Святая - святым
Шрифт:
В комнате стало совсем темно.
Стас потянулся, спрыгнул с кровати, чтобы включить свет, и засмотрелся в окно.
Небо давно расчистилось от туч и поблескивало первыми, совсем не похожими на городские, звездами.
Стас где-то слышал, что свет от звезд доходит до земли через тысячи лет.
«Может, они послали его еще тогда, когда жили Крисп, Марцелл, отец Нектарий, Скавр...» - подумалось вдруг ему...
4
Крисп мог теперь только солгать в ответ…
Крисп сидел
как бывший центурион, предпочел ехать верхом, с сопровождавшими повозку охранниками. Им же с отцом предстояло побывать в восточных и южных провинциях.
Курьерам нужно было добраться до порта по суше, а там пересесть на служебные корабли. Выехали они поздно вечером и утром предполагали быть на месте.
Кучер, поторапливая лошадей, щелкал бичом, хотя мог и не делать этого: четверка каппадокийских гнедых и без того резво мчалась по широкой, мощенной булыжником дороге.
Иногда навстречу попадались тяжело груженные купеческие повозки, спешащие до рассвета достичь городов с их шумными рынками.
Спать не хотелось - слишком много событий произошло за минувший день. Разговор с отцом тоже не клеился и оживлялся, лишь когда они обгоняли очередную когорту идущих на войну легионеров. Тогда отец начинал рассказывать о них столько интересного, что Крисп забывал все, что тяготило его сердце.
Оказалось, что первая когорта легиона состоит из самых крепких, рослых, выносливых воинов. Именно ей доверяли сохранность главного знамени римского войска: орла, и изображение императора. Она первой шла в наступление, а в обороне принимала на себя первый, наиболее тяжелый удар врага.
– Это ала!
– объяснял отец, показывая на скачущих всадников, и Крисп думал, что не зря такие отряды называли «крыльями» - они, словно и впрямь крылья большой темной птицы, обгоняя их, проносились вперед.
Еще отец рассказывал о таранах, баллистах, других метательных машинах, очертания которых точно страшные, невиданные звери, проплывали мимо, когда они объезжали их. В свете луны поблескивали доспехи, наконечники копий, и он говорил, что воины должны часто чистить свое оружие и следить за панцирями и латами, потому что блеск оружия и доспехов внушает особенный страх врагу. Кроме того, легионеры несли на себе в походах длинный тяжелый кол для палаток и частокола вокруг лагеря в месте остановок, котелок, корзинку с запасом еды на несколько дней...
– Всего вместе с оружием - чуть меньше, чем весишь ты! - улыбался отец.
Крисп тоже отвечал
А после вновь наступало тягостное молчание, и мальчику казалось, что они с отцом были гораздо ближе там, в старом доме, через перегородку, чем здесь, хотя и сидели плечом к плечу, тесно прижимаясь друг к другу. Отец тоже чувствовал эту стену и, словно тараном, бил ее неуклюжими шутками, метал через нее, как из катапульты, вопрос за вопросом, но все было тщетно... Разговор не получался.
Вдруг он спросил то, от чего им обоим стало не по себе:
– А чем ты занимался вчера утром, что я не видел тебя, вернувшись домой?
– Я?..
– мгновение помедлил Крисп и честно ответил: - Молился!
– Да?
– деланно удивился Марцелл.
– Что-то я давно не видел тебя около статуй наших богов! Или ты забыл, сколько добра они сделали нашему роду?
– Смотри, какая чудная повозка!
– Крисп, отвлекая внимание отца, показал на выплывшую из предрассветной дымки громоздкую телегу с колесами, выточенными из одного бревна, которую уныло тащили за собой волы. Восседавший сверху крестьянин испуганно таращился на императорский вымпел над их пологом.
– Он, наверное, принимает нас за самого Деция!
– Возможно!
– рассеянно кивнул Марцелл, не желая менять тему разговора: слишком важна была она для него.
– И мой отец - твой дед, и деды моих дедов, все поклонялись олимпийским, а после - римским богам! Да и как может быть иначе?
«Может! Может, отец! Ты только приди и посмотри… приди и виждь!» - мысленно возразил Крисп, но вслух спросил:
– А как называют воинов, которым доверяют носить орла?
– Так и называют - орлоносцы! И я, твой отец, сколько себя помню, с самого детства, приношу жертву им и гению императора.
– А как называется тот, кто носит перед войском его изображение?
– Иммагинарий!
– машинально ответил Марцелл и вспылил: - Неужели тебе даже не интересно слушать об этом? Что ты улыбаешься?
– Да так...
– Нет, как отец, я желаю знать, о чем думает мой сын!
Крисп якобы покорно, но на самом деле, чтобы утаить хитринку во взгляде, наклонил голову и, как школьник учителю, ответил:
– Я просто вспоминаю, как наш раб при переезде в новый дом отбил полголовы у родового Юпитера, и думаю, как же он, «бог», мог допустить такое бесчестие?
Горячась, Марцелл стал говорить о своих богах, ссылаясь на авторитеты всех времен и народов, начиная с Гомера и кончая нынешним императором, однако вскоре потерял нить мысли и махнул рукой:
– Фу ты, совсем запутал меня! О чем мы с тобой говорили?
– Об орлоносцах!
– с готовностью подсказал Крисп.