Святая

Хэнд Синтия

Глядя на них, я думаю, что да. Когда он легко целует ее в губы, смахивает прядь волос с ее лица, поправляет платок на ее плечах, она смотрит на него с такой истинной любовью в глазах, которую ни с чем не спутаешь. Она счастлива.

Ты будешь счастлива, сказала она мне.

Ты будешь сиять.

Мама просит поговорить с Джеффри. Он выходит на крыльцо и между ними идет продолжительный диалог. Я наблюдаю за ними из окна в гостиной. Джеффри плюхается в кресло рядом с мамой, складывает руки на коленях, глаза опущены. Я не слышу, о чем они говорят, в любом случае, это не

мое дело, но я думаю, что это может быть, то же самое, что она говорила мне ранее. Мое предназначение, сказала она, это ты.

Джеффри продолжает кивать, а затем опускается перед ней на колени, натянуто обнимает ее, а я отворачиваюсь от окна. Теперь я разглядываю отца, стоящего напротив камина с бокалом красного вина. Его глаза наполнены знанием.

– Пришло время быть сильной, Клара, - говорит он. – Уже скоро. – Я молча киваю. Затем подхожу к отцу и оказываюсь в кольце его радости, выталкивающей внезапную боль, поднимающуюся в моей груди.

ГЛАВА 19. ДВОЙНОЕ СЛОВО

Я проснулась на рассвете со странным ощущением дежавю [47] . Поднявшись из-за одышки, я вскакиваю с кровати, спускаюсь по лестнице и врываюсь в мамину комнату, когда оттуда выходит Каролин. Она кивает мне.

– Сегодня, - говорит она.

Теперь мы все собрались там: Джеффри, переставший злиться на данный момент, сидит на стуле, принесенном из кухни, возле ее кровати. Его глаза не покидают ее лица. Билли стоит в углу и ничего не говорит, но когда мама смотрит на нее, она улыбается. Каролин порхает вокруг, проверяет ее пульс и тщетно пытается заставить ее что-нибудь выпить.

47

Дежавю (фр. d'ej`a vu — «уже виденное») - психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого, а относится к прошлому в общем.

Папа сидит в ногах ее кровати, рассказывая шутки про ангелов.

– Вы знаете, почему ангелы летают?
– спрашивает он нас. Мы все качаем головами.
– Потому что мы относимся к себе несерьезно.

Убийца, я знаю. Но приятно, что он здесь. Он с нами всего лишь чуть больше недели, но я уже привыкла к нему, к его тихой радости, к его устойчивости, к его странному чувству юмора, которое идеально подходит маме.

И я присутствую здесь. Я держу ее за руку. И жду. Все ждут, словно мы колесо, а мама его центр. Мы вращаемся вокруг нее.

– Такие серьезные лица, - прошептала она.
– Господи, неужели кто-то умирает?
– Но потом она вообще перестала говорить. Разговоры требуют слишком много усилий. Она спит, а мы наблюдаем за ее дыханием. Мне нужно в туалет, но я боюсь покинуть комнату.

Вдруг она уйдет, пока меня не будет? Вдруг я пропущу это?

Я скрещиваю ноги и жду. Рассматриваю ее руку, лежащую в своей. Она снова надела свое обручальное кольцо,

напоминающее простой ободок из серебра. Я понимаю, что у меня с ней одинаковые руки. Прежде я никогда не замечала этого. Теперь же её руки стали уязвимыми и легкими, словно как у птицы, но сходство все еще есть. Такая же длинная ногтевая пластина, такое же расстояние между суставами, длина пальцев, такая же вена пересекающая нашу левую руку.

Все, что я должна сделать, чтобы найти маму, это просто посмотреть на свои руки.

Затем она глубоко и судорожно вздыхает и открывает глаза, и я забываю о том, что хочу в туалет.

Она смотрит на папу. Он тянется к ее свободной руке (другую я сжимаю изо всех сил) и целует ее запястье.

Она осматривается, не поворачивая головы, только своими большими голубыми глазами, но я не могу в действительности сказать, видит ли она кого-нибудь из нас. Ее губы двигаются.

– Красота, - мне показалось, что она сказала это.

Тогда я отвлеклась на минутку, потому что папа исчез. Прямо перед нашими глазами он просто исчез. Вот он сидит на кровати, держа маму за руку, а в следующий момент его нет.

Мне потребовалось пара секунд, чтобы понять, что мама тоже исчезла. Это произошло очень тихо, но я должна была заметить.

Мы все затаили дыхание. Мама вновь лежала на подушках, ее глаза были закрыты. Но она была не здесь. Ее грудь не двигалась. Ее сердце перестало биться. Ее тело здесь, но ее нет.

– Аминь, - сказала Билли.

Джеффри подпрыгнул. Звук удара стула о стену кажется невыносимо громким. Его лицо выглядит как маска, натянутые губы и нависшие над покрасневшими глазами брови. Единственная слеза скатилась по его щеке до подбородка. В ярости он покидает комнату.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, когда он ушел. Его грузовик завелся и поехал вниз по дороге, разбрасывая гравий.

Что-то плавает в моей груди, но не звук, а страшная боль, которая заставляет меня думать, что мое сердце взорвется.

– Билли… - в отчаянии зову я.

Она здесь. Ее рука опускается на мое плечо.

– Просто дыши, Клара. Дыши.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы воздух входил и выходил из моих легких. Не знаю, как долго мы находимся в таком положении. Билли крепко вцепилась в мое плечо, причиняя боль, но от этого я чувствовала себя лучше, потому что в отличие от моей мамы я все еще в своем теле.

Секунды проходят. Минуты. Возможно часы. Я осознаю, что своими руками согреваю мамины. Если я расцеплю их, они станут холодными, и тогда я больше не возьму ее за руку.

Снаружи небо становится серым. Мелко моросящий дождик падает на крышу дома. Словно чувствует, что сейчас подходящее для него время. Это кажется правильным.

Я смотрю на Билли.

– Это ты?
– я поворачиваю голову в сторону окна.

Она улыбается своей странной улыбкой.

– Да. Я знаю, с человеческой точки зрения это глупо, но я ничего не могу с этим поделать.

– Я не хочу ее отпускать.
– Одно из тех предложений, что эхом проносится в моей голове вместе со звуком своего обрывающегося и прерывающегося голоса.