Святое русское воинство
Шрифт:
Фрегат: «Макроплия св. Марка».
Акат № 2.
Бригантина «Таганрогская».
Судно «Св. Матвей».
Транспорт «Сергий».
Итого 11 судов.
Завтрашнего числа поутру в 8 часов имею я поднять флаг мой на корабле «Рождество Христово», контр-адмиралу Пустошкину поднять флаг на корабле «Мария Магдалина», командующему эскадры ариергарда капитану 1 ранга Вильсону поднять брейд-вымпел на корабле «Богоявление Господне».
Во исполнение е. и. в. повеления, завтрашнего числа поутру рано имею я с назначенной эскадрою кораблей, фрегатов и прочих судов следовать в море. Остающиеся здесь на рейде и при порте корабли, фрегаты и прочие суда, порт Севастопольский и команду служителей до возвращения моего препоручил я в командование контр-адмиралу Пустошкину.
По сходству повеления главнокомандующего, да и особым долгом моим почитаю и рекомендую командующим приучить служителей к скорым беганьем по снастям при креплении или отдаче парусов, также и для моциону чрез салинг; отдачу и прибавку парусов приказать делать с отменной скоростию, поднимать и опускать их, осаживать шхоты и галсы за один раз, и сие повторять многократно до тех пор, пока люди совершенно приучены будут. Всякое таковое дело исполнять разом, словом сказать, мгновенно, а не промедлительно. Я особое об оном имею предписание, и весьма справедливо и необходимо оно надобно, дабы приучить людей к скорому и красивому управлению каждого дела.
Сие предписание командующие должны непременно выполнять во всякой точности; много есть между ходом или при оном свободного времени, всегда должны при таковых случаях сие исполнять сами собою, не ожидая сигналов или не требуя позволения; остается оное в воле командующих. Командующие и прочие штаб– и обер-офицеры особое заслужат удовольствие и всякую благодарность, у коего люди напрактикованы будут во всякой расторопности, сколько возможно исправно, в чем я и надеюсь несомненно.
Частые отделения и нерадение о должности господина подпоручика Часова, от пьянства и невоздержанности происходящие, умножаясь время от времени, становятся нетерпимым. При множестве ныне во флотской канцелярии к исправлению письменных дел по нескольким за ним посылкам во оную не является, а дабы укрыть себя, не внимая приказаниям, и в доме своем сего числа не ночевал, а посланные от меня сыскать его не могут.
[Пр]едписываю господину дежур-майору Дандрии, (о)тыскав его, подпоручика Часова, [к] воздержанию от пьянства и понуждению прилежному исполнению должности, содержать его три недели во флотской канцелярии неотлучно за строгим при[смо]тром, не давая в пищу ничего, кроме [хл]еба и воды, и самому иметь за ним [ст]рогое смотрение, чтобы все предпи[санное] исполнено было в точности.
Почтеннейший отзыв вашего превосходительства от 8 числа сего июня под № 703 имел честь получить, по сходству которого железную цепь, следующую для заграждения устья Балаклавской гавани, предписал я конторе Севастопольского порта туда
Во исполнение повеления главного начальства для практики и при обучении флотских офицеров и служителей, с отряженною ото флота эскадрою с Севастопольского рейда сего числа в море я отправился благополучно, о чем известив о судах, со мною находящихся, ведомость при сем препроводить честь имею. Оставшийся при Севастополе флот, порт и команда, служители на время до моего возвращения препоручены старшему по мне, флота господину капитану первого ранга и кавалеру Вильсону.
Чувствительнейшие обстоятельства понудили меня объясниться сим покорнейшим моим донесением: небезызвестны Государственному Черноморскому Адмиралтейскому правлению опытность во всех делах и случаях на море и при порте в сохраняющейся дисциплине, в хозяйственных заведениях в предохранениях и устройстве всего и во всех случаях по должности, а даже и сверх оной от неусыпных моих трудов и беспредельного, могу сказать, радения и прилежностей производимых, беспристрастным людям и целому свету оставляю на суд.
Не красноречие слов и письмоводства, но сущие дела, мною исполненные и производимые, вместо потребных бы объяснениев ответствовать за меня будут. Когда озарит свет истины, откроются все обстоятельства, равно и о том, что, как и чем основано и производится таковым малым иждивением, почти из ничего при всех величайших во всем недостатках и неимуществах соделываемое, а прочее всеми приискиваемыми средствами сохраняющееся.
Повторяю истину: когда возникнет справедливость в подробности, окажутся попечительные старания мои по флоту и порту Главному, где, можно назвать, душа всего, к выполнению высочайших намерениев обитающая, почитаю я, сии деятельности более служить должны к моей чести, нежели малые дела мои, на море случившиеся. Какую ж справедливость за оные, в воздаяние с самого времени окончания войны, получаю я, кроме чувствительностей угнетающих и умаления время от времени моего состояния и начальства, даже и по здешнему отделенному месту, состоящему под моим начальством и распоряжением, требуются уже отделенности, ниже означенные.
Не жалуюсь я, что ни за какие труды, усердие и ревность не получаю чрез Правление одобрения, могущего по крайней мере от меня, кому бы подлежало к поощрению быть объявленного, остаются они неизвестны и невидными. И на то, что даже после нынешней бытности моей на море представленная приписываемая похвала и признательность за одобряемые мною исполнения командующих судов и подчиненных оставлена безответно.
Не ропщу даже и на то, что, по отъезде из Николаева во отдаленность от Черноморского правления Председательствующего [Н. С. Мордвинова], от оставшихся во оном по флоту сущих (моих подкомандующих) получаю я всякого сорта определением их указами Правления писанные повеления, я все их с должным Правлению повиновением принимаю и исполняю рачительно.