Святая - святым
Шрифт:
– Отец… Тихон?
– Да, бабушка Поля, да… Ты готова?
– Конечно, сынок! Уж столько ждала… Конечно…
Валентина тихонько вышла из комнаты и вошла, когда ее мать, уже счастливая и умиротворенная, лежала после исповеди и святого причастия…
Отец Тихон сидел рядом с ней, гладя ее руку…
Они о чем-то разговаривали, и, увидев вошедшую, быстро закончили свой разговор. Собственно, прерывисто и едва слышно говорила одна бабушка Поля:
– Это хорошо, что ты не успел сказать всего Капитону... И другим открываться
– Всё хорошо… все хорошо будет, баба Поля! И храм в Покровке поднимем. И службу снова начнем!
– Дай-то Бог! Моя мама ведь за него жизнь положила… Поехала в город просить, чтобы храм не закрывали, а ее вместе с батюшкой нашим, отцом Григорием за это…
– Знаю, бабушка, помню – расстреляли… Но теперь они – святые, молятся за нас, и нам нужно только радоваться этому!
– Вот я и радуюсь… Гляжу на тебя и совсем умирать не страшно… Жив Господь!
– Ну, может, и ты еще поживешь!
– Нет, мне уже уходить!.. Пора… И теперь слушай самое главное… ради чего, может, Он дал мне дожить до этого дня… Когда всё будет готово, Валя – слышь, дочка?
– откроет тебе дверь в комнату… куда не входила ни одна живая душа, после того, как её закрыл отец Григорий… Но – только, когда всё будет готово, и ни днем раньше! Это его последний наказ… Там ты найдешь всё, что тебе будет нужно. А теперь всё, ступай!.. Иди… Не знаю, и чего я такого хорошего… сделала в жизни, что Господь… так утешил меня… в самом её конце?..
Глава шестая
1
– Ванька!
– ахнул Стас, бросаясь к окну...
Стас, проснувшись, приоткрыл один глаз и тут же зажмурился. Солнечный луч, который все утро досаждал ему, норовя пролезть под ресницы, сделал свое дело. Спать больше не хотелось.
Он зевнул, сладко потянулся и замер, силясь припомнить, как это бывает иногда в первые мгновения после сна, где он и что ожидает его сегодня. Помнится, что-то важное! Но - хорошее или плохое?..
Стас обвел взглядом голые, без привычных плакатов с футболистами и певцами, стены... услышал кудахтанье кур, полаивание собак...
Ах, да - он в деревне!
Набежавшая на солнце тучка проглотила озорной луч.
Так что же все-таки: плохое или хорошее?
В соседней комнате негромко переговаривались родители.
Стас прислушался.
– Хоронить-то когда теперь будут?
– спрашивал мамин голос.
Бесцветный от усталости папин отвечал:
– Как и положено, по обычаю, на третий день.
– Значит, в воскресенье?
Стас насторожился: неужели отец Тихон уже умер?!
Но нет, речь шла о какой-то Пелагее. А после - и вовсе о нем:
– Что наш?
– Спит! Жалко его... Может, выпустим сегодня?
–
«Вот оно - наказание!» - вспомнил, наконец, Стас.
Луч, вырвавшийся на свободу, словно утешая его, теплым солнечным зайчиком стал тереться о щеку. Но вскоре и он оставил его. Солнце закрыла большая, под стать настроению, туча.
Стас понуро встал и, не спеша - куда, собственно, теперь торопиться?
– стал одеваться. Но не успел он застегнуть рубашку, как в стекло осторожно постучали, и послышался знакомый голос:
– Стаси-и-ик!..
– Ванька!
– ахнул Стас, бросаясь к окну.
– Хорошо, что ты пришел!
Но Ваня почему-то не разделял его радости. Глаза у друга были покрасневшими. Он беспрестанно шмыгал носом.
– Ты что, заболел?
– Нет, у нас горе!
– Ваня неожиданно всхлипнул и трудно, будто губы у него были из камня, выдавил: - Баба Поля умерла!..
«Еще одна смерть! Да что же это делается?!» - простонал про себя Стас, но вслух, как это бывает принято в подобных случаях, сказал:
– Ты это... как его… не переживай!
– Так ведь - бабушка! Знаешь, какая она добрая... была?
Ваня с таким трудом выговорил слово «была», что Стасу действительно стало жаль его. Пытаясь отвлечь друга, он спросил:
– А Ленка где?
– Дома. Забилась в дальний угол и плачет...
– По бабушке?
– Нет - по себе!
– Как это?
– не понял Стас.
– А она только сейчас узнала, что когда-нибудь тоже умрет!
Ваня еще немного постоял под окном и заторопился:
– Я ведь на минутку! Мамка послала к плотникам - гроб заказать. Вот здесь все размеры!
– показал он сжатый в кулаке листок.
Стас испуганно отшатнулся, а невысокий крепыш Ваня продолжал:
– Представляешь, человек, после того, как умирает, вытягивается на десять сантиметров. А некоторые - даже на пятнадцать! Вот бы при жизни так было!..
Забыв про поручение, он принялся рассказывать о предсмертных словах бабы Поли и как она умирала, от чего Стасу вконец стало не по себе. Насколько он рад был приходу друга, настолько теперь хотел, чтобы тот поскорее ушел. И когда Ваня, наконец, скрылся за поворотом, не вникая в смысл сказанного, - так он обычно приговаривал, освобождаясь от тяжестей, выдохнул:
– Слава Богу!
Выдохнул и... не почувствовал облегчения!
Хуже того, представил Лену и вспомнил, как сам первый раз в жизни узнал о смерти. Не той, что по телевизору, в газетах, или когда хоронят на улице, а собственной, неминуемой, вместе с которой, умирая, навсегда исчезает самое дорогое и ценное, что только есть в жизни - родное, собственное «я»...
2
И тогда тихо-тихо, едва слыша самого себя, он спросил...
Это случилось шесть... нет - семь лет назад. Он еще не ходил в школу, и у них тогда жил серый пушистый котенок Марсик.