Святая, смешная, грешная
Шрифт:
– Завожу датчик, – тихо произнесла она. – Так, смотрим, что тут у нас.
Повернув монитор таким образом, чтобы мы с Костей могли видеть, она продолжала говорить, а её ассистентка – записывать: «Длина эмбриона – 4,7 мм, вес – 3,5 грамма. Родители, посмотрите сюда, уже можно различить первые сердечные ритмы, в пределах нормы 100–130 ударов в минуту».
От слов «родители» и «первые сердечные ритмы» Костины глаза заблестели, а я так вообще не могла скрыть слёз. Я смотрела на крошечный, не больше гранатового зёрнышка зародыш, и в этот момент для меня не было ничего важнее на
– Ну вот, теперь мы видим полную картину, – сказал Аарон Моисеевич, ознакомившись с исследованием УЗИ. – Ребята, ни о каких перелётах и речи быть не может, – записывая что-то в карточку, говорил он. – Существует угроза выкидыша на ранней стадии развития плода. Поэтому вам, Катя, в ближайшие дни необходимо лечь на сохранение. Ещё раз повторяю: никаких самолётов, стрессов и половых контактов.
Мы шли молча, держась за руки, по тихому длинному больничному коридору.
– Ну вот, – наконец вымолвила я, – накрылся медным тазиком наш отдых. И ты слышал: никаких половых контактов! И неважно, в каких позах. Вот так, милый, все планы рушатся, – произнесла я вслух специально для того, чтобы узнать его реакцию. Ах, если бы Костя знал, что ни о каких морях и позах я сейчас и не думала!
– Кать, у нас будут ещё сто морей и столько же поз, – обняв и поцеловав меня, ответил Костя. – Завтра же ложишься на сохранение, и всё у нас будет отлично, а остальное не так важно.
Ничего большего не желала я сейчас услышать от него, чем этих слов. На моих глазах предательски блеснули слёзы. Сжав крепче его руку, я сказала:
– Спасибо, мне так важно было услышать эти слова.
Костя остановил меня, заглянув в глаза, поцеловал.
– Катёнок, ты сомневалась, что ли?
– Не-а, – мотнула я головой, сглатывая слезы. – Я не сомневалась. Я верила и знала – ты самый надёжный и лучший мужчина. Отвези меня, пожалуйста, сейчас к маме, я хочу остаться на ночь у неё.
– Конечно, милая. Думаю, тебе с ней есть о чём поговорить. У меня на пять вечера как раз встреча со следователем – звонила вчера, просила подъехать. Потом я тебе позвоню. Если хочешь, поужинаем вместе. А завтра займёмся вопросом, в какую больницу тебя положим. Позвоню знакомым порасспрашиваю, в интернете полажу, выберем лучшую больницу, и всё будет замечательно!
Быстро доехав до маминого дома, прощаясь, мы договорились созвониться вечером.
– Может, я тоже поднимусь? – предложил Костя. – А то бабушка при встрече может и не узнать папу своего внука. Сколько раз мы виделись с ней? Раз, два и обчёлся. А сейчас вроде и повод есть. Не каждый день дочь объявляет о том, что беременна.
– Милый, уж кто бы говорил, только не ты. Сколько раз она приглашала нас в гости? Но у тебя же всё дела… А сегодня я хочу побыть с ней один на один, посидеть, поговорить о своём, о бабском, – шутила я. – Вечером, если не поздно освободишься, звони, может, втроём поужинаем.
– Договорились, – сказал Костя, целуя меня. – До вечера.
Глава 16
Пожелав
Мамина улыбка встретила меня на пороге. Обняв и поцеловав, она поздравила меня, одновременно оглядывая с головы до ног.
– Мам, ты что на меня так смотришь? – смеялась я. – Срок– то всего пять-шесть недель! Ты ищешь какие-то изменения?
– Ну, не знаю. Мне кажется, ты поправилась слегка! Другая какая-то ты, Катька, стала! Кушать хочешь? – суетилась мама, перечисляя всё, что у неё есть на обед.
– Давай пообедаем, не откажусь, – ответила я и пошла мыть руки.
«А может, и правда поправилась? – спрашивала я себя, крутясь перед зеркалом. – Да нет, вроде никаких изменений. Просто мама давно не видела свою дочь такой счастливой, вот и показалось, что я изменилась!»
Пообедав, мы начали длинный разговор, который закончили ближе к вечеру. Пили чай у открытого окна на кухне, обсуждая угрозу выкидыша и в какую больницу лучше лечь, выходили на балкон, потому что мама не переставала напоминать, что теперь нужно бывать больше на свежем воздухе. Я выходила вместе с ней и дышала, при этом не могла понять, откуда здесь может быть свежий воздух? В общем наговорились вдоволь, прежде чем позвонил Костя.
– Привет, Катюша, – произнёс он уставшим и подавленным голосом. – Ты меня извини, но давай я завтра заеду к тебе с утра?
– Что-то случилось? – спросила я, чувствуя своё нарастающее сердцебиение.
– Да ничего особенного. Просто просидел у следователя больше двух часов, устал… Настроение, если честно, не очень. Не хочу, чтобы оно и тебе передавалось.
– Костя, я прошу тебя, приезжай, пожалуйста, сейчас! Давай вместе обсудим твою проблему. Ты же понимаешь, что я всё равно уже не успокоюсь, не усну, буду волноваться…
Помолчав, Костя ответил:
– Хорошо, минут через сорок подъеду. Только, Кать, давай я не буду подниматься. Выйдешь, прогуляемся? Погода хорошая. Или в кафе посидим?
Пока Костя ехал, мама, видя моё настроение, не переставала повторять, что мне сейчас нельзя волноваться, что она уже позвонила Наталье Сергеевне, «доктору от Бога», и та завтра ждёт нас.
– Катёнок, я внизу, в машине, жду тебя. Ты спустишься? – произнёс Костя совершенно чужим голосом.
– Кать, только вернись, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты ночевала у меня, – попросила мама, закрывая за мной дверь.
Когда я вышла из подъезда, Костя стоял возле машины. Неоновый свет от уличных фонарей делал его лицо совершенно бледным.
– Давай прогуляемся? – предложил он. – Погода прекрасная, не хочу сидеть в помещении, если ты, конечно, не против.
– Давай, я не против. Тут недалеко аллея есть. Только не молчи! Рассказывай, что случилось?
Костя набрал полную грудь воздуха, тяжело и протяжно выдохнул его.
– В общем, Кать, дела мои, мягко говоря, хреновые. Был сегодня у следователя. «В возбуждении уголовного дела против Ансаковых отказать». Такое вот решение она вынесла, – тихо произнёс Костя.
Я не совсем понимала, что всё это значит и что за этим отказом следует, но по Костиному лицу видела – это катастрофа.