Свято-Русские Веды. Книга Коляды

Асов Александр Игоревич

И пошла-побежала Домнушка из палатушек

белокаменных. Заходила в кузню Сварогову и ковала булатный нож. И ушла она в чисто полюшко, и на нож тот бросилась сердцем.

— Не достанься ты, тело белое, да сутулому и горбатому! А достанься ты да Сырой Земле!

И где кровь пролилася Домнушки, речка быстрая побежала — заструился там тихий Дон.

И остался тут Велес Суревич без невестушки Домны Славовны. И ушёл в лесочки дремучие, скрылся в горушки и долины…

И отныне все в день Седыя славят Вилуш– ку и Седуню, бога Велеса, сына

Сурьи! С ними вместе и Домну славят!

г ВЄЛЄО И АОЯ ЗВЄЗДИНКЛ Ч

—

Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о том, как Ася Звездинка бога Велеса полюбила…

— Ничего не скрою, что ведаю…

Как во том Святогоровом царстве жил купец богатый Садко! Почитал он Велеса мудрого. И во всех краях, где он хаживал, богу Велесу строил храмы.

И имел он много товаров, золотой казны, самоцветов. И имел трёх дочек любимых, и любил он их больше жизни, больше всех сокровищ земных. Всех сильней любил дочку младшую — Асю, правнучку Святогора.

Вот пришла пора отплывать по делам тор– говым-купеческим в тридесятое государство. Собираясь в дорогу дальнюю, так сказал Садко дочерям:

— Много ль, мало ль в дороге буду, то не ведаю, дочки милые! Вы ж живите достойно, смирно. Коль исполните мой наказ — привезу такие подарочки, о каких вы только мечтаете…

И сказала так дочка старшая:

— Государь ты мой, родный батюшка! Не дари ты мне чёрна соболя, злата-серебра, жемчугов, подари венец королевский из камней драгих самоцветных, чтоб в ночи сиял, словно Месяц, ну а днём горел — Солнцем Красным!

И Садко сказал старшей дочке:

— Хорошо, пусть будет по-твоему! Знаю я, есть в царстве заморском тот драгой венец самоцветный. Он хранится у королевы, спрятан в каменной кладовой во пещерочке под горою за двумя дверями железными, за тремя замками булатными… Да, работушка будет трудная, но казне моей всё откроется.

Поклонилася дочка средняя:

— Государь ты мой, родный батюшка! Не дари ты мне чёрна соболя, злата-серебра, жемчугов — дай хрустальное чудо-зеркальце, чтоб, смотрясь в него, я не старилась, красота моя прибавлялася!

И ответил он средней дочери:

— Хорошо же, дочь моя милая! Знаю я, что в царстве заморском у царя с царицей прекрасной есть волшебное чудо-зеркальце. Скрыто зеркальце в башне каменной, что поставлена на горе. За семью дверями железными, за семью замками булатными. Вышина горы триста саженей, и ведут к той башне ступени — их три тысячи без единой. И на каждой ступени — воин, и ключи от этих дверей та царица носит на поясе. Да, работушка будет трудная, но казне моей всё откроется.

Поклонилась и дочка младшая:

— Государь ты мой, родный батюшка! Не дари ты мне чёрна соболя, злата-серебра, жемчугов, не вези богатых даров. Привези лишь алый цветочек — да такой, чтобы в свете нашем не найти его было б краше!

Призадумался

тут купец. Мало ль, много ль проходит времени, стал ласкать Садко дочку младшую, говорил он ей таковы слова:

— Ой, дала ты мне, дочь, задачку — потя– жельше, чем сёстры старшие. Как найду я цветочек аленький? Как узнаю, что он всех краше? Поищу его в царствах дальних… А найду нет — я не ведаю…

и поплыл Садко через морюшко, торговал в тридесятом царстве, продавал товары втридорога, покупал чужие втридёшева, трюмы нагружал златом-серебром и каменьями драгоценными.

Много ль, мало ль проходит времени — он добыл венец самоцветный старшей дочери на забаву, средней дочери — чудо-зеркальце. Но не смог найти младшей Дочери тот заветный алый цветок.

Был Садко в садах королевских, был и в княжеских, был и в царских. Видел много цветочков алых — но никто не мог поручиться, что их краше нет в целом свете. Говорили ему садовники, что ещё прекрасней цветы во горах высоких Ирийских, только в горушки те святые нет пути-дороженьки смертным…

и поднялся Садко на кораблике ко истокам великой Ра. Плыл от самого моря Чёрного ко горам высоким Ирийским..

Вот уж реченька стала узенькой, обмелела и запорожела. И сошёл Садко с корабля, и пошёл Садко с корабельщиками по горам, холмам и долинам. Брёл Садко лесами дремучими и болотушками зыбучими… И дружков в пути растерял — кто пропал в болотной пучине, кто назад повернул иль в реке утонул…

А Садко всё шёл без дороженьки.

Видит: лес пред ним расступается, а за ним опять задвигается. И не слышно рыку звериного, и шипения нет змеиного, писка в норочках нет мышиного, нет в ночи и крика совиного… Только сердце бьётся в груди, только ви– свет впереди…

Выходил Садко на поляночку. А среди поля ны широкой там стоит чертог белокаменный и сверкает огнями многими. И украшен чертог златом-серебром и каменьями самоцветными. Все окошечки в нём растворены, и играет дивная музыка…

И входил Садко в золотой чертог. Видит: лестница бела мрамора с позолоченными перилами, по бокам вода бьёт ключами, и цветы растут, птицы песнь поют. ^Входит в залы Садко и в горницы — и везде убранство богатое, только нет кругом ни души.

И дивится Садко чуду-чудному, только думает про себя: «Как красиво здесь и богато, только кушать путнику нечего…» Лишь подумал он — перед ним вырос стол, уставленный яствами. Сел за стол Садко без сомнения — и напился, наелся досыта. Не успел он встать, оглянуться, а стола с едой как и не было… Только музыка не смолкает…

И дивится Садко чуду-чудному, только думает про себя: «Хорошо бы лечь отдохнуть…» Глядь — пред ним кроватка резная, пуховик на ней, как гора, лежит, пуху мягонького, лебяжьего… И заснул Садко, и забылся…