут делаю? — думал он, сидя за столом в быстро густеющем полумраке гостиной, подсвеченной одной лампой. Прошло уже много дней с тех пор, как вся эта семейка поселилась в доме, а никаких изменений как будто не предвиделось. Слегка кружилась голова; это от голода, сообразил Монти. Несмотря на все уговоры Харриет, он еще ни разу не садился за стол вместе с ней и ее мальчиками. Впрочем, и «мальчики» редко садились вместе (а по возможности старались и вовсе не встречаться). Дейвид обычно обедал в школе, а ужинал вдвоем с матерью поздно вечером, когда Люка уже спал. Монти отдал кухню в полное распоряжение гостей, сам же забредал туда лишь изредка, чтобы сварить себе яйцо или открыть банку консервов. Выглядело это, конечно, странновато, — но с другой стороны, все в его жизни казалось теперь странноватым и временным, а следовательно, не заслуживающим внимания. В довершение всего, после многочисленных обещаний и отсрочек, в Локеттс собралась наконец нагрянуть миссис Смолл! То-то она удивится, обнаружив, что дом оккупирован столь неожиданным образом.
Надо что-нибудь съесть, подумал Монти. Три стакана на столе так и остались стоять нетронутыми: видно, такая уж пошла жизнь, что все и без выпивки ходят как пьяные. Он отхлебнул немного виски, и тут же все вокруг стало зыбким и призрачным. Надо пойти на кухню и что-нибудь съесть, иначе свихнуться можно, подумал он. Отпил еще глоток, встал, вышел в прихожую — но тут до него донеслись приглушенные голоса из кабинета. Эдгар и Харриет. Резко изменив направление, Монти распахнул дверь.
Эдгар сидел в глубоком кресле — на белом меховом покрывале, — Харриет сидела на полу у его ног, положив одну руку ему на колено. В камине потрескивал огонь. Харриет плакала. Когда скрипнула дверь, Харриет немного отодвинулась и убрала руку. Монти
— Прошу прощения, что помешал, — сказал он.
— Ах, Монти, что мне делать? — Харриет всхлипнула.
— Перебираться в Худхаус и ждать возвращения блудного мужа, — отозвался Монти.
— Зачем ты так, — сказал Эдгар. Харриет встала на колени и вытерла глаза.
— Монти, ты хочешь, чтобы мы ушли из твоего дома?
— Ну что ты, нет. Я сам скоро уезжаю.
— Не надо, Монти, не уезжай, пожалуйста. Мне так тяжело было видеть Блейза — так жалко его… Все время казалось, будто я и сейчас еще могу все уладить, забрать его домой и… Но это невозможно. Не будь там тебя, я бы, наверное, его простила.
— В таком случае хорошо, что я там был, — заметил Монти. — Или плохо?
— Вдумайся в то, что он тебе предлагает! — взволнованно проговорил Эдгар. — У этого человека нет совести, ты не должна его жалеть. Он хочет превратить тебя в безвольную жертву.
— Ты прав, — поднимаясь с пола, устало сказала Харриет. — Я не должна поддаваться. Да и все равно, жить с этим я бы не смогла, просто сломалась бы… Но все же я так ему нужна… А теперь есть еще Монти… и все это так…
— Нет никакого Монти, — сказал Монти. — Его просто нет в природе.
— Монти, я надеюсь, ты не будешь возражать… Я рассказала Эдгару… о нас.
— О нас?
— Ну да, о нас с тобой. То есть о моих чувствах к тебе.
— Полагаю, Эдгар был просто счастлив…
— Ничего другого я и не ожидал, — заметил Эдгар.
— …и тем не менее, это его никоим образом не касается, — продолжал Монти. — Понимаю, я сам виноват, что согласился терпеть это чудовищное вмешательство в мою жизнь. Но мне не понятно, почему при этом мои личные дела должны становиться всеобщим достоянием.
— Извини… я…
— Надеюсь, ты довела до сведения Эдгара, что какие бы чувства ты ко мне ни питала, я не собираюсь отвечать тебе взаимностью?
— Монти! — Эдгар нахмурился.
— Да, я ему сказала. — Из глаз Харриет опять полились слезы.
— Ну, так я на всякий случай скажу еще раз — при свидетеле. Я не верю в твою так называемую «любовь», и меня не волнует, насколько это, с позволения сказать, «чувство» серьезно. В моем сердце нет ни грамма любви к тебе. Я помогал тебе единственно из чувства долга — а еще точнее, по инерции, потому что ты меня к этому принуждала. Буду очень тебе признателен, если ты направишь свои мечтания на кого-нибудь другого, а в этом доме, пожалуйста, никаких «интересных» отношений — никаких, ясно? Говорю это для твоего же блага. Все. А теперь отправляйся спать. И ты тоже, Эдгар. Выметайся.
Харриет, взиравшая на него с ужасом сквозь пелену слез, вскрикнула, закрыла лицо руками и бросилась вон из комнаты. Стало очень тихо.
— Ну, это уже было лишнее, — буркнул Эдгар.
— А по-моему, это было как раз то, что надо.
— Мог бы сказать все это помягче…
— Мягкость тут только навредит. И ты давай проваливай. Поезжай к себе в Лондон или, не знаю, куда ты деваешься всякий раз, после того как торчишь тут до глубокой ночи. Или ты ждешь, чтобы Харриет и тебе тут устроила спальню?
Эдгар сидел в кресле в прежней позе.
— Поеду, — сказал он. — Но попозже. Сначала я хочу с тобой поговорить… Слушай, Монти, тут у тебя нигде нет виски?
— В гостиной стоит бутылка. — Монти опустился на стул возле окна, качнулся вперед и обхватил голову руками. Идти сейчас на кухню было выше его сил.
— Вот, — Эдгар протягивал ему стакан с виски. Монти взял.
— Я хотел поговорить с тобой насчет Бэнкхерста, — сказал Эдгар.
— Да. Я благодарен тебе за то, что ты уладил это дело.