Святая
Шрифт:
Я. Его таинственная девушка.
– Когда видение показало мне, как это должно было быть - то, как мы взялись руки, и….коснулись, и что я чувствовал в тот момент, - я понял, что мне нужно выбирать. Это не было справедливо по отношению к Кей. Поэтому я и порвал с ней. – Он закрыла на секунду глаза, и я уловила намек на смятение, что он еще что-то чувствует, когда думает о Кей.
Должно быть что-то, что я не увидела в этой девушке. Должно быть.
– Я должен был выбрать, – сказал он снова. – И это было не так, будто мне пришлось выбирать между тобой и Кей; я едва ли знал тебя
– Мне нужно идти, – сказала я, внезапно отстраняясь от него. – Я не могу обдумывать. Я не могу выбирать. – К моему недоумению, он улыбается – этой абсолютно милой, греховной улыбкой, которая посылает стаю бабочек, ударяя прямо поддых.
– Что? – требую я. – И что теперь?
– Ты не уйдешь, – говорит он. – Посмотри на меня. У меня было видение и этого места тоже. – Это остановило меня от дикого, трусливого (как он может думать, что я смелая?) отступления назад, к дороге.
Я повернулась. Он все еще стоит у могилы своей матери, руки в карманах джинсов, глядит на меня с таким жаром в глубине глаз, что дрожь проделывает путь от моей головы до самых ног.
– У тебя снова новое видение? – спрашиваю я.
– Прямо здесь. – Он идет ко мне, его широкие шаги целенаправленно преодолевают траву. – Прямо сейчас. Я видел его в течение недели, и это происходит прямо сейчас. – Он останавливается передо мной. – Это то место, где я тебя поцелую, – говорит он.
Тогда, когда мы под качающимися соснами, дрожащими осинами на Аспен-Хилл, на закате солнца в поздний весенний день, с пением птиц над нашими головами, со следами недавних слез, все еще не высохших на лице, и со слабым запахом розы в воздухе, Кристиан Прескотт целует меня в первый раз. Он тянет меня за собой.
Я никогда, если буду жить все сто двадцать лет, не смогу забыть его вкуса. Это не то, что я могу описать, это просто Кристиан, несколько сладкий и полный специй – и в этот момент это ощущается абсолютно правильно. Его и мой огонь сочетаются, и это лучше, чем любой лесной пожар, жарче, чем самый горячий уровень пламени. Любые стены, которые я пыталась построить между нами - обрушились. Его сердце тяжело билось под моей ладонью. Он не солгал мне прямо сейчас. Это его видение, его мечта действительно сбывается, и все это, как он и думал, осуществилось. Даже более того. Я больше, чем он мог надеяться, когда-либо мечтать. Его таинственная девушка. Девушка, которую он мог только грезить найти.
И теперь я принадлежу ему, как если бы и он всегда принадлежал бы мне.
Именно эта мысль возвратила меня обратно. Я отшатнулась назад, разрушая контакт между нами с мучительным усилием воли.
– Я не твоя, – выдыхаю я ему и затем бегу.
Потому что если я останусь еще хоть одну секунду, я поцелую его снова. Я выберу его.
Так что я несусь прочь, смахиваю слезы, двигаясь через кладбище Аспен-Хилл, как если за мной гонится черт, и затем лечу, не заботясь о том, увидит ли меня кто-нибудь летящей, подобно падающей звезде в небе, прямо к дому.
ГЛАВА 18. МОЯ ЗАМЕНА
На следующий
После школы мне звонит Анжела.
– Извини, - первое, что она говорит. – Я очень, очень, ужасно извиняюсь, хорошо? Было глупо тебе завидовать. Мне так жаль.
Она думает, я прогуляла школу, чтобы не встречаться с ней.
– Все нормально. Я не должна была тебя читать. В какой-то степени ты заслуживаешь того, что получаешь, когда читаешь чьи-то чувства в твой адрес.
– Все равно, это было плохо. Я не должна была этого чувствовать.
– Мы не всегда можем контролировать свои чувства, - говорю я ей. Господи, вчера как раз был идеальный пример. – Эй, я тоже иногда тебе завидовала. А вся эта история с моим отцом стала огромным сюрпризом. Ты только наполовину человек.
Последняя фраза была шуткой. Но она не смеется.
– Так…ты прощаешь меня? – спрашивает она. Странно слышать, что Анжела может быть уязвимой, потом что она всегда такая сильная. Это открывает мне крохотное окошко в ее мир, в котором я – ее единственный настоящий друг. Если она перестанет со мной общаться, она останется совсем одна.
– Конечно. Проехали, - говорю я ей.
Она вздыхает. Облегчение. – Не хочешь зайти?
– Не могу. Я должна сегодня кое-что сделать.
Я собираюсь увидеться с Такером.
Региональные школьные соревнования по родео проводятся в этом году на родео-арене Джексон Холла, это один из немногих раз в году, когда команда выступает дома. Владелец Джей Хупер, стоящий на входе, отмахивается от меня, когда я пытаюсь купить билет. Я уже и забыла, что он тоже полу-ангел.
– Потому что ты ребенок Мэгги, - говорит он.
Я не спорю.
Выбираю место в задней части трибуны. Я знаю, что не должна здесь находиться, не должна быть вне дома в такое время, когда больше никто не знает, где я. Но мне хочется увидеть Такера. Часть меня уверена, что если я просто буду смотреть на него, я смогу разобраться в себе. Я буду знать.
Я слежу за родео с самого начала, открываемого соревнованием по связыванию бычка [46] , но не могу сосредоточиться.
Со вчерашнего дня я тону в море собственной вины, и мне действительно кажется, будто я под водой.
46
прим.пер.: Бычка выпускают из загона и дают ему некоторое время оторваться от ковбоя. Ковбою разрешается начать погоню за бычком с целью догнать бычка и набросить на его шею лассо.)
Голос комментатора звучит приглушенно. Взгляд затуманен. Я пытаюсь сделать вдох, и рот наполняется виной.
Я позволила Кристиану поцеловать меня. Я все еще чувствую покалывание на губах, его вкус.
Эта мысль причиняет физическую боль. Это не может происходить со мной, думаю я. Я не могу быть той девушкой, что крутит с другим, имея такого сильного, чудесного, замечательного, любящего, честного и невероятно веселого, горячего и умопомрачительного, надо-быть-дурой-чтобы-ему-изменять парня.