Свято место

Рашевски Татьяна

Прошел месяц, другой, близилось лето. В салоне, где за шкафом стояла Толикова кровать, кондиционера не было. Спать в шортах становилось жарко, приходилось класть их на ночь под матрас. Но как бы Толик ни хранил страшную тайну шорт, она едва ощутимым облаком расползлась по всей коммуналке.

Сосед Жора из комнаты с кондиционером уже давно проявлял неподдельный интерес к Толиковым шортам. В стране Жора находился всего несколько

месяцев, и пока что сидел на эмигрантском пособии, но надо было думать и о будущем. За спиной у Жоры было какое-то туманное и, видимо, очень увлекательное ташкентское прошлое. Что-то, связанное с бизнесом, о сути которого он никогда не распространялся. Было известно лишь, что последние два года перед эмиграцией он тихо отсиживался где-то под Калугой, ухаживая за старой больной теткой. Попав в Израиль, Жора мгновенно оценил ситуацию и пришел к тем же выводам, что и Паша. Язык не выучить, нормальной работы нет, а мести улицы и месить раствор он не будет. А красиво жить уже тоже хотелось – ездить в Тель-Авив, покупать блядей и перстни с печатками. Причем перстни доставляли куда больше удовольствия – у этих блядей как-то все слишком официально и стерильно – десять минут моется, еще столько же красится, и – здесь ее не трогай, помаду размажешь, и только попробуй не предохраниться – выведут с охраной и денег не вернут, – а в дверь уже стучит следующий.

И заходил Жора кругами вокруг Толика, долго и умно разговаривая, давая советы, набиваясь в друзья.

– Давай, – предлагал ему, – уедем вместе, на Украину. Твои деньги, мои мозги, прибыль – пополам. Ведь ты все равно никогда не сумеешь эти деньги правильно применить.

Но недоверчивый То лик только хмурился. И лишь сильнее стал мучить его страх за любимые шорты и боязнь оставить их без присмотра, хотя бы на время принятия душа.

Видя такие метания, Паша – тот, что был вместо хозяина, решил пойти Толику навстречу, и предложил свои услуги:

– А держи-ка ты свои деньги у меня – ведь моя комната запирается на ключ!

* * *

Удивительно то, что в первые две недели больше ничего не происходило. Жизнь шла своим чередом – так, как, по представлениям Толика, и должна была идти. Толик впервые за долгое время спокойно уходил на работу и спокойно с нее возвращался. До зарплаты оставалось недели две или три, но, чтобы жить, деньги Толику были почти не нужны. Однако когда-то это должно было случиться, и такой день настал. Лишь

сквозняк хлопал незапертой дверью опустевшей Пашиной комнаты. На голом двуспальном матрасе распластался забытый розовый банный халатик Пашиной жены.

Толик решил покончить самоубийством.

Немалых сил стоило тогда Жоре – то вовремя вытаскивать Толика из петли, то, в качестве моральной поддержки, ходить вместе с ним в полицейские участки, подавать заявления, а кроме того – ночами просиживать на кухне за разговорами, проводя воспитательную работу.

– Ты этим деньгам подчинил всю свою жизнь, – объяснял умный Жора, намазывая бутерброд, – и за это наказан. Мало того что ты сам все это время жил как собака – ты забыл даже о самых близких! Почему за все пять лет ты ни разу не помог деньгами маме с бабушкой, и даже ни разу не написал им и не позвонил?

Толик виновато кивал, внимая каждому Жориному слову.

– А ведь я предлагал тебе объединиться, но ты меня тогда не послушал. Но я не в обиде, дело прошлое. Теперь надо думать, как быть дальше. Я считаю, что тебе нужно, в первую очередь, измениться. Первое, что ты должен сделать – это позвонить родным. Следующий шаг – с ближайшей зарплаты послать им денег. Затем тебе нужно научиться заботиться о себе – купи приличные штаны, начни нормально питаться.

Толик завороженным взглядом глядел на Жору и со всем соглашался. Но вдруг выражение его лица изменилось. Толик вспомнил, что через два дня нужно оплачивать жилье, что зарплата еще нескоро, а денег в кармане – ноль.

– Об этом не волнуйся, – успокоил его Жора. – Я оплачу твою долю. Но – с одним условием. Готов? Готов. Я буду здесь хозяином. Вместо Паши.

Слепой бандурист

Крымская баллада

И кому пришла в голову бредовая идея добираться на электричках? Дни в августе в нашей степи еще теплые, порой даже жаркие, трава на лугах выжжена и вытоптана, как рваная циновка, но ночи стали по-осеннему холодными, пахнут мокрым сеном, на скользкие скамейки вместе с тусклым светом оседает роса. От полотна к перрону поднимаются пары с привкусом лыжных ботинок – запахом дальней дороги.

Конец ознакомительного фрагмента.